Интриги украинского ставленника Полуботка переполнили чашу терпения Петра I

10 ноября 1723 года черниговский полковник и наказной гетман Войска Запорожского Павел Полуботок вместе с генеральным писарем Савичем и генеральным судьей Чернышом по высочайшему повелению Петра Великого, как "недоброжелатели своему отечеству и нам (в чем уже и обличились)", были взяты под стражу и заключены в Петропавловскую крепость. Что послужило причиной столь крутой меры императора против высших должностных лиц Украины, уже семь десятилетий входившей в состав государства Российского?

Любимец счастья и чинов

Точная дата рождения Павла Леонтьевича Полуботка не установлена. Называют и 1660-й и 1680-й год, но очевидно одно: на момент ареста наказной гетман был по меркам петровской эпохи человеком образованным и почтенным, успевшим многое повидать на своем веку и многого добиться. Он окончил Киево-Могилянский коллегиум, то есть получил изрядное для своей среды образование, дававшее хорошее знание латыни - универсального языка общения образованных людей той эпохи.

Пока государство Российское, "в бореньях силы напрягая", воевало за выход к Балтийскому морю, рубило вековые дубы, чтобы построить из них корабли, снимало церковные колокола, чтобы перелить их в пушки, взимало многочисленные налоги и чеканило легковесную медную монету, чтобы финансировать дорогостоящие военные издержки, черниговский полковник Павел Леонтьевич Полуботок, рационально используя не только доставшиеся от деда и отца карбованцы, но и свой немалый административный ресурс, стал крупным землевладельцем, методично скупая самые плодородные земли края, на которых успешно занимался многообразной хозяйственной деятельностью.

Полуботок строил мельницы, винокурни, стекловаренные заводы и рудники. Торговал горилкой, зерном и табаком. Скупал новые имения в Гадячском, Лубненском, Нежинском, Ахтырском, Сумском и Черниговском полках. Собрал небольшую библиотеку, коллекцию картин, икон и оружия. Хранил дома баснословный запас горячительных напитков.

Воистину, кому Северная война, а кому мать родна.

"Противник" Мазепы

Когда в 1708 году гетман Мазепа, изменив царю Петру, перешел на сторону шведского короля Карла XII, черниговский полковник Полуботок, на несколько ходов вперед просчитал сложившуюся ситуацию. Он не пошел за Мазепой, а был одним из четырех полковников, сохранившим верность Петру и государству Российскому. Петр по-царски щедро наградил черниговского полковника, пожаловав ему 2 000 дворов, включая древний город Любеч, то есть фактически сделав полновластным хозяином 10-15 тысяч человек и, пожалуй, самым богатым человеком в Малороссии.

Однако Полуботок богатейшим имением не удовлетворился и жаждал иного: он страстно желал стать гетманом.

Царь прозорливо усмотрел, что поступок Полуботка, не пошедшего вслед за Мазепой, был продиктован не личной преданностью монарху, а своекорыстием, и поэтому отклонил настойчивые притязания Полуботка на гетманскую булаву. По поводу Павла Леонтьевича царь выразился без обиняков: "Этот уж больно хитёр, он может и Мазепе уравняться".

В итоге гетманом по воле царя Петра стал стародубский полковник Иван Ильич Скоропадский.

Финансы Малороссии были отделены от финансов государства Российского. Даже в самые драматичные моменты Северной войны царь Петр, постоянно испытывавший нужду в деньгах, не мог запустить руку в казну Войска Запорожского. При этом налоги, собираемые в богатейшем крае, поступали не в Москву или Петербург, а в казну гетмана. Никакого учёта и контроля не велось. Никаких приходно-расходных книг не существовало в природе.

Павел Леонтьевич был одним из тех, кто эти финансовые потоки контролировал и на них наживался.

Впрочем, гетман Скоропадский и его окружение думали не только о пополнении собственных карманов. Не забывали они и о "птенцах гнезда Петрова". После Полтавской победы по воле гетмана щедрые земельные пожалования получили генерал-фельдмаршал светлейший князь Меншиков, государственный канцлер граф Головкин, вице-канцлер барон Шафиров. Стоит ли говорить, что благодаря столь мощной поддержке влиятельных петербургских сановников многолетние плутни гетмана и войсковой старшины оставались безнаказанными?

