Народная артистка России Лариса Лужина - о жизни, любви и Высоцком

Блокадное детство

Из детства мне помнится Таллин. Ленинград я не помню, хотя всю блокаду жила в Ленинграде. Когда она началась, мне было два с половиной года, а старшей сестре Люсе - шесть лет. Мама работала на заводе "Красный треугольник". Папы не стало в 1942 году. Мама всегда говорила, что нужно бежать в бомбоубежище, когда начинается воздушная тревога. Думаю, что Люся боялась бомбоубежища, она меня хватала, и мы заползали под кровать. Помню, что мама нас оттуда всегда вытаскивала, когда приходила с работы. Вот это единственное, что мне запало в памяти. А так, честно говоря, я блокаду не помню совершенно. Только знаю из рассказов мамы, как она папе оставляла кусочек хлеба, а он оставлял мне. Он от истощения умер, а я выжила. Умерла и сестренка.

А вот таллинскую квартиру помню очень хорошо, она была в большом доме, сейчас этот дом стоит на улице Каупмехе. Там стояли деревянные дома, а наш дом был один каменный. Он казался очень высоким. Я помню хорошо, как мы после войны приехали в Таллин, на вокзале нас никто не встречал. Мы с мамой сели на лошадку и поехали по адресу, который был у нее записан. Нас встретил мамин дядя, он работал прокурором Таллина и жил в большой четырехкомнатной квартире, где приютил и нас. Он был истовый большевик, почитал Сталина. В молодости брал Зимний дворец. В семье говорили по-эстонски, но само собой получилось так, что русский язык стал родным. Хотя иногда во сне до сих говорю на эстонском. Когда бываю в Эстонии, почти все понимаю, но говорить уже не могу. Язык ушел…

Булочка с горчицей

Я не была послушной. Плохо училась. Я даже два года в одном классе сидела. Мама об этом узнала только тогда, когда меня снова вернули из 3-го класса во 2-й. Ну, как-то ей было не до меня. Жизнь такая была… И, конечно, я росла уличной девчонкой. Любимая игра у нас была "казаки-разбойники". Мы бегали по всей улице, прятались в каких-то домах. В Вышгороде, так называемом Старом городе, мы часто искали клады. У меня до сих пор дома есть сахарница, на ней написано 1875 год, это я там нашла.

У дяди в войну умерла дочка, и они взяли из детского дома мальчика. Он остался в Таллине, дядя его воспитывал. По субботам он его всегда лупил ремнем, это была профилактика, потому что парень был очень хулиганистый. Мы с ним все время дрались. Были как кошка с собакой. Когда он меня просил "Ларка, принеси мне что-нибудь поесть", я брала булочку, выковыривала мякиш, а туда набивала горчицу и давала ему. Дети жестокий народ, да.

Советский подиум

Почему меня взяли в манекенщицы? Думаю, из-за роста. Метр семьдесят два сантиметра - для девушки того времени это было редкостью. Я была худенькая. Меня взяли на демонстрацию подростковой одежды. Спустя время мне уже давали вечерние туалеты, на меня шили. Это было большое счастье. Потому что у меня не было никакой хорошей одежды. Единственное платье появилось в 10-м классе, на которое я сама заработала на летних каникулах - работала уборщицей в локомотивном депо.

Труд манекенщицы нелегкий, порой целые дни уходили на изнурительные примерки. Но показ моделей для меня был праздник, потому что я всегда думала: подиум - это как театральная сцена. И для меня это был спектакль. Я превращалась из Золушки в принцессу: надевала нарядные вечерние туалеты, красивые туфли. Макияж. Нам делали прически. Фотографировали. И я все время улыбалась. Меня называли "улыбчивая манекенщица", потому что я не могла не улыбаться. А улыбаться было нельзя, надо ходить как манекен, отрешенно. А я улыбчивая от природы.

