Ксения Мишонова: Чем донбасские дети отличаются от других

Среди 1,3 тысячи беженцев, приехавших в Подмосковье из Донецкой и Луганской народных республик, 672 ребенка. Как они адаптировались в новой среде, удалось ли устроить малышей в детские сады, мест в которых не всегда хватает и местным жителям? С этой темы начался наш разговор с уполномоченным по правам ребенка в Московской области Ксенией Мишоновой.

Ксения Владимировна, сильно ли донбасские дети отличаются от других? Многие из тех, кто встречал поезда с беженцами, отмечали: после многочасовой дороги никто из этих детей не капризничал - даже малыши.

Ксения Мишонова: Это дети войны, конечно, они отличаются. Машинально пригибаются и закрывают голову руками, если слышат гул самолета или какой-то громкий звук рядом. По звуку могут отличить любой боевой снаряд, знают, сколько он будет лететь и что нужно сделать за это время, чтобы спастись. У многих нехватка веса и недостаток витамина D. И они действительно не капризничают, не плачут. Дети, готовые к испытаниям.

Как они чувствуют себя в подмосковных школах? Совпадает ли наша учебная программа с той, что была у них дома?

Ксения Мишонова: Мы постарались сделать так, чтобы эти ребята от других учеников ничем не отличались. Тем, кто попал в школы, где существует дресс-код, купили такую же форму, как у всех остальных одноклассников. Программа не всегда совпадает, но учителя знают, откуда приехали эти дети, и относятся с пониманием. А детская психика довольно быстро адаптируется к любым переменам.

Старшим ребятам, которые на Донбассе учились в колледжах и техникумах, дали возможность продолжать образование по тем же профилям. А для малышей организовали детсадовские группы прямо в местах их временного размещения. Дети в них занимаются, играют, спят - все как в настоящих детских садах. А мамы работают воспитателями.

Беженцы в Подмосковье живут в детских лагерях. До начала летней оздоровительной кампании остались считаные недели. Удастся ли провести ее в полном объеме, не задействуя занятых лагерей?

Ксения Мишонова: Определенные сложности возникнут - под размещение беженцев отданы самые большие лагеря. А у области есть план по летнему оздоровлению школьников, и каждый год мы его стараемся увеличивать. Поэтому сейчас думаем о том, как будем перераспределять силы. Скорее всего, придется закупать больше путевок у других регионов. С аналогичной проблемой столкнулись все субъекты, которые приняли беженцев. Мы даже подняли этот вопрос на уровень Уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка Марии Львовой-Беловой.

С какими вопросами сейчас чаще всего обращаются к детскому омбудсмену?

Ксения Мишонова: Пять лет назад, когда я заняла эту должность, самой частой причиной для обращений была нехватка мест в детских садах и школах. Сейчас эта проблема ушла на второй план - школ Подмосковье строит больше всех в стране, в густонаселенных городах открываются так называемые полисадики - мини-детсады на первых этажах жилых домов. А на первый план все чаще выходят вопросы, касающиеся разводов и войн за детей. Такого количества разводов, при которых дети находятся в заложниках у одного из родителей, у нас никогда не было. Я бы даже назвала эту ситуацию катастрофой.

Но статистика говорит, что жители области чаще разводиться не стали - как регистрировалось ежегодно 30-35 тысяч разводов, так и регистрируется.

Ксения Мишонова: Разводиться стали громче. Делают из разводов сериалы в прямом эфире, манипулируют общественным мнением, не исполняют решения суда. У нас есть история: мама в области, отец в Москве. Он держит дочь в заложниках уже третий год. Девочка не ходит в школу, ни с кем не общается, настроена против матери. У нее серьезная психологическая травма. Вы на статистику ссылаетесь, я тоже пример приведу: по статистике, большинство вооруженных нападений внутри учебных заведений совершают дети, прошедшие через тяжелый родительский развод. Это никогда не проходит бесследно. И ребенок за такой развод будет расплачиваться до конца жизни.

А мама той девочки разве не может подать в суд и определить порядок общения с дочерью?

Ксения Мишонова: Смотрите, как это обычно происходит. Приходят супруги разводиться - претензий друг к другу нет. Развелись. А потом начинают делить имущество и детей. И пошел шантаж - видеться не дам, общаться не позволю. Ущемленный в правах родитель идет в суд, который определяет порядок общения с ребенком. Но другой родитель препятствует. Как написал мне недавно один папа в соцсетях: пришел забрать ребенка, мама вывела его в подъезд в домашней одежде и без обуви - забирай! А на улице минус 25.