Русский резидент в Константинополе Иван Иванович Неплюев доносил: "Из Крыма приехал французский консул, который сказывал мне в секрете, что этим годом приезжали из Украйны от некоторых козацких командиров, которых татары зовут барабашами, люди к татарскому главному мурзе Жантемир-бею с жалобами, что у них все прежние привилегии отняты, о чем они били челом в Петербурге, но ничего не успели; поэтому они, украинские жители, желают поддаться под турецкую протекцию, но без помощи турецкой сделать того не могут, потому что на Украйне у них русского войска много".

Протеже гетмана Скоропадского

Получив неопровержимые доказательства того, что войсковая старшина и после победы России в Северной войне и заключения почетного Ништадтского мира продолжает мнить себя равноправным союзником императора и не спешит влиться в ряды его подданных, Петр Великий в мае 1722 года учредил Малороссийскую коллегию во главе с председателем - бригадиром Степаном Лукичом Вельяминовым.

Коллегия состояла из шести штаб-офицеров русских полков, расквартированных в Малороссии и потому хорошо знавших местные реалии. По воле императора Малороссийская коллегия получила чрезвычайно широкие полномочия. Она имела право надзирать за судьями во всех присутственных местах Малороссии и принимать жалобы от казаков на действия местных властей любого уровня, даже на верховный войсковой суд и войсковую канцелярию. Она была обязана осуществлять контроль за всеми взимаемыми в крае сборами, натуральными и денежными, ежегодно присылая в Сенат соответствующие ведомости. Это была самая настоящая "революция сверху", по воле императора проведенная в Малороссии в интересах простонародья и положившая предел бесконтрольному господству старшины.

Гетман Скоропадский занемог от огорчения: он осознал, что Петр Великий лишил его реальной власти и превратил в фигуру сугубо декоративную. Его дни были сочтены. Развязка наступила быстро. 3 июля 1722 года в своей резиденции городе Глухове 76-летний гетман Скоропадский скоропостижно скончался, успев перед смертью передать свои полномочия Полуботку. А тот, не довольствуясь растущим как на дрожжах богатством и статусом наказного гетмана, стремился получить гетманскую булаву и тем конвертировать свои богатства во властные полномочия.

Но император не торопился ни с выборами нового гетмана, ни с утверждением Полуботка.

Настойчивые поползновения Павла Леонтьевича стать гетманом внушали Петру Великому давние и вполне обоснованные опасения. Император видел в наказном гетмане лидера украинского сепаратизма.

Интриган в царских покоях

В мае 1723 года войсковая старшина, не просчитавшая ситуацию, обратилась к императору с просьбой о позволении избрать нового гетмана. Гольштейнский дипломат граф Геннинг-Фридрих Бассевич свидетельствует: Полуботок и его конфиденты, уверенные в том, что император не посмеет отклонить их ходатайство, "предъявили его с надменностью".

Взбешенный подобной бесцеремонностью, Петр отвечал указом в июне 1723 года:

"Как всем известно, что со времен первого гетмана Богдана Хмельницкого, даже до Скоропадского, все гетманы явились изменниками и какое бедствие терпело от того наше государство, особливо Малая Россия, как еще свежая память есть о Мазепе, то и надлежит приискать в гетманы весьма верного и известного человека, о чем и имеем мы непрестанное старание; а пока оный найдется, для пользы вашего края определено правительство, которому велено действовать по данной инструкции".

И. Никитин. Портрет напольного гетмана. 1720-е гг. Существует версия, что на полотне - П. Полуботок. Фото: Иван Никитин

Наказному гетману Полуботку вместе с генеральным писарем Савичем и генеральным судьей Чернышом было приказано прибыть в Петербург, что они поспешили исполнить. Не вняв царскому предостережению "не докучать" вопросом об избрании гетмана, Полуботок со товарищи упрямо продолжали искать обходные пути для достижения поставленной цели. И, не страшась гнева Петра, попытались заручиться поддержкой самой императрицы Екатерины Алексеевны. Генеральный судья Войска Запорожского Черныш подговорил Даниила Чевкина, денщика царя, а затем камер-юнкера и камергера Екатерины Алексеевны, "ходатайствовать за них перед императрицею; Чевкин советовал поднести Екатерине в подарок 500 червонцев, завернувши их в бумажку или спрятавши в стакане" (500 червонцев времен Петра - это 7 224 000 рублей в реалиях весны 2022 года).

