Почему так непросто защитить ребенка от буллинга
Сын Андрей (имя изменено) учится в восьмом классе 81-й барнаульской школы. У всех мальчишек в его возрасте были, есть и будут друзья и недруги. Недругом стал Стас из параллельного класса (имя тоже изменено) - мальчик крупный, привыкший быть душой компании, занимающийся в частной спортшколе, где специализируются на самбо и других единоборствах. Андрей, когда перешел в эту школу, попал поначалу в компанию Стаса, но потом нашел мужество выйти из нее. А дальше сработал закон группировки - гнобить "изменников", давить на них физически и морально. Говорить гадости, писать их в чаты, задирать на улице, в школьных коридорах или туалете, шпынять исподтишка.
Утром 21 января травля вышла за берега. На перемене, выходя из туалета, Андрей оказался нос к носу со Стасом. Сначала последовал толчок в грудь, потом короткая словесная перепалка, и, когда Андрей направился к двери, недруг кинулся на него со спины, применил удушающий прием, не раз, видимо, отработанный на тренировках и начал давить сверху вниз. Андрей захрипел, в глазах потемнело. Неизвестно, чем бы все закончилось, но в этот момент в туалет забежали пятиклассники. Освободившись от хватки нападавшего, Андрей пошел в кабинет директора, но выяснилось, что тот на больничном. Школьник отправился в кабинет к завучу. И с этого момента начались труднообъяснимые с позиций здравого смысла и правил внутреннего школьного распорядка вещи.
Завуч вызвала Ирину Спицыну, социального педагога школы и классного руководителя того класса, где учится Стас. Ирина Николаевна, увидев на шее пострадавшего сильный кровоподтек ("механическая странгуляция шеи", как позже напишут медики) отругала нападавшего, пригрозила последствиями и - в нарушение школьной инструкции - не организовала обеспечение первой медпомощи и ничего не стала сообщать родителям Андрея. Вместо этого отправила мальчишку... на урок.
После урока Андрей позвонил отцу, и все рассказал. Отец-то и велел ему идти в медпункт. Пожаловался, что сильно болит горло - медик посоветовала пить теплое молоко. А после того, как Андрей вернулся домой, его классный руководитель Юлия Митьковская позвонила родителям и передала вопрос администрации школы: будут ли они обращаться в травмпункт? Елена Николаевна, мать, растерянно ответила, что она еще на работе. Но когда дома увидела шею сына, повела Андрея в травмпункт.
Медики выписали справку об освобождении на две недели от физкультуры - юный самбист так давил своего недруга, что повредил ему связку голеностопа. И направили в ЛОР-отделение детской больницы с подозрением на повреждение подъязычной косточки. Травма, кстати, нешуточная, в случае перелома грозящая летальным исходом. В детской больнице перелома не нашли, но посоветовали наблюдаться у хирурга. Родители решили написать заявление в инспекцию ОДН Индустриального района. В инспекции пообещали на следующий день прийти и опросить ребенка.
Но вместо инспектора ОДН младшего лейтенанта полиции Евгении Манжосовой пришли женщина и двое мужчин, которых растерявшийся Андрей (мать была на работе) принял за полицейских в штатском. Да и соседям эта троица, позвонившая в домофон, представилась сотрудниками полиции. Взрослые обвинили подростка, что он оговаривает Стаса, наводит тень на плетень. Когда Елена Николаевна, вернулась домой, то поняла, что "полицейской" является мать Стаса, а сопровождают ее партнеры по бизнесу.
Визитеры предложили решить проблему по-хорошему: "Назовите сумму". После отказа тон перешел на угрожающий: ваш Андрей всех детей затерроризировал, и вам же будет хуже, если не пойдете на наши условия. Елена пригрозила звонком в полицию, а ей ответили: что там знают об этом визите. Стороны расстались взаимно недовольные друг другом, а инспектор ОДН позвонила позже и пригласила явиться к ней во вторник.
