Тот не знает жизни Вешенской и окружающей ее России, кто не был на "Шолоховской весне". Если лет 17 назад это было разливанное море изумительных песен, шашлычного дыма и дико китчевой керамики, то сейчас неизменными остались только изумительные песни. Все остальное прошло большой путь развития и изменилось до такой степени, что вполне могло бы выдержать конкурс на роль общероссийского фольклорного фестиваля.
Чего стоит, например, изумительное издание "Следы казачьей старины. Российское казачество в памятниках культуры 18-20 веков", представившее казачью культуру из собрания самого Государственного Эрмитажа, безупречного "диктатора" вкуса нашего времени. Фестиваль презентует научные исследовательские сборники, научно-просветительский общенациональный журнал, монографию по философии и эстетике русской литературы.
В Вешки специально приехал с фронта писатель Захар Прилепин, чтобы забрать из музея и отвести в библиотеки Донбасса, на фронт и в госпиталя шолоховский "Тихий Дон" (причем не только днровцам, лнровцам, но и оказавшимся в госпиталях украинским пленным, неожиданно для всех попросившим не сладостей и курева, а хороших книг).
"И это понятно, - говорит писатель. - Человек, оказавшийся в положении Гришки Мелехова, побывавшего и на той, и на другой стороне, хочет услышать совет. А Шолохов, ничего категорически не диктующий и ни на чем не настаивающий, но умеющий убедить в абсолютной ценности жизни после самых разломных и опустошающих трагедий, конечно, тут лучший советчик".
Напротив Народного дома, где шла встреча с писателем, уже стояла машина, нагруженная томами "Тихого Дона". Внук писателя и депутат Госдумы Александр Шолохов и его коллега-парламентарий Никита Румянцев собрали "посылку на Донбасс" прямо на фестивале.
Для вешенцев, пожелавших вспомнить жизнь писателя в "станичном контексте", накануне собрали художественно-публицистический вечер, полный характерных театрализованных сценок и документальной фотохроники, в которой зал то и дело узнавал героев своей недавней жизни. "О, Васса Пантелеевна молодая", хором узнали мы с соседкой по креслам в зале директрису своей школы. Меня она, например, возила с приветственным словом на границу района, когда в него возвращался ставший Героем Соцтруда писатель. Нам с Вассой Пантелеевной пришлось бежать вослед за пропустившей нас машиной, и когда меня воткнули пред глаза писателя и я дрожащим голосом начала говорить написанную мной самою речь, он аннигилирующим всякий официальный пафос тоном отца или даже деда сказал мне "Да не волнуйся ты так". А старшая дочь на заднем сидении заплакала. И у всех у нас есть в памяти такой, свой Шолохов.
Этот фестиваль оказался хорошо, без лишней тесноты, размещенным. Керамика вся была из художественных мастерских, продавцы чуть ли не предъявляли дипломы дочерей, закончивших местные институты искусств. Было много палаток с милым и не самым дорогим товаром - платьями, шарфами, майками, браслетами.
Вершина вкуса здесь - макеты домов с настоящим старинным казачьим убранством.
"Этой шали 380 лет, - говорит мне Лариса Шишкалова, руководитель фольклорного ансамбля "Лазоревый цвет", открывая передо мной изумительный чёрный узор, - специально привезла ее для съемок на ТВ, меня просили".
Не отпускают внимание чьи-то старинные фотографии - казаки в форме, женщины в дореволюционных одеждах - бравые выправки, закрученные усы.
На трех площадках пели старинные или стилизованные под старинные песни. И было еще много стихийно возникающих песенных и танцевальных кругов. Мир утопал в хорошем настроении.
Не было совсем уж потрясающего мужского казачьего, без аккомпанемента, на разные голоса пения, которым славились первые фестивали. Но хорошего, смело воскрешающего настоящую старину, аутентичного пения хватало. Со всем этим прекрасным, диалектным "ты мине ведь совсем ня любил".
Были организованы хорошие площадки для детей со старыми качелями на веревках и гончарными мастерскими для лепки.
В усадьбе писателя жена Александра Шолохова Валерия вела интеллигентную экскурсию для вице-губернатора Игоря Гуськова, рассказывая ему секреты приучения к чтению самых маленьких читателей, а вокруг стояли полки с книгами, гости и экскурсанты брали их и, присев на скамейки, читали. Собственно в возвращении вкуса к чтению смысл и фестиваля, и усилий музея великого писателя.