Врач лечит человека, ветеринарный врач - человечество. Эта фраза принадлежит создателю Общества практических ветеринарных врачей Сергею Евсеенко. Общество создано полтора века назад, но фраза не устарела. "Разница между человеком и обезьяной гораздо меньше, чем разница между собакой и кошкой, - говорит профессор Алексей Ермаков. - Но "человеческие" врачи не лечат обезьян, тогда как ветеринарный врач должен лечить и собаку, и кошку, и рыбу, и птицу. Низкое качество ветеринарного образования вредит экономике страны и имеет массу косвенных убытков. Напротив, высокое качество ветобразования - инвестиции в человеческий капитал. Чем больше в стране специалистов высшей квалификации, тем конкурентоспособнее государство в целом".
С деканом факультета "Биоинженерия и ветеринарная медицина" Донского государственного технического университета Алексеем Ермаковым я беседую в перерыве Всероссийского съезда по ветеринарному образованию. За последние 100 лет такой форум проходит впервые. Хотя реформа ветобразования не просто назрела, а перезрела. Ветврачей и фельдшеров готовят 55 вузов, обучается 30 тыс. студентов. Но треть из них - заочно, что, по оценке президента Ассоциации практикующих ветеринарных врачей Сергея Середы, "подрыв биологической безопасности государства".
Нужен ли ветврачу бассейн? Алексей Михайлович, в год вузы выпускают 4 тыс. специалистов, это больше, чем надо. Но ветеринарные врачи на селе в дефиците. Почему ветврачи лечат котов и собак, но не рвутся лечить коров?
Алексей Ермаков: В селе другие условия труда. Из 10 выпускников от 7 до 9 хотят остаться в городе и работать с мелкими животными. Кому охота ехать в село, когда там нет нормальных условий. Вот минсельхоз требует от вузов: не учите лечить кошек и собак, учите лечить коров! Но это так не работает. Молодой человек хочет, чтобы его дети посещали бассейн. Чтобы специалисты пришли на село, нужно создавать инфраструктуру.
Инфраструктура села - государственный вопрос. Но государство не может повысить зарплату в агрохолдингах, это частный бизнес.
Алексей Ермаков: Крупные агрохолдинги отправляют студентов на обучение в Германию. Платят специалистам 150 тыс. рублей. По сельским меркам это бешеные деньги. Поэтому это проблема не образования, а развития наших сел.
Но средний заработок ветеринара в Московской области 58 тыс. рублей. Есть регионы, где платят намного меньше. Пять лет учиться, чтобы так зарабатывать? А тут еще и двухлетняя ординатура...
Алексей Ермаков: Потому что учить пять лет - мало! Ординатура - образовательный эксперимент. Он будет проводиться на базе двух вузов: Московской ветеринарной академии им. Скрябина и у нас, в Донском государственном техническом университете. Ординаторы получат дипломы ветврача-специалиста: кардиолога, офтальмолога и т.д. Врач должен расти профессионально. И это отразится на его доходах. На примере других стран: в США хороший врач общего профиля в год зарабатывает от 90 до 120 тыс. долларов, а врач-специалист - от 240 до 360 тыс. Есть разница?
Еще какая. Хотя кардиолог, стоматолог и офтальмолог для коровы - звучит немного непривычно.
Алексей Ермаков: Специализация позволит оказывать пациенту более высококвалифицированную помощь. Лет через десять и у нас сформируется пул ветврачей-специалистов. В конечном итоге это влияет и на биобезопасность государства.
О биобезопасности. Там, где идут боевые действия, и домашние, и фермерские животные оказываются бесхозными. Кто ими занимается?
Алексей Ермаков: Актуальный вопрос. Я же из Ростовской области, у нас 600 км границы с этими районами. Всегда за каждой военной операцией идут эпидемии и эпизоотии (эпидемии в животном мире). Надо работать в двух направлениях. Оказывать помощь животным на этих территориях: лечить, профилактировать ситуацию. И проводить контроль на границе. Идет массовая миграция, люди уезжают вместе с животными. Важно в местах временного размещения оказывать ветпомощь, поскольку там много животных без сопроводительных ветеринарных документов, без ветпаспортов. Самый насущный вопрос: привито ли животное против бешенства? Нужно экстренно организовать ветеринарную помощь с точки зрения профилактики особо опасных болезней.
А перемещение через границу, скажем, стай бродячих собак, которые еще вчера не были бродячими?
Алексей Ермаков: Решать этот вопрос на той территории. Хотя непонятно, по какому законодательству. После боевых действий резко повышается риск инфекционных и массовых незаразных болезней. Погибают же не только люди, но и животные. Захоронение биологических отходов по нашим законам запрещено, их надо сжигать.
Чья это задача: государства или волонтеров?
Алексей Ермаков: Защита нашей территории от особо опасных болезней - функция, безусловно, государственная. А все, что касается гуманного отношения к животным - это волонтерская задача. По нашим законам животное - собственность владельца, государство не может тратить деньги на чужое имущество. Но этой проблемой нужно заниматься очень серьезно.
Нет ли риска, что скоро рынок ветуслуг захватят биоинженеры? Они будут не лечить, а печатать на 3D-принтере нужные "запчасти"? Собственно, вы и сами уже готовите биоинженеров.
Алексей Ермаков: Да, биотехнологов мы тоже готовим, как и наноинженеров. Грядут большие перемены: генетические технологии, роботы, искусственные органы. Могут ли биоинженеры потеснить ветврачей? Наверное, нет. Потому что биоинженеры будут создавать организмы с новыми свойствами, например, породу очень высокопроизводительных коров. Или кур, устойчивых к гриппу птиц. Но наши кошки, собаки, лошади все равно будут нуждаться в квалифицированной медпомощи. Все больше животных доживают до глубокой старости. А это значит, что появится ветеринарная геронтология. Так что если выбираете профессию ветврача, то не сомневайтесь: и на рынке труда, и среди профессий будущего ей есть место.
С трибуны съезда прозвучали факты, которые лично на меня произвели сильное впечатление. У нас нет своих препаратов для гуманной эвтаназии. А от тех, которые применяем, животное долго и мучительно задыхается. Нет и своих наркозов - животные умирают от боли во время операций... Идея лечить животных доступными "человеческими" лекарствами - мера от отчаяния?
Алексей Ермаков: Наши законы слишком ограничивают права ветврачей. В "человеческой" медицине есть понятие off-lable: когда врач или консилиум решает назначить лекарство пациенту, которое ему не показано по инструкции, но может помочь. Перечень препаратов для сельского хозяйства стандартизирован, там все четко расписано. А вот для мелких животных надо снимать ненужные ограничения, шире используя лекарства из человеческой медицины. Это не вынужденная мера, это нормально.
Рентгеноаппараты для животных сделаны в Японии, в Испании. А тут - санкции. И что делать?
Алексей Ермаков: В отличие от "человеческой медицины" у нас нет медицинской сертификации высокотехнологического оборудования, т.е. для наших инженеров распахнулось окно возможностей. И вообще, ветеринария может стать экспериментальной площадкой для новых отечественных приборов и оборудования.