В Киргизии готовят выставку о первой путешественнице из Европы
От Альп до Тянь-Шаня
Родители Эллы имели небольшой магазин, где продавались изделия из меха. Возможно, дочь унаследовала бы семейный бизнес, но пушнина ее совсем не интересовала. Сама мысль о том, что надо будет сидеть с утра до вечера за кассой и видеть из окна один и тот же пейзаж, вызывала у девочки уныние. Став постарше, она находила любые предлоги, чтобы улизнуть от работы за прилавком. Ей больше нравилось путешествовать с друзьями на яхте в Средиземном море или покорять Альпы, стремительно спускаясь с горы на лыжах.
Едва Элле исполнилось 18, она покинула родной дом и уехала сначала в Лондон, а потом в Берлин. Там она зарабатывала на жизнь уроками французского и английского языков, снималась в эпизодах в фильмах и даже создала женскую команду по хоккею на траве, которая участвовала в Олимпийских играх во Франции.
И все же не этого хотелось энергичной девушке. Родившись и прожив много лет в Европе, она мечтала увидеть Азию и пройти, пусть хоть немного, по Великому Шелковому пути, чтобы узнать, как живут кочевники.
В 1930 году, имея при себе всего 20 фунтов стерлингов и 50 долларов, которые ей подарила вдова Джека Лондона, она приехала в Советскую Россию - страну, кардинально изменившую не только политическую систему, но и жизнь людей. Пробыв какое-то время в Москве и немного выучив русский язык, она отправилась покорять Кавказ, где сделала несколько фотозарисовок. Следующей целью был Тянь-Шань.
В страну кочевников
"Первое знакомство и контакт Эллы Майяр с Азией произошли в 1932 году, во время путешествия в Русский Туркестан, и это стало увлечением всей ее жизни. Она впервые путешествовала с маленькой непримечательной фотокамерой "Leica", которая позволяла запечатлеть ее ежедневные встречи и открытия в Киргизии и соседних регионах. Сегодня эти фотографии являются уникальным доказательством, возвращая не только в ушедшую историческую эпоху, но и к удивительно современному видению смелой, не подчинявшейся общим правилам неустанной женщины-путешественницы, которой судьба "подарила глаза, которые любят познавать", - напишет в одной из своих статей глава швейцарской ассоциации "Друзья Эллы Майяр" Аннелиз Холлманн.
В начале 1932 года Элла Майяр приехала в Москву и обратилась в Центральное бюро общества пролетарского туризма (ОПТ). Заведующий конторой, некий товарищ Блох, был удивлен желанием молодой иностранки посетить столь отдаленный край. Чиновник предлагал девушке другие варианты - путешествие по Центральной России, через Уральские горы и даже на ледоколе из Мурманска к Берингову проливу. Элла же настаивала на своем. Тогда заведующий, исчерпав все аргументы, заявил, что в регионе в связи со сложной политической обстановкой и обострившейся борьбой с басмачеством представительства ОПТ закрыты и если девушка все же захочет отправиться туда, то только своим ходом, а в случае чего пусть пеняет на себя.
В комиссариате по иностранным делам Элле Майяр также сказали, что поездки в республики Средней Азии связаны с опасностью. Тем более для девушки-европейки, которая понятия не имеет ни о ситуации, ни о местных обычаях. Более того, не знающей ни одного из местных языков. Однако визу все же дали, но только до Алма-Аты.
Проблемы начались еще в пути. Решив сделать несколько снимков в поезде, Элла привлекла внимание чекистов. Фотоаппарат конфисковали, а ее попытались снять с поезда. Ситуацию удалось разрешить миром. Камеру вернули и приказали до станции назначения из футляра не доставать.
До Киргизии Элла добиралась вместе с московскими альпинистами. Из вещей у нее было всего два небольших баула с одеждой, спальный мешок, необходимые медикаменты, фотокамера и пленки. Жизнь киргизов-кочевников в буквальном смысле захватывает молодую женщину. Она отправилась в путешествие с ними на лошадях через горы. Несмотря на зимнюю стужу, избежав встречи с бандитами и советскими проверяющими, Элла путешествовала по Тянь-Шаню с июля 1932-го по январь 1933-го. Тщательно документируя свой опыт, Майяр сохранила для истории важные факты о становлении страны.
- Ее фотографии в наши дни представляют собой уникальную коллекцию свидетельств недавнего прошлого киргизского народа - утверждает историк Нуралы Турганбаев. - Элла Майяр была очень талантливым фотографом, требовательно и объективно смотревшим на мир. Ее работы представляют собой синтез качества выбранных сюжетов и отраженных в них эмоций. В 2012 году музей ее родного города Лозанны передал в дар ее личные вещи и фотографии, ставшие итогом этого путешествия, историко-краеведческому музею Каракола.
Караван в пути
С особым трепетом Элла Майяр общалась с женщинами юга Киргизии. Здесь в ту пору были сильны религиозные традиции. Перед ними тогда стояла неразрешимая дилемма - либо снять чадру и оказаться на улице, либо продолжать жить в семье в качестве второй или третьей жены.
"Представляю, что они чувствовали. Я европейка, да еще с открытыми не только лицом, но и руками до плеч и даже ногами до колен. На юге Киргизии большинство женщин еще надевают чадру, несмотря на советские законы, запрещающие ношение религиозной одежды. Как оказалось, снятие паранджи не считается освобождением. Это всего лишь символ свободы, но не она сама. Однако именно ему придавали слишком большое значение, что привело к семейным драмам", - писала Элла в дневнике.
После Киргизии путь Эллы лежал в пустыню Кызылкум. Она преодолела 450 километров вдоль восточного берега Аральского моря. На дворе был конец ноября 1933 года. Верблюды двигались со скоростью три километра в час. Спать приходилось по три-четыре часа, прямо на земле, прижавшись к вьючным животным.
"Как только жизнь ощетинивается трудностями, люди приобретают победный вид, как будто они поздравляют себя с тем, что остались в живых. Как я их понимаю!", - написала Элла в конце своего путешествия по Туркестану.
В общей сложности путешествие швейцарки по Средней Азии продолжалось семь месяцев. По возвращении домой ее ожидал восторженный прием. Дневниковые записи и целая коллекция фотоснимков легли в основу ее книги "С Небесных гор до Красных песков. Туркестанское соло".