Из чего родилась новая книга Анны Матвеевой "Каждые сто лет. Роман с дневником"

Анна Матвеева в очередной раз угодила в шорт-лист "Большой книги" - теперь с новинкой "Каждые сто лет. Роман с дневником" (М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной). Но презентация в рамках "Красной площади" была посвящена не столько последнему роману екатеринбургской писательницы, сколько всему ее творчеству - благо, переизданиями Матвееву балуют.

Да и написала она немало: романы "Завидное чувство Веры Стениной", "Есть!", "Перевал Дятлова", сборник рассказов "Подожди, я умру - и приду", "Девять девяностых", "Лолотта и другие парижское истории"… Встреча неожиданно отличилась особым саунд-дизайном - периодически в шатер вторгалась музыка с соседней площадки, которую Матвеева каждый раз обыгрывала как запланированные музыкальные отбивки.

Началось все с вопроса: "Тяжело ли писать дневники?". "Писать эту книжку было нелегко, прежде всего потому, что эта история связана с моей семьей, - призналась Анна. - Если о чужих людях обычно пишется легко, то секреты своей семьи не всегда легко открывать. Работа заняла порядка 10 лет, но я не писала ее исступленно все эти 10 лет, [а отвлекалась на другие книги]". Забавный факт: благодаря отрывкам из этой книги, которые публиковались в толстых журналах, Матвеевой написал молодой человек, оказавшийся дальним родственником писательницы, завязалось общение, которое до сих пор не прекратилось.

В романе несколько героинь, которых разделяют столетия, а разные времена по традиции требуют от автора разного языка. Воссоздавать эту языковую многоголосицу Анне помогали в том числе дневники ее бабушки, легшие в основу романа. Ну а там, где приходилось выбираться за пределы семейной истории, писательница обращалась уже к "чужим" дневникам и мемуарам. Но не языком единым - для пущего погружения в материал Матвеева также объездила все места, в которые заносит героинь.

"Я знаю, что книга была изначально толще…", - перешла к следующему вопросу модератор. "Не просто толще, в два раза толще", - с грустным смехом прервала ее Матвеева. "Мы с Еленой Даниловной Шубиной побоялись, что переплет не выдержит", и в итоге книга потеряла 750 страниц.

Поговорили и о библиотеках - оказывается, работать там было детской мечтой Анны. "Но потом я подросла и поняла, что у библиотекарей не все так хорошо, им приходится еще и работать, а не только читать книги". Но душевный контакт сохранился - Матвеева отметила, что писательские встречи, которые организуют библиотекари, обычно "отличаются в лучшую сторону" от остальных. "Тут неправильное место, чтобы говорить "Не покупайте книги" - покупайте книги, но они занимают много места" - вот вам еще один плюс библиотек.

Следом зашла речь о недавнем переиздании "самой любимой" книги самой Матвеевой - "Завидное чувство Веры Стениной", хотя Анна призналась, что обычно не питает к своим книгам особенно нежных чувств. Героиня дорога писательнице тем, что хотя она испытывает на протяжении книги крайне "незавидное" чувство - зависть, но справляется с ним: "Давно мне хотелось об этом грешке написать, и все сложилось". При этом то самое "завидное" чувство Веры - это умение воспринимать искусство; такая вот игра.

Зашла речь и об опыте Анны в создании своих аудиокниг. Матвеева отметила, что это крайне полезно для авторов: ведь когда читаешь свои книги вслух, всегда находишь то, что хотелось бы исправить - какие-то случайные созвучия и так далее.

На этапе вопросов из зала человек, начавший писать книгу о своем детстве, попробовал получить урок литературного мастерства: "Как писать о себе, не углубляясь в частности?". "Если пишете для себя, пишите, как пишется, - посоветовала Матвеева. - Но есть один совет - нужно знать, чем история начнется, и чем закончится".

"Вы дисциплинированный писатель? Вы придерживаетесь плана или ждете вдохновения?" - спросили у Матвеевой следом. "Все зависит от того, что это - роман или рассказ. Но в последнее время столько всего надо делать, что если я буду ждать вдохновения, я ничего не напишу - поэтому просто сажусь и пишу". И вообще писательские истории про вдохновение кажутся Анне некоторым лукавством.