Аудитор Счетной палаты Светлана Орлова: Люди должны видеть конкретную пользу работы чиновников

Можно ли уже говорить о каких-то экономических результатах реформы контрольно-надзорной деятельности в России? Сколько бизнес смог сэкономить благодаря снижению регуляторной нагрузки?

Светлана Орлова: За три года правительство провело большую работу, которая затронула огромную часть законодательства, - по сути была сформирована новая регуляторная система. Утратившими силу признаны 12,3 тыс. нормативных актов, или свыше 90% действовавших ранее. Также под "регуляторную гильотину" попали более 143 тыс. обязательных требований из 318 тыс. действовавших.

Впечатляющие результаты, но нельзя забывать, что главная задача этих реформ - не просто отменить нормативные акты, а облегчить работу бизнеса. Так, многое уже сделано в строительстве: раньше предпринимателю при разработке проектно-сметной документации приходилось пройти столько согласований, что за это время можно было бы уже и стройку закончить. Сейчас часть этих требований отменена.

Это лишь один из примеров. Мы сейчас как раз изучаем, насколько эффективными оказались меры по совершенствованию контрольно-надзорной деятельности. Анализ завершится в декабре, тогда можно будет оценить эффект от этих мер для бизнеса.

Какова роль Счетной палаты в оценке эффективности реформы?

Светлана Орлова: Конкретные факты и проверенные цифры - это все о работе Счетной палаты. И тут надо отметить, что мы перестроили работу, стали максимально открыто работать: говорим не только об освоенных финансах, а о том, какой результат получен; указываем в том числе тем, кого проверяем, какие существуют риски. Отвечаем на все вопросы.

Под таким ракурсом мы сейчас и анализируем принятые меры по совершенствованию контрольно-надзорной деятельности. Мероприятие, к слову, масштабное - включает 44 министерства и ведомства.

Как еще один пример такой работы могу привести недавно закончившуюся проверку исполнения бюджета 2021 года. Объем нарушений, выявленных Счетной палатой, составил 676,4 млрд рублей. Конечно, выявленные нарушения - это не всегда воровство или хищение. На первом месте - неправильное отражение в учете фактов хозяйственной жизни на общую сумму в 596,2 млрд рублей. Вместе с тем мы смотрели не только на отчетность, но и на результаты работы. В отчете можно написать, что программы выполнены на 97%, но ведь гражданам важен конкретный результат.

В каждом министерстве работают люди, они предоставляют ту или иную государственную услугу. Наша задача - понять, какова эта услуга, сколько она стоит, удовлетворены ли люди этой услугой. Это касается всех отраслей: транспорта, здравоохранения, образования, импортозамещения и так далее.

Правительство сегодня досконально занимается этим вопросом: видит в онлайн-режиме каждое министерство и знает, какие нормативные акты сработали, а какие нет.

Конечно, есть еще и проблемы, не весь бизнес удовлетворен тем, что делается. Реформа контрольно-надзорной деятельности - весьма непростая тема, очень много министерств и ведомств задействовано. По сути, мы говорим о совершенно другом подходе к государственному управлению.

Одна из мер поддержки бизнеса, которая сегодня широко обсуждается, - институт банкротства. Ранее вы говорили о серьезных рисках, которые несут в себе возможные злоупотребления в этой сфере. Есть ли у государства ресурсы, которые бы позволили минимизировать нарушения?

Светлана Орлова: Банкротство компаний - сложный вопрос, который касается не только Счетной палаты, но и работы судов, ряда других ведомств, деятельности конкурсных управляющих. Даже у нас в ведомстве эта сфера входит в компетенцию нескольких аудиторов, которые курируют различные направления.

Нередко банкротство намеренно используют для уклонения от исполнения обязательств перед кредиторами или для манипуляций с имуществом. Это так называемое криминальное банкротство. Оно негативно сказывается на уровне безработицы, приводит к уклонению от налогов, монополизации рынка, ухудшению инвестиционного климата.

