Михаил Швыдкой: Лакейская страсть заглядывать в замочные скважины спален хозяев - болезнь заразительная
Позволю себе процитировать первый абзац этого примечательного сочинения: "Сегодня Россия прощается с Ефимом Шифриным. Популярный отечественный артист эстрады тоже решил уехать из страны. Он не стал скрывать правды и рассказал в социальных сетях, что улетает в Израиль. Между тем 66-летний юморист отказался делать политических заявлений". Ну, если коллеги все-таки благородно отметили, что Ефим Залманович "отказался делать политических заявлений(!)", то, продолжая интонацию этого пассажа, скажу, что "их есть у меня".
Ефим Шифрин вместе со всеми артистами Московского театра мюзикла, принимающими участие в гастролях в Ростове-на-Дону, вернулся в Москву 12 июля, мы попрощались на Казанском вокзале, условившись встретиться в конце августа, когда начнется подготовка к новому сезону. Он сказал мне, что улетит на пару недель в Израиль к брату, где его ждут любимые племянники и вся многочисленная родня. Когда в минувшую субботу дозвонился ему в Израиль, Фима радостно сообщил, что громко звучащий в телефонной трубке праздничный галдеж исходит от сорока человек, собравшихся за семейным столом. И что 31 июля он возвращается в Москву. Это, собственно говоря, и есть политическое заявление артиста, которое состоит в том, что он хочет и будет заниматься своим любимым делом в России, которую, впрочем, тоже можно назвать святой землей для каждого, кто на ней родился. Поэтому совершенно бесплатно предлагаю коллегам выйти 31 июля со следующим заголовком: "На святую землю": Израиль прощается с Ефимом Шифриным". При этом рекомендую в следующий раз писать, как и подобает столь пафосным заявлениям, - "Святая земля" требует заглавной буквы!
Не скрою, мы с ним дружны. Его любят и уважают все члены моей семьи. Московский театр мюзикла сотрудничает с Ефимом Шифриным с момента своего создания. Никогда не забуду, как ледяным ноябрьским вечером 2011 года он приехал в холодное здание Дворца культуры им. С.П. Горбунова, где шел мучительный ремонт, и мы с Александром Поповым предложили ему роль в нашем первом спектакле "Времена не выбирают". Его природный дар и самоотверженная работоспособность позволили ему сыграть и спеть труднейшие партии, прежде всего Порфирия Петровича в "Преступлении и наказании" Эдуарда Артемьева в постановке Андрея Кончаловского. Его готовность дать профессиональный совет молодым актерам, что он делает крайне деликатно и тонко, вызывает всеобщее уважение...
Поймал себя на странной мысли: а зачем и для кого пишу все это? Для искателей сенсаций о чистоте нижнего белья популярных артистов, для ловцов слухов, способных в нынешних нервных обстоятельствах бросить тень на политическую репутацию любого мало-мальски известного человека? Пустая трата времени. Им наплевать на мои старомодные призывы соблюдать элементарные правила профессии, которые требуют, как минимум, достоверности и благоразумия. Но и оставлять без внимания подобные экзерсисы, провожающие, как пели в одной советской частушке, "гармониста в Тель-Авив", тоже неправильно. Конечно, мои призывы никого ничему не научат. Но все-таки, надеюсь, внесут частицу покоя и гармонии в информационный хаос, обрушивающийся на современного человека. И защитят моего доброго коллегу от нелепых наветов, которые могут отравить ему жизнь.
Не буду заниматься ханжеством, интерес к частной жизни известных людей существовал всегда. И хотя из далекого прошлого до нынешних времен сохранились лишь малочисленные достоверные факты и некоторое число апокрифов, даже они по-прежнему вызывают живой интерес. Достаточно назвать "Жизнь двенадцати цезарей" Гая Светония Транквилла или "Историю Александра Великого Македонского", написанную Квинтом Курцием Руфом. Чего уж говорить о временах более поздних! Добропорядочные исследователи и бессовестные "правдоискатели" открывали для нас "тайные пороки" Пушкина, Гоголя, Чайковского, Маяковского или Есенина, вторгались в частную жизнь Толстого или Тургенева.
И у меня всегда возникал один и тот же вопрос: "Во имя чего это сделано?" Для того, чтобы глубже и подробнее открыть мир гения, в котором каждая деталь становится неотъемлемой частью творческого процесса? Или из сладострастного обывательского желания убедить себя и всех окружающих в том, что гениям присущи все слабости и пороки человеческие, которые у них, правда, в силу масштаба личности проявляются с экстремальной яркостью? Лакейская страсть заглядывать в замочные скважины спален своих хозяев - болезнь в высшей степени заразительная и распространенная в нынешнем мире. Тем более что в нем порой бывает трудно понять, кто лакей, а кто господин. И как сегодня ни любят повторять известные строки Анны Андреевны Ахматовой о соре, из которого рождаются стихи, и о стихах, не ведающих стыда, у авторов многих современных средств массовой информации совершенно иное, куда менее возвышенное, попросту низменное представление о соре и стыде.
Когда-то один ленинградский писатель, который был известен лишь одним романом о жизни бакинских нефтяников, сформулировал бессмертную мудрость: "Всякое упоминание ведет к переизданию". И сегодня есть деятели культуры, которые считают, что любая информация о них, кроме некролога, разумеется, лишь увеличивает популярность у широкой публики. Но, поверьте, далеко не всем нравится, когда вокруг их имен клубятся облака непозволительных сплетен и заказных домыслов. Ведь только "мертвые сраму не имут". С живыми все куда сложнее.