А сколько случаев, когда судебное решение просто игнорируют. И с судебными приставами не всегда заберешь ребенка, потому что он плачет, кричит, что боится и никуда не пойдет. Неудивительно: пришла мама, от которой малыш отвык, с ней чужие люди в погонах, тут же опека, все спорят, шумят, тянут в разные стороны. И взрослый испугался бы в такой ситуации.

Как этих ситуаций не допускать?

Ксения Мишонова: Нужно законодательно сделать их невозможными. Ужесточить ответственность за неисполнение решения суда, вплоть до уголовной. И необходимо вытащить опеку из всех историй про разводы. Она сейчас сидит в судах и решает, с кем лучше жить ребенку. Но разве опека в состоянии определить, с кем из родителей у ребенка лучше контакт, кто из них действительно думает прежде всего о ребенке, а не о каких-то личных выгодах или мести бывшему супругу? Я бы вообще запретила разводиться до тех пор, пока мама с папой мирно не договорятся о дальнейшем общении с ребенком. Во многих странах, кстати, так и делают: там супруги не могут развестись, не пройдя через медиацию, через экспертизу о том, с кем лучше будет остаться ребенку и какой график встреч со вторым родителем ему удобней.

Когда в рейтингах будут учитываться комфортное состояние детей, их самочувствие и настроение, тогда и дети перестанут прыгать из окон и собирать бомбы

А разве проект "Неделим", который вы начали в прошлом году в Подмосковье, не об этом же?

Ксения Мишонова: Как раз об этом. Мы в пилотном режиме создаем в семи муниципалитетах - Клину, Раменском, Дмитрове, Мытищах, Орехово-Зуеве, Подольске и Одинцове - медиативную службу, которая призвана помогать семьям при конфликтных разводах. Медиаторы - юристы, адвокаты и психологи подбирают варианты дальнейшего общения родителей, исходящие прежде всего из интересов ребенка. Но это процесс небыстрый - мы хотим, чтобы эта помощь была для семей бесплатной, поэтому ищем специалистов, готовых работать на общественных началах. И еще нюанс: половина семей отказываются даже от бесплатной помощи медиатора. Не считают, что это необходимо.

Как вы относитесь к тому, что семьи порой сохраняют "ради детей", годами живя без любви и даже элементарного уважения?

Ксения Мишонова: Я против того, чтобы жить под одной крышей ради кого-то, тем более если любовь ушла. Дети никогда этого не поймут и не оценят. Развод - одно из самых больших достижений человечества. Близкие люди пошли разными дорогами, так бывает. Но они же при этом не перестают быть мамой и папой. Я сама прошла через развод, и это было непросто. Но мы сделали все, чтобы у дочери остались оба родителя. Договорились, что никто из нас не критикует другого, что все важные для ребенка праздники папа проводит с нами. Людей необходимо учить разводиться. Объяснять, что при этом происходит с их ребенком, как пережить этот период с наименьшими потерями, как должны участвовать в этом родственники, бабушки, что должны, а главное, не должны говорить. Мы уже сделали специальную памятку про это и будем предлагать ее всем, кто приходит подавать заявление на развод.

Обращаются ли к уполномоченному по правам ребенка сами дети? И с какими вопросами?

Ксения Мишонова: Чаще пишут все-таки родители. Число обращений к нам за пять лет выросло в 4,5 раза - с 1 тысячи до 4,5 тысячи в год. Это связано и с тем, что в области стабильно прибавляется детское население - каждый год у нас становится на 70 тысяч детей больше, и с тем, что мы открыли все окна связи. Мои телефоны размещены в открытом доступе во всех школах, семейных центрах и детских клубах. Открыты страницы в соцсетях. В этом году непосредственно от детей пришло всего пять обращений, им проще написать в соцсетях. Вопросы задают разные: от просьб помочь открыть спортивную площадку во дворе до каких-то глобальных семейных проблем. Недавно, к примеру, написал мальчишка - пожаловался, что отец избивает их с мамой, а мама боится обратиться в полицию. Искали его по всей области, нашли в Москве. Договорились со столичной коллегой Ольгой Ярославской, что с этой семьей поработают.

А до этого написала девочка, которую в школу не пускали из-за зеленых волос. И я звонила директору, спрашивала: вы сами волосы красите? А чем ваш цвет лучше ее? Это же подростки, им хочется как-то выделиться. Ну ей сейчас вот так видится.

