Как прошел фестиваль "Белый июнь" в Архангельске
В такой вот напряженной атмосфере Архангельск закрутило фестивалем "Белый июнь". На две недели - только-только в воскресенье фестиваль закрылся. Это ведь раньше он считался книжным - и программный директор Михаил Фаустов рассказывал, как вместе с директором Поморской филармонии Василием Ларионовым семь лет вынашивал идею, как запускались между пандемийными волнами. А через год "Белый июнь" стал фестивалем новой культуры, экосистемой, в которой расцветают сто цветов: общая платформа теперь объединяет книги, музыку (биг-бенды и огромные концерты), еду поморскую с заморской, фильмы, уличные театры, киберзабавы и дизайнеров и разных мастеров-умельцев. Не фестиваль, а карусель без остановки.
Но прежде чем нырнуть в "Белый июнь", я заглянул в архангельский Музей изобразительных искусств, и неспроста. Здесь умопомрачительная выставка икон русского Севера: поморских и холмогорских, каргопольских и онежских. Уникальная коллекция, древнейший "Спас Нерукотворный. Не рыдай мене, Мати" - аж из XIV века. У северных иконописцев школы были разные, но объединяло их "письмо", особое, как соль земли. В музейном зале посреди икон, как под гипнозом, слышишь литургию в красках.
При чем тут фестиваль? А от музея электрической дугой, наискосок по площади, накрыв Петровский парк (в котором все шатры, уже гудят писатели и книжники), - эти вибрации истории замкнулись для меня в театре драмы Ломоносова. Там удивительная Ольга Волкова (она из Мариинки перешла в Михайловский оркестр) и симфонический коллектив Карельской госфилармонии (им дирижирует Анатолий Рыбалко) сплетали кружево Сибелиуса. Его Концерт для скрипки с оркестром завораживает, как северный пейзаж: на белом фоне - белые тона.
Вот эта гипнотическая арка - шифры икон, скрипичный вензель - накрыла весь Петровский парк и фестивальное столпотворение. И это задавало необычную тональность: белое по белому - загадки и оттенки.
Нескольким критикам, занявшим сцену в парке, летит вопрос из зала - о сложных временах, ждать ли читателям сегодня и всегда поддержки от писателей в поисках ценностных ориентиров? Вдруг вспомнилось: вот в позапрошлом веке вышел гоголевский "Ревизор". Передовые критики молчали. Николай I наградил создателя комедии шикарным перстнем и повелел чиновникам идти в театр - смотреть. Лет через десять изменилась атмосфера, и Белинский сделает из Гоголя "икону оппозиции" и... наконец заметит "Ревизора". Странная история: кто тут когда был больше гражданином? Или еще, к примеру, случай - как Герцен обругал Тургенева за то, что тот внес деньги в помощь русским раненым солдатам в Польше: Герцен сказал, что для писателя это поступок "не цивический", то есть как раз не гражданственный. Таких историй множество - общий язык писатели с тех пор нашли? Как бы не так - вопросы дремлют и опять всплывают.
Впрочем, фестиваль гудит - надо бежать от сцены к сцене, от шатра к шатру: приехало десятка два маститых, модных авторов. Читатели друг другу истоптали пятки. Вот здесь Вера Богданова презентует свой роман "Сезон отравленных плодов" о поколении 30-летних. Рассказывает: долго мучилась с финалом, а потом "переписала - и что-то щелкнуло в голове, сложилось, как паззл".
Дальше Марина Степнова, автор романов-бестселлеров и самого последнего "тотального диктанта". Слышу со сцены: записала аудиоверсию романа, но специалист просил переписать один фрагмент. Что-то при записи у автора "щелкнуло в носоглотке". Писательница поняла: надо следить за носоглоткой.
А из соседнего шатра Андрей Геласимов, автор романа "Чистый кайф". По словам писателя, он написал про русский рэп во многом по подсказке Басты - "столкнулся с миром новым, молодым, и было ощущение вампиризма, когда все по барабану". Марина Москвина рассказывает о своем романе-притче "Три стороны камня": нашла на мусорке картины - и это вылилось в историю о живописце, который ищет в цвете свет, рисует белое на белом, ищущего в цвете - свет. Но главное - вчера литературный критик Костя Мильчин снял носки и окунулся в ледяные воды Северной Двины! А сегодня тот же бородатый критик Мильчин читает лекцию про современные любовные романы и 50 оттенков серого на русской почве: "проблемы героинь Виктории Слободиной и Елены Соболевой смешны на фоне закредитованности их порочных начальников". От критика бегом к поэту. Дмитрий Воденников в кольце читателей: надо прислушиваться к людям! Скажем, он не имеет опыта родов, как его ни выворачивай. Просил знакомую - и оказалось: первое, что испытала после родов - облегчение, что может лечь на живот. Включил это в свое стихотворение.
