Спектакль "Фотография, на которой меня нет" Канского драмтеатра показали в Воронеже в рамках фестиваля "Маршак". Рассказ Виктора Астафьева поставил на его родине режиссер Иван Пачин, найдя точки соприкосновения между довоенными школьниками из сибирской глубинки и их городскими ровесниками в XXI веке.
От Канска до Овсянки, которую вспоминает в "Фотографии…" писатель, - примерно 250 километров. От его детства до детства зрителей спектакля - примерно 90 лет. Но ни время, ни расстояния для этой истории, в сущности, не важны. Всерьез показывать быт и нравы астафьевских героев Пачин не собирается, а потому актеры у него только играют в чужое - или свое - детство.
Дощатая стена избы служит и школьным кабинетом, и снежной горкой, и домом (попеременно для Витьки, его учителя и соседок). Окно нарисовано, собака - плюшевая. Бабушкины кофты и юбки, дедовские пиджаки и фуфайки, ушанки и сапоги - все настоящее, из кладовок, но надето как бы понарошку. Как аппликация поверх сегодняшних лиц, фигур и манер. Колоритная деревенская речь взята из рассказа почти без купюр и изменений - но между ней и персонажами тоже ощущается зазор. Конечно, они так не говорят, это игра, ребята. И стихотворение Некрасова, которое вдохновенно декламирует учитель (Андрей Молоков), - тоже игра. Простодушная немного, но игра. Такая, что педагоги и родители, которые привели класс на спектакль "по классике", благодарно вздыхают, а школяры с улыбкой подталкивают друг друга локтями - гляди-ка, все как у нас.
Из посконного народного мира персонажи спектакля нет-нет да и перешагивают в пространство мировой культуры. Бабушка лечит внуку ревматизм шаманским методом - банным веником - под музыку Грига ("В пещере горного короля"). А финальная сцена с долгожданным фотографированием, на которое точно успеют все, сопровождается треком рэпера Басты: "Когда меня не станет, я буду петь голосами / Моих детей и голосами их детей".