Мы из Таллина ездили в Ленинград, а там на показы одежды приходило много финнов. И почему-то только нам с моей подругой дарили цветы. И, конечно, для меня это было как театр. Поэтому Таллин всегда остался в жизни теплым и ярким воспоминанием.

Еще я первый раз поцеловалась в Таллине и помню до сих пор вкус этого поцелуя. У нас в школе был мальчишка по фамилии Собченко, такой школьный Казанова. И вот однажды он меня провожал до дому и в подъезде поцеловал. Таким вкусным поцелуем. Боже, сколько лет прошло, а помню!

Недалеко от нашего дома располагалось известное Александро-Невское кладбище. Старое, с красивыми памятниками. Оно до сих пор есть. Как-то мы решили поухаживать за заброшенными могилами. Помню, что я ухаживала за могилкой Игоря Северянина. Только спустя годы я узнала, что это известный поэт.

Ландыши для Герасимова

…Мне всегда нравился театр, театральный кружок был самым любимым. Меня заметила эстонский режиссер Лейда Лайус, привела в студию и дала сыграть эпизод в фильме "Незваные гости". Лейда узнала, что у знаменитого режиссера Сергея Аполлинариевича Герасимова в мастерской не хватает девочки-студентки. Он кого-то исключил в самом начале учебы.

Лейда прошла всю войну, она еще с военного времени знала Герасимова, они симпатизировали друг другу. Она попросила его меня посмотреть. А в это время меня пригласили на пробы картины "Мир входящему", там нужна была немка, а иностранных персонажей всегда искали в Прибалтике. Я жила в московской гостинице "Украина", в этом же здании была квартира, в которой Сергей Герасимов жил с Тамарой Макаровой. Лейда все устроила. Мы вечером пришли к ним домой. Я во все глаза смотрела на Тамару Федоровну, фильм "Хозяйка Медной горы" я знала наизусть. У нее там главная роль… Я ее просто пожирала глазами.

"Какая ты рослая…" - первое, что он мне сказал.

"Это каблуки", - стеснительно ответила я. Он меня попросил что-то почитать, а я волновалась ужасно. Говорю: "Можно, прочитаю стихотворение "Ландыши продают"?" А тогда был популярный хит "Ландыши, ландыши..." Он ненавидел эту песню. Спросил: "Неужели эту пошлятину?" Я ответила, что нет. Прочитала.

Чувствую, что не очень. Лейда сидит, нервничает, у нее красные пятна по лицу пошли. Думаю, ну, все, провалилась.

Он говорит: "Что еще почитаешь?" Я стала читать монолог Ларисы из картины "Бесприданница". Неожиданно стала плакать, не из-за того, что мне было жалко героиню. Мне себя стало жалко, думала, все, проваливаюсь… Он послушал: "Ладно, хватит. Беру…"

Учиться у Герасимова было очень интересно, он рассказывал так, что мы теряли дар речи. Но записывать за ним было невозможно. Удивительно, рассказывал так, что дышать забывали. Но связно записать сказанное просто нереально!

Я вовсе не звезда

Честно скажу, я не считаю себя талантливой актрисой. Я все про себя знаю… Я - хороший ремесленник. Не более… Ну, не поцеловал меня Бог в макушку так, как поцеловал Инну Чурикову или Марину Неелову, например. Я умею говорить внятно, расслабляться, двигаться правильно. Но это все техника, которой меня научили. Поэтому у меня нет высоких картин. Понимаете, можно зайца научить на барабане играть, но он барабанщиком не будет никогда.

Возьмем картину "На семи ветрах". Там я себя сыграла, в той работе ничего особо актерского нет. Все больше делали вокруг меня, создавали образ Светланы. Понимаешь, эпизоды, которые сыграны прекрасными актерами, они поднимали мою главную героиню, и к концу фильма она стала символом женской верности.