Поэтому теме криминального банкротства сейчас уделяется большое внимание. Недавно этому вопросу был посвящен круглый стол в Совете Федерации. В его рамках были определены основные направления противодействия криминальному банкротству: системное совершенствование уголовного законодательства и реформирование института арбитражных управляющих. Чтобы такая превентивная работа шла успешно, мы должны четко понимать и выявлять признаки криминального банкротства, но это уже работа правоохранителей, прокуратуры как надзорного ведомства.

Решить другие назревшие проблемы в делах о банкротстве призваны изменения в законодательство о несостоятельном банкротстве. Законопроект уже подготовлен и предусматривает системное реформирование самого института несостоятельности. Он предполагает отказ от таких процедур, как наблюдение, финансовое оздоровление, внешнее управление, одновременное ведение процедуры реструктуризации долгов, создание государственного регистра.

Не станет ли этот закон "дубиной", которая лишь ухудшит положение бизнеса?

Светлана Орлова: Хочу обратить внимание на то, что разработка и принятие подобных законопроектов - это очень кропотливая работа, в которой учитываются мнения всех заинтересованных сторон, в том числе и представителей бизнеса.

Законопроект придет в Счетную палату для подготовки заключения. Естественно, мы внимательно изучим все риски и дадим свою обоснованную позицию. Но то, что Совет Федерации как палата регионов поднял эту тему - это очень важный шаг.

Пример из моей губернаторской практики - были случаи, когда банкротили предприятия, где работали инвалиды, потому что нужно было освободить землю в центре города. Люди бы потеряли работу. Конечно, такого не должно быть. Были приняты меры, чтобы не допустить таких негативных фактов.

Сейчас главное - получить четкие и понятные правила игры, которые повысят уровень правовой защищенности экономических отношений.

Важное направление работы Счетной палаты - противодействие коррупции. В декабре вы говорили, что залог успеха этой работы - укрепление международного сотрудничества. С тем количеством санкций, с которым мы столкнулись, с полным разрывом отношений с некоторыми странами, есть ли у Счетной палаты вообще перспектива подобного сотрудничества?

Светлана Орлова: Борьба с коррупцией в любом случае требует трансграничных усилий, хотя бы даже в обмене положительным опытом с коллегами. Санкции, конечно, осложняют взаимодействие, но есть страны Азиатско-Тихоокеанского региона, с которыми мы продолжаем работать. Мы ознакомились с работой учреждений в Китае, в Объединенных Арабских Эмиратах, Египте. Сотрудничество продолжается, просто на смену одним международным организациям и объединениям приходят другие. Ничего страшного в этом нет.

Если же говорить о важности самого направления работы - не все здесь зависит от Счетной палаты. Наша задача - выявить во время проверки коррупционные риски, а правовую оценку им дают уже правоохранительные органы. Мы ни в коем случае не вмешиваемся в работу прокуратуры, Росфинмониторинга и других ведомств.

Так, в прошлом году Счетная палата передала в прокуратуру 36 материалов. По ним было возбуждено 10 уголовных дел, еще 10 - по направленным в предыдущие годы материалам.

Сфера государственных закупок - это огромный пласт работы, который мы анализируем и выдаем свои рекомендации. Объем закупок составляет 35 трлн рублей. Ежегодно заключается 5 млн контрактов и договоров. Это одна из наиболее емких для коррупционных проявлений сфер наряду со строительством и управлением федеральным имуществом.

Выявить коррупционные риски нам помогают новые цифровые решения, включая дистанционные методы аудита. Применение специальных программ, оцифровка документации позволит каждому ведомству или организации увидеть недостатки, которые мы видим в проверках и аккумулируем в своей работе.

Мы со своей стороны ведем огромную работу по усилению антикоррупционных компетенций. Счетная палата сейчас разрабатывает Методические рекомендации по выявлению и оценке коррупционных рисков в ходе проведения мероприятий. Наш главный приоритет - внедрение механизмов профилактики коррупционных рисков в бюджетной сфере. Мы считаем, что это важнейший фактор повышения эффективности использования государственных ресурсов.