Поделиться
Называются эти казенные учреждения, во всяком случае в Самарской губернии, по старинке - интернат для умственно отсталых детей. О сохранности интеллекта у людей с ментальными нарушениями можно спорить, но ясно одно: при общем "низком старте" шансы на развитие родительского и государственного ребенка отличаются в разы.
- А вы знаете, что в сложившейся ситуации виноваты не только интернаты, персонал которых недолюбливает своих подопечных? И не только государство, которое мало и не всегда в нужной форме помогает родителям таких малышей. Как-то принято умалчивать о семьях, которым судьба послала такого сына или дочь, а у половины обитателей, к примеру, самарского ПНИ, они есть: живые-здоровые, не лишенные родительских прав, иногда вполне благополучные.
С этого горестного вступления начался мой разговор с директором благотворительного фонда "ЕВИТА" Ольгой Шелест, удивительным человеком, для которого нет чужой беды и чужих детей. И хотя основной профиль ее организации - помощь паллиативным малышам и их родителям, мимо проблем ПНИ она тоже пройти не смогла.
Все началось с ее визита в самарский интернат прошлой весной, к тому времени он был уже год закрыт на карантин, а стало быть, неподконтролен ни профильному министерству социально-демографического развития, ни волонтерам. Из выявленных тогда нарушений салат из репчатого лука и пустой суп с манкой - самое, пожалуй, малое. Дети ходили в обносках, пролежни лечили зеленкой, о прогулках, лечении и образовании - ничего не слышали. Директор интерната после вмешательства прокуратуры лишилась места. Санитарка, привязывавшая непослушных к кроватям, отделалась условным сроком. Но безусловные проблемы остались...
- Я уверена, что таких заведений, даже при соблюдении там всех норм и правил (на содержание ребенка в ПНИ выделяется 90 тысяч рублей в месяц - не всякая семья такое может себе позволить) должно остаться минимум. Это для тех, кому не удастся вернуться в семью или найти приемных родителей. Дело в том, что форма такого жизнеустройства себя исчерпала, - уверена Ольга Юрьевна. - И поэтому первое, что мы попытались сделать - вернуть особых ребят в семью.
Но одно дело - писать гневные комментарии в соцсетях про ужасы "казенного дома" и совсем другое - разместить на своей странице пост (а Шелест - популярный блогер с тысячами подписчиков) с предложением взять к себе в гости кого-нибудь из воспитанников интерната. Многим идея показалась неожиданной и даже бредовой. Но на сердечный отзыв большинства автор и не рассчитывала. Мир изменяют единицы.
- Из четырех детей, которых взяли тогда погостить, двое ушли в семью. Одну девочку забрала в гости мама, у которой два здоровых сына. И женщина за полгода ее, диковатую, так социализировала, что ее потом в приемную семью забрала друга мама из Ульяновской области, даже не завозя в пансионат, - рассказывает Ольга Юрьевна и на мой вопрос "будут ли в продолжение счастливые истории с другими детьми?" сокрушенно махнула рукой: - Этим нужно заниматься. Все ведомства вроде бы заинтересованы, но никто не готов погрузиться в проблему. Скажем, закрепить за нашим фондом сотрудника органов опеки, у которых есть база приемных семей, семей с детьми-инвалидами, чтобы работать индивидуально по каждому случаю.
Наша главная задача - наладить отношения с родными родителями. Дело в том, что из 137 детей от четырех до 18 лет, живущих в пансионате, почти у половины есть мамы и папы. А дети там проживают по причине их трудной жизненной ситуации (ТЖС), которая длится годами и десятилетиями. На мой вопрос, как "ситуация" может быть бесконечной, собеседница горько резюмирует: "по закону".
