В Евпатории вышла книга воспоминаний бывшего следователя 2-го Евпаторийского следственного участка, члена Особой следственной комиссии при главнокомандующем Вооруженными силами на юге России по расследованию злодеяний большевиков, впоследствии протодиакона Бориса Пузанова - "Я помню рейд и помню корабли..." Впервые опубликованы свидетельства мемуариста о расследовании злодеяний большевиков в Евпатории в январе 1918 года.
Алексей Вакуленко/РГ
Уроженец Евпатории, выпускник юрфака Императорского харьковского университета, Пузанов с 1920 года жил в эмиграции. В 1972-м на русском кладбище Кокад в Ницце 90-летним обрел последний приют. Судьба распорядилась так, что в родном городе в 1918 году, будучи судебным следователем по особо важным делам, он оказался очевидцем массовых убийств, учиненных большевиками в период с 15 января по 10 апреля. "Побуждаемый чувством гражданского долга, будучи в то время единственным в Евпатории следователем, решил, не выжидая предписаний суда, приступить к следствию по этому делу", - рассказал он позже.
Редактор-составитель книги Виктория Струнина напомнила, что высадившийся в середине января в городе десант севастопольских матросов и портовых рабочих, а также местные большевики учинили бессудные кровавые расправы. Их жертвами стали сотни, по замечанию Пузанова, "ни в чем не повинных людей". Злодеяния эти описаны в нескольких источниках, однако воспоминаний современников, непосредственных свидетелей так называемой евпаторийской "варфоломеевской ночи", сохранилось не так много.
По словам мемуариста, прибыв в Евпаторию, матросы с соучастниками "врывались во все дома, обыскивали квартиры на дачах и в городе". Потом арестованных отводили во временный штаб, откуда затем на катерах "перевозили на свои пароходы в трюм".
"Ночью матросы творили "суд", вспоминает Пузанов.
"На пароходе были образованы две комиссии: ту, что определяла "степень буржуазности", возглавляла Антонина Немич, а другую, определявшую "степень контрреволюционности", возглавляла Варвара Немич (дочери бывшего царского урядника Евпаторийского уезда). Жертву обычно выводили из трюма на палубу и тут на нее набрасывались, отводили руки назад и связывали, к ногам прикрепляли чугунные колодки и живьем сбрасывали в море [...] А в это время Антонина Немич, стоя у борта парохода, смотрела в воду и считала "бульбочки" - тот воздух, который со дна морского выпускала жертва. Так протекал "суд" над несчастными арестованными, продолжался он три ночи, и за это время, как выяснилось в ходе следствия, было утоплено около 700 человек".
Таким образом, по замечанию крымских историков Александра и Вячеслава Зарубиных, полуостров открыл позорную красную страницу террора гражданской войны. Примечательно, что о чудовищных крымских событиях начала 1918 года с содроганием писала небольшевисткая пресса России, голос возмущения подняли такие авторитеты, как Максим Горький и Иван Бунин.
Приведенные в книге показания Бориса Пузанова о зверствах большевиков до 1945 года хранились в Русском заграничном историческом архиве в Праге. А с 1945-го, когда их вывезли в Советский Союз, и до недавнего времени - в секретных фондах. Машинописную же копию воспоминаний следователя и протодиакона нашел живущий в Америке писатель Кирилл Финкельштейн, который помогал Виктории Струниной в подготовке и комментировании издания.
- Интересуясь историей русской эмиграции, он обнаружил их в Бахметьевском архиве русской и восточноевропейской истории и культуры Отдела редких книг и рукописей Колумбийского университета, - уточнила Виктория Николаевна. - В работе над книгой, одобренной советом Крымского республиканского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, объединились специалисты из четырех стран - России, США, Франции и Бельгии. Мы считаем издание воспоминаний Бориса Пузанова важной вехой в деле восстановления и защиты исторической правды, сохранения культурного наследия России.