А женский "круглый стол" назвали "Купе Гоголя": Анна Матвеева, Вера Богданова, Анна Хрусталева и их подруги по литературе говорили о героях-любовниках. Печорин им не по душе, и в общем выходило, что герои нравятся скорее "асексуальные, как Шерлок Холмс". А на соседней презентации романа "Оккульттрегер" с ведьмами и херувимами - Алексей Сальников настаивал: женщина спасет мир, но у него роман не феминистский - женщины сами создают себе проблемы, и "прилетает им от тех же женщин".
Но тут опять архангельская библиотека Добролюбова решила провести в шатре "Федор Абрамов" дискуссию "Стать гражданином читая". Участвовать позвали депутата и писателя Сергея Шаргунова, ректора Литинститута Алексея Варламова, главного редактора "Литературки" Максима Замшева. И этот "круглый стол" стал логичным предисловием к вручению Премии имени Федора Абрамова "Чистая книга". Варламов на вручении о том же и сказал: "Вот говорили про гражданственность литературы - а Федор Абрамов и есть пример настоящего гражданина, честного и мужественного. Помню, как был в институте увлечен западной литературой, а нужно было прочитать "Братья и сестры" Абрамова. Думал, тоска какая-то, а открыл - и просто пропал, оторваться не мог... В нашем сознании Абрамов остался автором, посвятившим свою прозу деревне в тылу: женскому и детскому труду, без которых не было бы нашей победы. И называл себя сам "великим счастливцем".
А к этому добавил Шаргунов, как председатель экспертного совета премии: "В нашей литературе есть целая семья одиночек с особым отношением к своей земле - Абрамов, Астафьев, Распутин, Белов. Они дают нам заповедь совести, незримо оставаясь с нами".
Так уж сложилось: для меня два незнакомых прежде имени стали ключевыми в дни архангельского "Белого июня". В обоих можно обнаружить этот самый ключ к повторявшимся вопросам о гражданственности и литературе. Писательнице Анастасии Астафьевой, дочери Виктора Астафьева, дали одну из Премий Абрамова. Евгений Тенетов, директор Северного морского музея. Ничего общего - и все же.
Анастасия Викторовна спела на вручении премии со сцены в драмтеатре свою ответную речь "Скажи, председатель" с болью о русской деревне. Не той, что "вымерла", а той, что вопреки - живет. "Их будто бы нет, они забыты, а моя книга о том, что они живы". Книга "Для особого случая" вошла еще и в длинный список премии "Ясная Поляна". А в шатре она представила еще одну свою - "Столетник с медом". Она из костромского городка Нея. Но что слова - ее же надо видеть, слушать! "Казалось бы, рассказы мои короткие, некоторые всего в 4-7 страниц, но иногда даже одним предложением целую судьбу человека можно понять". И у нее всегда есть "свет в конце тоннеля".
Теперь Евгений Тенетов - еще один особый случай.К фестивалю он нарисовал неофициальный символ, талисман - чаёныша, птенца белой чайки. Говорит, чуть не с натуры - в Петровском парке каждый год одна и та же чайка выхаживает по детенышу.
Полфестиваля связано, как оказалось, с Тенетовым. Здесь он рассказывает про труды над книгой "Долгая выдержка", посвященной 110-летию экспедиции Георгия Седова на Северный полюс. Там представляют "Цифровой архив Соломбальской судоверфи" - и это тоже в круге жизненных для Тенетова интересов. Музей участвует в совместном проекте Товарищества поморского судостроения и Северного университета - начали строительство 20-метровой деревянной парусно-моторной шхуны. Такие, может быть, ходили в старину до Мангазеи! Представляете? Глаза горят, он вспоминает, что давным-давно историк Фернан Бродель утверждал: в XVII веке цивилизованный мир простирался от Архангельска до Лиссабона.
В другом шатре читателям все тот же Тенетов - он быстрый, легкий - рассказывает, что путешествия Робинзона Крузо, героя Дефо, на самом деле завершаются в Архангельске - просто второй том не очень-то известен. А какие тайны скрыл Жорж Сименон в своем романе "Маленький человек из Архангельска"? Чуть зазеваешься - а Тенетов уже вместе с дизайнером Антоном Зубовым и джазменом Тимом Дорофеевым презентуют свою книгу "40 лет импровизации. Дни джаза в Архангельске". А джаз-то тут при чем? Евгений объясняет: важнейшие для идентичности Архангельска понятия - море и джаз.
Мы успеваем добежать и до музея - благо, он недалеко. Мимо несутся тени экспедиции Седова, бочкообразные поморские суда и будущие адмиралы, капитан Лазарев, лейтенант Нахимов, шедевр русского парусного флота - линкор "Азов"...
А на второй этаж - там подлинный "Морской устав" Петра I, их в мире всего 18 штук. Открыт специально на странице, где сказано: воинские корабли российские ни перед кем отныне не должны спускать свой флаг. Петр Первый лично редактировал.
Где взять гражданских чувств? Да тут же, как сказал поморский сказочник, такое дело - северно сияние с неба стянут и сушат. Спервоначалу-то оно не столь высоко светит.
P.S.
А после книг на фестивале было много джаза, Сибелиуса и Чайковского. Была морошка, рыбешка да поморска одежка. А какая замечательная этногруппа "Поле" (или POLE) - чем не открытие?