Я по молодости этого не понимала, а потом стала понимать, потому что почувствовала, что не складывается у меня творческая жизнь. Ну, не складывается. То, чего бы мне хотелось, не идет мне в руки. Мимо меня все проходит. И режиссеры как-то мимо меня. Хотя со многими в дружеских отношениях, но почему-то не приглашают. Значит, они во мне не чувствуют этого дара.

Я со стороны на себя смотрю и все прекрасно про себя понимаю. Поэтому я немножко с иронией отношусь ко всему. И к своей собственной профессии, и к себе отношусь с иронией. Я самая обыкновенная артистка и никакая не звезда.

Кто для меня первая тройка отечественных актрис? Скажу не задумываясь: Инна Чурикова, Марина Неелова и Людмила Чурсина.

Про Мордюкову… Это отдельное природное явление. Нонна - это сверху поцелуй Бога, а снизу силы Земли. Там была такая глыба, которая не помещалась ни на один пьедестал. И в этом, к слову, была ее трагедия…

Нонна Викторовна до конца своих дней переживала, что не сыграла Аксинью в "Тихом Доне". Она была бы совершенно другая Аксинья. Быстрицкая, бесспорно, хороша. Хорошая, рафинированная, слишком красивая. А у Нонны столько было бы внутри нужного, того, что есть, например, в Люсе Хитяевой, что было в Зине Кириенко. Мордюкову Герасимов называл "моя степная кобылица". А Элина Быстрицкая не была "степной кобылицей". Вот и вся разница!

На Высоцкого обиделась

Был ли Владимир Высоцкий гением?

Для меня да. Он для меня как небожитель. Возьмите его "Охоту на волков". Какая же это сильная вещь! Какая она драматичная и глубокая. За всем этим целая история. И у него почти каждая песня такая. Даже та, которую он посвятил мне: "Куда мне до нее, она была в Париже". Там есть ирония, есть уязвленный мужик… Но все равно ты представляешь этого рабочего парня, который влюбился.

Я считаю, что Володя был богатым внутри и, конечно, очень плодовитым. Потому что за 25 лет написать почти тысячу песен и стихов. Написать сценарий, написать книгу... А столько сыграть! Хотя я, например, не очень принимаю его как киноактера. Мне кажется, что он сильнее как певец, бард. Как поэт. На сцене он сильнее, чем на экране. Когда я первый раз услышала песню "Она была в Париже", то в первую минуту обиделась. Там есть такие строчки: "Да, я попал впросак, да, я попал в беду! Кто раньше с нею был и тот, кто будет после - пусть пробуют они, я лучше пережду…" Мне стало обидно, что у меня, столько мужиков, что ли? За кого ты меня считаешь? Я с ним долго не разговаривала. У меня никогда не было романа с Высоцким. Никогда!

Я была влюблена в Сашу Фадеева, сына мхатовской актрисы Ангелины Степановой и писателя Фадеева. Он был красавец писаный. Но жуткий алкоголик, такой настоящий бытовой пьяница. Беспробудный. Так и загубил свою жизнь. Высоцкий же тоже пил, но это была иная история. Более больная, что ли. Более генетически сложная. Говорят, вот Высоцкий поймал "звезду" и не выдержал славы. Неправда! Он любил ухаживать за женщинами, он был любвеобильный, он в музах находил энергию для творчества, "звезды" никакой в нем не было. Был обыкновенный земной мужик. Правда, гениальный. Со страстями.

В фильме "Вертикаль", снятом в 1966 году, Лариса Лужина сыграла врача, а Владимир Высоцкий - радиста. Фото: Одесская киностудия

И о любви

У меня, если честно, никогда не было любви! Было четыре мужа, были влюбленности. А чувства такого настоящего - не было. Все было около любви. Я считаю себя обкраденной и обделенной. Потому что не испытала такой любви, которая описана в литературе, о которой пишут классики. Влюбленность, замужество, три-четыре года надышаться, наговориться не могу. Шампанское в постель, ночные разговоры до утра. Потом скучно и неинтересно. Смотрим в разные стороны…

Я преклоняюсь перед сегодняшними актрисами, которые много работают и имеют детей. У Марии Порошиной трое детей. Молодая, красивая и хорошая артистка. Как не преклоняться?