Полуботок не подозревал, что тучи над ним сгущаются.

Взяткодатель

Воспользовавшись отсутствием в Малороссии ее высших должностных лиц, государь отправил туда в качестве ревизора своего любимца бригадира Александра Ивановича Румянцева, отца будущего фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского. Бригадиру была дана секретная сенатская инструкция, согласно которой тайный эмиссар должен был, в частности, выяснить: "Какие починены обиды от старшины козакам в отнятии земель?"

Дальнейшие события развивались по законам триллера. Благодаря продажности сенатских канцеляристов Полуботок со товарищи получили копию инструкции, данной Румянцеву, после чего тайно отправили на Украину подробные указания своим приспешникам, как следует себя вести и какие давать показания Румянцеву, чтобы сбить его со следа. Но не таков был Румянцев, быстро раскусивший все эти незамысловатые уловки и уличивший Полуботка в составлении "ложных челобитных" об избрании гетмана.

Эта история переполнила чашу терпения государя, и он приказал арестовать Полуботка и его конфидентов.

Заключенный Петропавловской крепости

В те достославные времена допрос с пристрастием был заурядной следственной процедурой, пытка - кратчайшим путем к получению признательных показаний, а признание и тогда почиталось царицей доказательств. Император быстро понял, что у Полуботка и его подельников имеются в Петербурге влиятельные покровители, тормозящие ход расследования, и твердо решил довести это дело до конца. Хорошо осведомленный современник, секретарь прусского посольства в Петербурге Иоганн-Готтгильф Фоккеродт, сохранил для истории чрезвычайно экспрессивное свидетельство о конце правления великого реформатора:

"Но в последнем году своего царствования казалось, что он совсем вышел из терпения и решился наказывать по строгости законов всех и каждого, несмотря на лицо, кого только поймают в казенных кражах. Для того он с особенным старанием занимался розыскными делами, сам прочитывал до конца все бумаги и отвел главному фискалу Мякинину, хотя и честному, но очень строгому человеку, особенную комнатку у себя во дворце, недалеко от своей спальни, чтобы поживее сноситься с ним. Когда упомянутый фискал спросил его, отсекать ли ему только сучья или наложить топор и на корень, он отвечал, чтобы искоренял все дотла, так что если б Петр I прожил еще несколько месяцев дольше, то, по-видимому, пришлось бы услыхать о многих и великих казнях".

Этой исторической альтернативе не суждено было сбыться. 29 декабря 1724 года наказной гетман Полуботок скончался в Петропавловской крепости. 28 января 1725 года почил в бозе император Петр Великий. Взошедшая на престол императрица Екатерина Алексеевна по просьбе князя Меншикова явила монаршую милость и даровала свободу подельникам наказного гетмана, чьи связи с верхними эшелонами власти так и не были выявлены следствием.

Топор на корень лихоимства в государстве Российском не был наложен.

"Дело Полуботка" как конец казацкой вольницы

"Дело Полуботка означает переломный момент в судьбе казачьей старшины. Она ясно стала понимать, что эпоха ее хозяйничанья в Малороссии кончилась, что царь, раздраженный бесконечными путчами и изменами, решился прибегнуть к вернейшему средству ее обуздания - поднять на нее постоянно кипевшую ярость народа. Боязнь все потерять была, по-видимому, настолько сильна, что украинская аристократия перестает держаться за старинные казачьи права и все силы употребляет на удержание накопленных реальных выгод и ценностей. Она вступает на путь быстрого превращения в российское дворянство.

Отбросив прежние казачьи иллюзии, степная вольница вступила на путь имперского строительства Малороссии и всей России. Из нее вышли великолепные государственные, военные и церковные деятели, множество ученых, писателей, да едва ли не вся та интеллигенция, которая вместе с петербургской и московской создала культуру мирового значения".