- Схематично это выглядит так. Родители приходят в центр "Семья" и говорят, что они не справляются с тяжелой жизненной ситуацией. Ну, скажем, дом сгорел, потеряли работу, одинокой маме нужно срочно лечь в больницу. Но чаще тяжелая жизненная ситуация - это просто ребенок-инвалид, к которому семья не готова морально и психологически. И особого малыша помещают в ПНИ сначала на полгода, потом продлевают еще на полгода и еще, - поясняет Ольга Шелест. - Но в законе прописано главное определение ТЖС - это не только ребенок-инвалид, но и "невозможность самостоятельно справиться с этой ситуацией", хотя понятно, что такое состояние не может длиться бесконечно, как правило, полгода хватает. А если не хватает, то либо такой ситуации вовсе не было, либо родители не хотят ее менять. Часто все упирается в психологические проблемы взрослых, которые не могут принять ребенка таким, какой он есть, считают это крахом своего родительства. И тут нужно не малыша в казенный дом помещать, а со взрослыми работать психологу. Что же касается реально трудных ситуаций, то среди всех семей, которые уже прошли через консилиум специалистов, пока таких две. Но в одной, например, мама 13-летнего подростка с шизофренией и связанной с ней агрессией нашла вариант не разлучаться с сыном. Она забирает его каждый день - гуляет, играет, кормит, разговаривает, учит, а ночевать привозит в пансионат, чтобы восстановиться самой. Но такие истории в ПНИ - редкость, чаще родители не отказываются от ребенка, получают на него все положенные от государства выплаты, но не поддерживают с чадом никаких отношений.
"13-летний сын-даун - это дуло пистолета у виска его родителей. Они стараются выполнять условия соглашения, чтобы у опеки не было шанса лишить их родительских прав. Но и забирать ребенка в свою уютную квартиру - не хотят.
"Я защищаю свою семью от него, а как же мы? Другие наши дети? Почему ему должно быть хорошо, хотя он вообще ничего не понимает, а мы все должны страдать?" - сказал папа.
У директора на столе пухлая папка - личное дело Миши. Перед папой - папка в два раза толще с доказательствами за 10 лет, что его семья в тяжелом жизненном состоянии и не может воспитывать Мишу" - это строки из поста Ольги Шелест.
Между тем у Миши тугоухость и ему нужен осмотр врача. Но директор ПНИ не может взять направление на обследование в больнице, потому что у ребенка есть родители. Мише нужны слуховые аппараты, но родители их не покупают. Так и живет он в тишине.
А родители работают, возят своих здоровых детей на секции и развивающие занятия, отдыхают, ходят в кино и, припертые к стенке соглашением, на 24 часа в неделю забирают сына домой. И мучаются сами, и мучают Мишу, потому что не любят его, а он это чувствует.
"Непонятно, кто придумал, что ТЖС может длиться годами и десятилетиями? Кто придумал, что ребенку лучше в сиротском учреждении? Кто придумал, что эти люди- родители?" - задается вопросом Ольга Шелест.
Но, опускаясь с риторических высот на землю, мы вдруг обнаруживаем вполне понятные земные выгоды.
- Пенсия ребенка-инвалида составляет 17 тысяч рублей, еще 10 тысяч может получать один из родителей по уходу (годы засчитываются в трудовой стаж). 27 тысяч в месяц в нашем регионе - это зарплата учителя или работника на заводе, неплохая подушка безопасности от государства, - продолжает Ольга Шелест. - Плюс к этому медико-социальная реабилитация, бесплатные путевки в санатории, памперсы, коляски. А еще общие выплаты на детей и маткапитал. Я как мать ребенка-инвалида хорошо понимаю, что этого недостаточно. Но ведь если не вкладываться, а определить ребенка в ПНИ, где за него платит государство, то вполне себе приличное вознаграждение. Правда, непонятно за что? А в случае отказа от "неудобного ребенка" родителям придется платить на него алименты. Но зато у малыша тогда появятся шансы обрести новую семью. Знаете, первым ребенком-инвалидом, которого в моей волонтерской практике удалось устроить в приемную семью, был Кирюша. И я очень рада, что биологические родители от него сразу отказались. В пять месяцев я с малышом познакомилась, а в восемь он уехал к настоящим маме и папе. В этом году парень в школу пошел, такой молодец! Все что касается любых расстройств здоровья - первые годы для реабилитации самые ценные.
Конечно, всегда хочется, чтобы ребенок жил в родной семье. А для больного родительская любовь - вообще единственный источник силы. И поэтому семьям с тяжелыми детьми нужно помогать независимо от их дохода. Есть у меня мечта - обратиться к губернатору Дмитрию Азарову с предложением об установлении еще и региональной пенсии в 15 тысяч рублей. Это было бы хорошей страховкой от затянутых ТЖС и профилактикой отказов от детей-инвалидов. Ведь тогда появятся целевые средства на няню или помощника в школе, на реабилитацию. Я вообще мечтаю, что когда-нибудь ПНИ совсем не будет, наступит эра милосердия, и мы все можем ее приближать. Мой девиз по жизни - лучше зажечь одну свечу, чем вечно клясть темноту.