Сегодня больше возможностей, больше зарабатывают, есть профессиональные няньки. В наше время ничего этого не было. Мы были опаленные войной, это тоже сказывалось. Страшно было в этот мир детей пускать. Поэтому благодарна Богу, что хоть одного родила. Родила вопреки. У меня первая беременность была неудачная, потом со мной, молодой и красивой, случился инсульт. Как выяснилось, у меня две аневризмы в головном мозге. Одна лопнула - инсульт. Еле выжила. Со второй дожила, слава богу, до восьмидесяти трех лет. И сын мой Пашка вырос в хорошего мужика, заботливый, подарил мне троих внуков. Разве это не счастье?

Я с ними не живу, но я знаю, что они есть. Мне сын звонит по два раза в день. Я понимаю, что мне с каждым годом все сложнее, я все-таки одна живу, мне уже трудно. Начинаю бояться, а вдруг что-то случится, и некому будет помочь?..

А с другой стороны, я приезжаю домой и очень счастлива находиться в одиночестве. Мне уже много лет и уже тяжеловато, но я все равно езжу на гастроли и фестивали, потому что это меня держит на плаву. Когда вокруг молодежь, я себя по-другому чувствую, становлюсь вместе с ними моложе.

Трудно ли принимать возраст? Честно скажу, нелегко. Встаешь утром, смотришь на себя в зеркало, конечно, становится грустно. Думаешь, боже мой... У актеров же есть возможность увидеть себя на экранах. Я смотрю "На семи ветрах" и думаю: боже мой, какая я была интересная. А когда смотрю на фотографии, где я на подиуме - больно становится… Но это закон природы, и с ним ничего не поделаешь. Всех ждет одно и то же. И исключения здесь нет.

В жизнь надо вгрызаться

О смерти думаю каждый день. Она не пугает, это неизбежность. Понимаешь, что жизни осталось немного. И в нее надо вгрызаться, пить ее до донышка, до последнего глотка. Больше такой возможности не будет. Единственное, о чем молю Бога - не стать калекой, инвалидом, не мучиться, никому не быть в тягость. Как бы тебя близкие ни любили, как бы они к тебе ни относились, все равно наступает момент, когда больной человек раздражает.

В 2017 году мне сделали на сердце тяжелую полостную операцию. У меня был тромб в предсердии. Военные врачи меня спасли в прямом смысле этого слова. Хирург, который оперировал, говорит мне: "Ты не волнуйся, проживешь до 96 лет, я там все видел…" Успокаивает, конечно. Но так хочется ему верить!

Честно говоря, я начала верить в Бога. И жить стало легче. Я каждый день просыпаюсь с молитвой и ложусь спать с молитвой. Без этого уже не могу. Сажусь в самолет, и ангел со мной летит. "Ангел мой, пойдем со мной. Ты впереди, я за тобой", - говорю я. Это везде. В самолете, в машине. Каждый день, выходя из дома. Я молюсь обязательно. Без этого я не могу лечь спать. Я тогда не засну.

В церковь я хожу нечасто, но иногда меня просто ведут туда ноги. Бывает, чувствуешь, что сейчас надо пойти в храм. Чего хочется еще от жизни? Уже ничего не хочется. Богатств у меня никогда не было и не будет. Главное - я не нуждаюсь! Сейчас снимаюсь в сериале. У меня есть спектакли, поездки, выступления.

Я хочу только, чтобы мой Пашка был здоров! Чтобы я дольше могла выходить на сцену, как можно дольше. Чтобы у меня не было деменции, которой сейчас всех пугают. Хочу еще помнить тексты, события и лица. Чтобы коленки гнулись и ноги ходили. Улыбаетесь? Доживете до моих лет - вспомните мои слова.