Школьный психолог не мог решить последний вопрос?

Ксения Мишонова: Мне сложно комментировать компетенции школьных психологов, но я заметила вот что. Когда что-то случается, обязательно запрашивают характеристики на ребенка. В Химках две девочки вышли с 15-го этажа. Школа пишет: хорошие девочки из благополучных семей, посещали кружки. В Домодедово мальчишка собирал бомбу, чтобы взорвать школу. Тоже только положительные отзывы: хороший неконфликтный мальчик, увлекается компьютерами. Ну не бывает так, чтобы хорошие дети на ровном месте прыгали в окна и собирали бомбы. Наверняка где-то был триггер, который кричал: что-то пошло не так, но все это пропустили. Выясняем: в первом случае девочку мама третировала за оценки. Дожала так, что девчонка сама прыгнула и подружку уговорила. Во втором парень из неполной семьи, мама все время работает, он предоставлен сам себе. Летом у мамы не нашлось возможности куда-то его отправить, сидел в интернете, попал на какой-то сайт сомнительной тематики. А учителя разве не видели, что девочка переживает из-за каждой четверки? Что мальчик начал прогуливать школу и сильно съехал по учебе?

Но все перекладывать на школу тоже, наверное, неправильно.

Ксения Мишонова: Никто и не снимает ответственности с семьи. Но давайте уже признаем: педагогам сегодня не до детей. Они заняты отчетами, рейтингами, показателями. Потому что от этого зависит финансирование. Я знаю случаи, когда детей просто выпихивают из кружков и секций, потому что они не дают нужного результата. Ребенок, например, хочет заниматься хоккеем, ему не нужны пьедесталы, он счастлив просто от того, что каждый день выходит на лед и гоняет шайбу. Но тренеру он не нужен, потому что нет результата - нет рейтинга, а значит, и финансирования. А куда пойдет этот ребенок после того, как его попросили из секции - никого не волнует.

Что делать?

Ксения Мишонова: Как минимум менять критерии рейтингов. Когда у нас в рейтингах будут учитываться комфортное состояние детей, их самочувствие и настроение, тогда и дети перестанут прыгать из окон и собирать бомбы.

Расскажите о самом запомнившемся случае из вашей практики.

Ксения Мишонова: О, таких много. В Щелкове мама-мигрантка захотела для полуторагодовалого сына лучшей судьбы, поэтому просто оставила его в подъезде чужого дома. Отдали его в приемную многодетную семью. Сейчас Сережка уже подрос, счастливый, любимец сестер и братьев. В аэропорту Домодедово нашли 13-летнюю девочку из Конго, летела в составе группы таких же девчонок в Турцию - скорее всего, работать. Оказалось, что у нее поддельные документы, взрослый сопровождающий вместе с группой полетел дальше, ее бросили. Мы несколько месяцев искали родителей, нашли в лагере беженцев в Ирландии. Инициировали лишение их родительских прав, для этого понадобилось два года. Все это время Грандив жила в семейном центре, сейчас ей 15 лет, прекрасно научилась говорить по-русски, очень спортивная и творческая. Теперь, наконец, можем отдать ее в семью - родителей прав недавно лишили.

А еще была Яна из Подольска, которую ее родная мать 17 лет держала рабыней в своем швейном цеху. Она никогда не ходила в школу, ни разу не была у врача. В какой-то момент сбежала от матери, пришла в полицию, так все и открылось. Сейчас Яна закончила 4-й класс, учится и на парикмахера, и жить обычной жизнью.

Три факта о детском омбудсмене Подмосковья

1. Сама не ходила в детский сад и почти не водила туда собственных детей. Уверена, что коммуникабельность - чувство врожденное, а ребенок в возрасте двух-пяти лет еще очень сильно нуждается в маме.

2. Открыто выступает против ЕГЭ: "В 10-11-х классах школьники не получают знаний, а занимаются только тем, что сами учителя называют "натаскать на ЕГЭ". Это способствует лишь развитию черного рынка репетиторов и нервных срывов у детей и родителей.

3. Считает, что лучшую характеристику работе омбудсменов дал ее муж, который увлекается рыбалкой. Раньше рыбу на продажу перевозили по рекам на баржах. И чтобы она за долгие часы пути не уснула, к ней запускали сома. Сомы беспокойные, вертятся и толкаются всю дорогу, не давая никому впасть в анабиоз. "Вот мы - такие сомы", - говорит Ксения Мишонова.