Как повысить эффективность производства в условиях санкций
Как повышать эффективность работы производств, если конвейеры встают из-за недостатка компонентов и разорванных логистических связей?
Николай Соломон: Единственный способ решить эту проблему - искать других поставщиков, менять транспортную схему, чтобы все потекло, только через другие ручейки. Помните, в детстве мы играли с талой водой: положил ветку, поток перекрыл, а потом ручей нашел себе другой путь и устремился дальше. Вот этим и надо заниматься.
В скором времени появятся небольшие или средние компании, которые будут создавать новые пути транспорта и поставки. Они смогут обеспечивать и промышленность компонентами, и потребителей самыми обычными товарами, с которыми сейчас возникли перебои. Я думаю, бизнес сориентируется довольно быстро.
Но это лишнее звено, дополнительные издержки...
Николай Соломон: Сначала надо преодолеть кризис дефицита продукции, заместить импортные поставки. Если мы не увеличим выпуск самолетов "Сухого", то может оказаться так, что нам просто не на чем будет летать. И тут в моменте уже не так важно, сколько будет стоить каждый борт, для начала надо сделать так, чтобы они в принципе были. Это как кислород для реанимации: он просто должен там быть; для человека, оказавшегося на ИВЛ, не играет никакой роли, ни кто его произвел, ни кто доставил, он не имеет цены - просто бесценен. А вот когда сам необходимый ресурс уже есть, наступает время бороться за его эффективное производство и использование.
Напомню, в прошлом году специалисты ФЦК по заказу минздрава работали в "красных зонах" ковидных больниц, предложили, как можно сэкономить 20% расходуемого кислорода, не сокращая его потребление пациентами. В пиковые периоды пандемии он был буквально на вес золота. Это то наращивание эффективности, которым нам предстоит заняться в ближайшее время.
Сегодня в портфеле ФЦК есть множество кейсов из самых разных отраслей, в том числе тех, по которым санкции ударили больнее всего: авиастроение, автомобильная промышленность, фармацевтика, машиностроение, логистика. Многие вошли в нацпроект "Производительность труда", который курирует первый вице-премьер Андрей Белоусов, как раз в текущем году.
Насколько значительный вклад в рост ВВП дает работа ФЦК на предприятиях?
Николай Соломон: Мы смотрим данные по налоговой отчетности, они самые точные. У тех 1300 компаний, которые полностью отработали с ФЦК цикл повышения производительности, к 2020 году прирост добавленной стоимости составил 136 млрд рублей. Сейчас в нацпроекте задействовано более 3 тысяч предприятий, их общая выручка - 8,2 трлн рублей, примерно как у "Газпрома".
Экспертиза ФЦК в среднем дает прирост производительности труда у наших "подопечных" - 12% в год, а средний показатель у предприятий аналогичных отраслей, не участвующих в нацпроекте, в два раза меньше - не выше 7%.
Приведу пару-тройку примеров: Казанский агрегатный завод (производит запчасти и детали для авиации и космических аппаратов) - плюс 150 млн рублей выручки по итогам участия в проекте, рост выработки на одного рабочего - 13%. Схожего эффекта (также плюс 150 млн рублей) удалось добиться крупной логистической компании "Байт Транзит" в Новосибирске - они почти на 23% сократили время обслуживания клиентов, за счет чего у них на четверть выросли объемы перевозок и на 17% - выручка. В производстве автомобильных комплектующих у нас есть примеры буквально "взрывного" роста производительности - так, небольшая компания "ВЕЛАМ-РУС" из Нижегородской области увеличила выработку в три раза, а "РУСАМ" из Санкт-Петербурга - в 2,5 раза.
Сколько Россия теряет из-за недостаточной эффективности экономики?
Николай Соломон: У нас есть такая оценка. На всех 6,5 тысячи предприятий, которые должны к 2024 году пройти через нацпроект "Производительность труда", потери из-за неэффективности могли бы составить 700 млрд рублей. Всего же в отраслях, охваченных нацпроектом, работает более 35 тысяч похожих предприятий. Получается на круг около 4 трлн рублей. Причем на крупных производствах эффект еще больше. Это резерв, который можно и нужно использовать для экономического роста. Особенно в нынешних условиях.
Насколько увеличиваются доходы работников при росте эффективности труда всей компании?
Николай Соломон: Средний рост зарплат в компаниях - участниках нацпроекта - 11%, на полпроцента увеличилась численность работников на этих предприятиях. То есть рост эффективности ФЦК обеспечивает не за счет сокращения персонала, а за счет наращивания выпуска продукции, снижения ее себестоимости, как следствие - увеличения доли рынка.
Это рост занятости на 0,5% - он заметен на практике? Может, в каком-то поселке за счет него удалось победить безработицу?
Николай Соломон: Такие явления мы специально не отслеживаем. Но да, в малых городах это очень заметно. Например, в уральском городке Суксун с населением меньше 10 тысяч человек работает завод, который выпускает промышленные средства защиты - каски и тому подобное. Эксперты ФЦК выяснили, что без всяких вложений можно увеличить выпуск продукции вдвое - достаточно только перестроить процесс. При этом себестоимость одной каски получалась на треть меньше, чем у конкурентов. Заказы пошли, обороты выросли, завод вошел в десятку крупнейших российских производителей СИЗ. В итоге предприятие подняло зарплаты, и люди, которые раньше ездили за 150 км трудиться в Пермь, пришли работать на новые вакансии - им так оказалось выгоднее и удобнее, чем мотаться туда-сюда.
В России производительность труда высокая или низкая?
Николай Соломон: В России на час отработанного времени приходится 33 доллара добавленной стоимости. Это данные за 2020 год, более свежих пока нет. Для сравнения: в Норвегии тот же показатель - 85 долларов в час, в среднем по Европе - 60, от этих значений мы отстаем в два раза. Все зависит от конкретных отраслей и производств. Очень сложно сравнивать производительность оператора АЭС и рабочего на автозаводе. При этом продолжительность рабочего времени в пересчете на одного человека в среднем по России примерно на 10% больше, чем, например, в Германии. То есть мы затыкаем свою неэффективность переработками. При производстве молочных продуктов у нас производительность ниже, чем в Беларуси, а от США мы отстаем в пять-семь раз. Зато по динамике роста производительности труда у нас, наверное, лучшие показатели в мире - с низкой базы прирастить намного проще.
Есть ли предел повышения эффективности работы конкретного предприятия?
Николай Соломон: Нет, всегда есть что улучшить и довести до ума. У нас были участники проекта, которые сами до нашего прихода модернизировали производственный процесс и встречали специалистов ФЦК с гордо поднятой головой: "Ну-ка, что же вы нам предложите?" Я сам на одном таком производстве за час заметил несколько изъянов, предложил их устранить, и со мной согласились. После этого отношение резко изменилось. Ребята молодцы, они занялись важной работой, мы же им поможем сделать ее еще лучше.
На заводах "Тойоты" сейчас контролируют не только каждое движение рабочего у конвейера, но и малейшее изменение направления взгляда. Это позволяет оптимизировать работу, контролировать эффективность труда уже до секунды. У нас такого пока нет. Так что возможностей еще очень много, ими надо обязательно воспользоваться.