"Неотразимо интереснее, чем официальный образ". Каким предстал в новой книге инженер Леонид Красин

Читателя, привыкшего к сугубо негативным оценкам всего, связанного с советской эпохой, такая оценка может наверняка удивить. Но более чем четырехсотстраничное повествование, насыщенное документами, в том числе архивными, и редкими архпвными фотографиями, убеждает в том, что все правда: герой этой книги неотразимо интересен и гораздо любопытнее, чем официальный образ Красина, созданный в поздние советские времена.

Книга начинается ироничными строками из письма Красина жене: "Каракули государственных деятелей какая-то невидимая рука выправляет в подлинные письмена истории, и как мы ни ошибаемся, как ни куролесим, выходит все ладно".

Ключ к этой личности во многом заключен в характеристике, данной Львом Троцким: "Как человек Красин был обаятелен... Лицо, красивое настоящей красотой, светилось умом и энергией... Вообще все, что он делал, он делал хорошо".

Книга доказывает, что ее герой значительно интереснее и содержательнее его официального образа Фото: Издательство "Библиотека АФК Система"

Событий и деяний, выпавших на долю Леонида Красина, хватило бы на несколько насыщенных жизней, но они вместились в жизнь одну, короткую, длиной в 56 лет - от рождения в Кургане в семье полицейского чиновника в 1870 году до смерти в Лондоне на посту советского полпреда в 1926-м. Студентом Красин переплыл Волгу под Казанью шириной в три версты, потом годами совмещал серьезную инженерную работу с головокружительными революционными авантюрами в подполье; в первые годы советской власти удачно завершал не менее головоломные проекты по снабжению Красной армии обмундированием и вооружением и по дипломатическому признанию советской власти Европой, и в первую очередь Великобританией.

Заключенное с британцами уже 16 марта 1921 года, на излете Гражданской войны в России, торговое соглашение стало исходной точкой прорыва нелюбимых Западом большевиков к легитимным дипломатическим отношениям. Роль "красного лорда" Красина и в подписании этого договора, и на дипломатически важных для советской власти международных конференциях столетней давности весной и летом 1922 года в Генуе и Гааге была критически важной.

Новая книга удачно приземляет многие сенсационные и разоблачительные версии, основательно прилипшие к наиболее ярким страницам жизни неугомонного Леонида Борисовича. По итоговому выводу Эрлихмана, Красин "был прежде всего практиком, нацеленным на скорейшее достижение результата... Если многие его коллеги по революции стремились прежде всего разрушить старое (а часто только это и умели), то он всегда стремился создавать новое и трезвым взглядом инженера видел его ростки даже в самой неприглядной действительности. Трудно сказать, верил ли он в социализм, но он верил в великое будущее России, на благо которой работал всю жизнь".

В социализм, я все-таки думаю, он, несомненно, верил, но в такой, который стал бы средством для быстрой индустриализации России. Такой позитивный взгляд Красина, как и его умение разговаривать с Западом в самые критические для страны моменты, актуален и по нынешним временам.