В понедельник Андрей, чувствовавший сильные боли в горле, побывал в различных медорганизациях, где уточняли диагноз, и на следующий день наконец-то был опрошен сотрудником полиции в присутствии родителей. Несколько раз отец Андрея останавливал инспектора из-за некорректных, по его мнению, вопросов. Потом у родителей возникло недоумение по поводу формулировок протокола. Например, вместо "удушающего приема" было "удерживание за верхнюю часть туловища". Часть показаний была опущена. Протокол составили заново. Пока отец с матерью его читали, в родительском чате класса, где учится Стас и учился ранее Андрей, появилась новость от матери нападавшего: "Девчонки, караул. Там все очень серьезно, помогайте". Помощь заключалась в следующем: написать, у кого были конфликты с Андреем и его семьей, эту информацию социальный педагог отнесет в ОДН. Вопрос: откуда мать Стаса узнала, что все "очень серьезно"? Потом в чат от нее пришло голосовое сообщение: мне позвонили из ОДН - надо сделать то-то и то-то.
Школа тоже решила провести собственное расследование, хоть и с запозданием. Сделать его педагоги обязаны были в течение трех суток, после чего предоставить копии родителям пострадавшего ученика и в гороно. В полученных документах Георгий Александрович и Елена Николаевна с изумлением увидели показания Андрея, которых он не давал - по таким вопросам несовершеннолетнего в школе должны опрашивать только в присутствии родителей и педагога-психолога. Оказалось, что показания записаны "со слов завуча".
В общем, началась длинная история, в которой Андрей и его родители пытались добиться справедливости, а школа и полиция дружно встали на защиту - нет, не пострадавшего, а собственной репутации. В распоряжении "РГ" есть целая папка документов, которые читаешь и диву даешься: как такое возможно? Почему эксперт пришел к выводу, что здоровью подростка не был причинен даже легкий ущерб, когда из-за полученных травм он был освобожден медиками от посещения школы и в дальнейшем от уроков физкультуры?
С каждым днем у родителей Андрея возникали новые недоуменные вопросы. Почему повторную экспертизу длинною в месяц проводил тот же самый эксперт, оставшийся при прежнем мнении и выводах? Почему служебным расследованием в отношении действий Евгении Монжосовой занималось не управление собственной безопасности, а структура, в которую входит ОДН (расследование, естественно, не выявило никаких нарушений)? Почему показания Стаса и других свидетелей все время меняются, и на это никто не обращает внимания?
А ведь все могло бы давно закончиться быстрым примирением, если бы сторона Стаса принесла публичные извинения, на чем настаивали родители Андрея. Но предложен другой вариант: заплатить за то, чтобы отозвали заявление в полицию. Даже поездку на курорт обещали оплатить. Родители Андрея отказались - честь дороже любых денег. И тогда в ход пошла другая тактика - сделать из Андрея плохого парня. Что именно ему стали приписывать? Пусть это останется на совести тех, кто организовал кампанию.
С начала конфликта прошло четыре месяца. Социальный педагог Спицына в конце мая из школы уволилась. Помимо ее должности появилась еще одна вакансия - педагог-психолог. Административное производство в отношении Стаса прекращено на основании недостижения им соответствующего возраста, на профилактический учет в ОДН его не поставили - ограничились предупреждением. Школа ходатайствовала за него, дав прекрасную характеристику, в частности: "поддерживает здоровую дружескую атмосферу в коллективе, умеет разрешить спор в конфликтной ситуации".
Из аппарата уполномоченного по правам ребенка в Алтайском крае родителям Андрея пришло письмо, где конфликт, в ходе которого один школьник едва не сломал другому подъязычную косточку, назван "несчастным случаем", вызванным нарушением правил поведения в школе. Также сообщается, что в действиях Е. М. Монжосовой "личной заинтересованности не установлено", а "администрации школы даны рекомендации, направленные на стабилизацию конфликтной ситуации".
Андрею после зафиксированной медиками психологической травмы рекомендован курс лечения у психотерапевта с применением медикаментозных средств. "РГ" надеется, что органы прокуратуры внимательно изучат эту историю, в которой точка еще не поставлена.