Как фильм "Венецияфрения" пытается отвадить нас от туризма

Новая испанская серия "Коллекция ужасов" стартовала фильмом Алекса де ла Иглесиа "Венецияфрения" - картина в популярном жанре слэшер вышла на экраны.

Слэшер - такая разновидность ужастиков, где психопат упражняется в изощренных серийных убийствах. Считается, что основы этого поджанра были сформулированы еще в "Психо" Хичкока. То, что застрельщиком новой серии стал Алекс де ла Иглесиа, обещало блестящее начало. Уже его ранняя "черная комедия" "День зверя", получившая 14 номинаций на премию "Гойя" и выигравшая в шести, принесла ему славу одного из креативных мастеров жанрового кино. У нас шла его "Печальная баллада для трубы", завоевавшая Серебряного льва в Венеции, - своего рода "Амаркорд", пряный коктейль из образов детства, прошедшего между франкистским мраком и цирковой клоунадой, но, в отличие от фильма Феллини, поданные в гротеске сродни Босху или Гойе. Одной этой картины достаточно, чтобы ждать каждой следующей работы талантливого баска.

Идея "Венецияфрении" тоже родилась на реальном материале: все происходит на фоне социального протеста, бушующего на берегах лагуны. Древний город постоянно сотрясается демонстрациями местных жителей, требующих ограничить наплыв туристских толп и запретить вход в лагуну круизным лайнерам, перед которыми дворцы Гранд-канала кажутся игрушечными - эти гиганты медленно, но верно разрушают Венецию. Я наблюдал эти демонстрации и могу подтвердить: они достаточно агрессивны, чтобы стать эмоциональным фоном для крутого ужастика. Чем и воспользовался сценарист Хорхе Геррикаэчеварриа.

Тема влияния туристов-дикарей на состояние исторических сокровищ в мире стала одной из актуальнейших

Такой социальный протест неизбежно притягивает безумцев, свихнувшихся на ниве мщения варварам. И вот, по сюжету, беспечную парочку, восторгающуюся красотами Венеции, пугает верзила в костюме оперного Риголетто. Молодые люди принимают его за часть карнавала и просят их сфотографировать. Но отданный шуту фотоаппарат становится орудием мучительной смерти. А толпа веселых туристов, приняв кровавый кошмар за карнавальное представление, охотно этот гиньоль фоткает смартфонами.

Большая часть фильма снималась в Венеции: фигурируют реально существующая улица Ассасинов, т.е. убийц, реальное Palazzo Dolfin Manin на Главном канале предоставило интерьеры для "театра Манин", где происходят самые ужасающие эпизоды. Понятно, будет полный набор экзотики: костюмированные вечеринки, элегантные гондольеры, тарахтящие вапоретто и водное такси, водитель которого Джакомо (Энрико Ло Версо) становится добровольным помощником группы испанских туристов в свалившейся на них беде. Они приняли приглашение незнакомца в маске Чумного доктора участвовать в "парти для избранных" и теперь перепуганы исчезновением одного из них, беспечного Хосе.

Далее все развивается как в типичном триллере о серийном убийце с той разницей, что неизвестно, кому сочувствовать. Даже дама на отельном ресепшен Клаудиа (Катерина Мурино) и полицейский комиссар Брунелли (Армандо Де Рацца) к туристам относятся с нескрываемой неприязнью. Похоже, весь легендарный город ополчился на "понаехавших", лабиринт его улочек таит угрозу. Местные жители туристов считают крысами, разносящими чуму, и не случайно один из эпизодов происходит на острове Повелье, где в средние века хоронили жертв чумы. Даже интонация повествования ясно говорит об отношении авторов к этой хищной, гвалтливой, охочей до зрелищ глупой орде, вечно размахивающей мобильниками. На самом деле вопрос о туристах в Венеции сложнее, чем представляется: ведь именно толпы туристов обеспечивают ее жителей работой, а город - деньгами. Найти приемлемый компромисс не удается. Но авторов испанского фильма это не интересует - им важно создать напряженный ужастик в фирменном итальянском стиле. Как любая стилизация под классический "джалло", эта легко обнаруживает натяжки и слабины.

В принципе тема влияния туристов-дикарей на состояние исторических сокровищ стала одной из актуальнейших в мире: эти беснующиеся толпы равно чудовищно выглядят и на мосту Риальто, и в мадридском Прадо, и в Лувре у Моны Лизы, к которой не пробиться, и в Третьяковке, где маньяк пытался изуродовать полотно Репина. Сюжетный ход с психопатами, которые хотят сделать Венецию опасным городом и так прекратить нашествие, мог бы стать плодотворным. Но он разработан на удивление неряшливо. Сценарий - самое слабое звено фильма: он ориентирован на устрашение публики, при этом жертвуя логикой, порой доходя до абсурда и оставляя у зрителя массу недоуменных вопросов.

Для Алекса де ла Иглесиа картина необычна: его постановки в большинстве богаты изощренными визуальными приколами и выглядят высокобюджетными блокбастерами, а "Венецияфрении" некоторую пышность сообщает только объект съемки - Венеция, а сам фильм при всей динамичности и амбициозности смахивает на телепродукцию. Но я не хочу отвадить потенциальных зрителей от просмотра: де ла Иглесиа и в неудачах остается мастером мирового класса.