В серии ЖЗЛ вышла биография Александра Меня

Жизнь отца Александра Меня была наполнена смыслами. Но перед нами все-таки не житие, и биограф Михаил Кунин (его дед Иосиф Кунин когда-то писал в серии ЖЗЛ о Чайковском и Римском-Корсакове), знавший отца Александра с 18 лет, выстраивает прежде всего логику жизни человека, решившегося реализовать свои незаурядные способности на духовном пути. И шедшего к поставленным перед собой целям до самого последнего дня.

С младенчества росший в среде священничества, укрывшегося в подполье от советской власти, в школе запоем читавший Данте, в институте с блеском сдававший и охотоведение, и марксизм, Мень привечал во дворе своего храма и деревенских старушек, и Галича с Солженицыным. Общий тираж его книг перевалил за девять миллионов. Теперь, наконец, в самой известной биографической серии издательства "Молодая гвардия" вышла книга - о нем.

"Как-то раз я обнаружила его в картофелехранилище, где он отгребал картошку от лука. В паузах между разгружающимися машинами он что-то писал, положив сумку на колено". Таких эпизодов немало в книге Михаила Кунина, погружающей в эпоху, когда труды вроде "Сына Человеческого", которую студент Мень и писал тогда в овощехранилище, у нас не издавались, а церковная жизнь была сосредоточена вокруг сельских приходов и кладбищенских храмов, прихожанами которых были бабушки, помнившие еще патриарха Тихона.

Об Александре Мене вспоминали, что он "дарил себя и свое с каким-то избытком".

Автор ведет читателя в Палеонтологический музей, где Алик, ученик великого анималиста Ватагина, рисует скелеты ископаемых. Сажает читателя в походную палатку, в которой Александр поет с друзьями-студентами свою "Биолого-охотоведческую". В садовой беседке прихода в подмосковном Алабино читателя встречает настоятель отец Александр в рубахе, расписанной абстрактно, как картина Поллока. И, наконец, читатель попадает с ним под своды спорткомплекса "Олимпийский" в пасхальные дни 1990 года.

Вплоть до трагедии, которой оборвалась его жизнь. И о которой недавно сказал митрополит Иларион (Алфеев): "Если будет доказано, что смерть отца Александра была мученической, он может быть канонизирован".

Жизнь научила Александра Меня свободе от условностей, которые он, человек энциклопедически образованный, умел отличать от главного, видеть христианство во всем его масштабе, "поверх барьеров", вслед за "спорными" философами русского религиозного возрождения - Владимиром Соловьёвым, Бердяевым, Флоренским, тома которых Мень находил в 1950-х на иркутском рынке среди гвоздей и морских свинок.

Книга у Михаила Кунина вышла подробной, полной цитат, меж которыми незаметно пробирается автор: образ отца Александра оживает в письменных воспоминаниях десятков людей о разных этапах его жизни.

Кто-то рассказывает Кунину о встречах с Менем, на которых, по словам Михаила Завалова, прихожанина последнего храма отца Александра в Новой Деревне, тот "дарил себя и свое с каким-то избытком".

От тех самых избытков - и фундаментальный труд Михаила Кунина.