Как уральцы продают, покупают и обменивают бывшие в употреблении вещи

Изучая показатели обращений россиян к интернет-ресурсам, на которых продаются вторичные товары, специалисты одного из операторов связи отметили рост интереса к этому рынку в стране в среднем на 33 процента. Особенно резкий скачок аналитики "МегаФона" наблюдали, когда из России стали уходить популярные бренды: если в январе-марте "вторичная активность" подросла на 23,4 процента, то в апреле-июне - на 42,7. И в десять раз быстрее универсальных торговых площадок выросла активность на специализированных ресейл-платформах, которые сосредоточились на дизайнерской одежде, обуви и аксессуарах, а также электронике - уже не 33, а 195 процентов.

Любопытно, что показатели Свердловской области оказались выше среднероссийских ровно в два раза: уральцы на 66 процентов чаще стали покупать и продавать уже побывавшие в чьих-то руках вещи. Причем ресейл-активность по месяцам распределялась опять же неравномерно: за апрель-июнь трафик вырос аж на 70 процентов.

Ресейл считается мировым трендом, в связи с ним говорят об осознанном потреблении. Даже среди богатых и знаменитых не зазорно теперь надевать ношеное, дарить вторую жизнь старой мебели, сводить к минимуму количество личных вещей, а значит, и мусора. Так, выходит, жители Свердловской области оказались в экологическом плане сознательнее и прогрессивнее остальных россиян?

Вопрос мы адресовали Илье Капустину, основателю проекта #НЕМУЗЕЙМУСОРА - одной из главных уральских площадок по пропаганде раздельного сбора бытовых отходов и сопутствующей тематики.

- В Екатеринбурге у граждан сформировалась активная жизненная позиция. За 3,5 года существования нашего проекта количество людей, которые сортируют мусор, значительно увеличилось. Многие приезжают к нам на улицу Антона Валека, кроме того, мы открыли станции возле "Меги", в ЦПКиО, уже год наши контейнеры стоят возле школы № 208. В этой же школе действует экопункт, - рассказывает он. - Сортировкой мусора занимаемся не только мы, станции появляются во многих жилых комплексах. Но, если бы инфраструктура развивалась быстрее, результаты были бы еще выше. По мировому опыту мы знаем, что если в раздельный сбор вовлекается пять процентов населения, то дальше рост идет уже по экспоненте. Такого показателя Екатеринбург пока не достиг - сейчас мусор сортируют 3-4 процента населения, причем некоторые делают это лишь эпизодически.

Мастер-классы по кастомайзингу, гаражные распродажи, вечеринки по обмену винтажными нарядами - все это уже не экзотика

Еще горожане приносят в "немузей" бывшую в употреблении одежду. Она бывает нескольких категорий. Одна - вещи в хорошем состоянии или новые, их сортируют и отправляют в магазины секонд-хенд и благотворительные организации. Часть ношеной хлопчатобумажной одежды идет на ветошь. Остальное подлежит глубокой переработке для производства технической ткани - утеплителя и звукопоглотителя. За исключением лета, объемы поступления одежды в пункты приема всех компаний более-менее стабильны - по словам Капустина, в Екатеринбурге это около 50 тонн в месяц. Часть ветоши для технических нужд поступала на Урал из Европы, сейчас этот поток прекратился, и предприятия даже ощущают нехватку сырья.

Сотрудники #НЕМУЗЕЙМУСОРА старую одежду не только отдают на переработку или продают, но и кастомизируют. Экотренер Анастасия Драчева расписывает вещи, маскируя дефекты, в итоге получаются дизайнерские неповторимые куртки, рубашки и джинсы.

Вообще, мастер-классы по кастомайзингу, гаражные распродажи, вечеринки по обмену винтажными нарядами - все это уже не экзотика для Среднего Урала. Группы по интересам в соцсетях, где можно купить фирменные вещи из запасов уральских модниц, насчитывают тысячи подписчиков. Правда, в последние месяцы они переживают не лучшие времена. Ситуацию на рынке ресейла обсуждаем с байером и стилистом Натальей Пушкиной. Но для начала определяемся с понятиями.

- Вещи, которые были в использовании, - это секонд-хенд. Среди них могут попадаться и новые, но это единичные случаи. А ресейл, как я его понимаю, - это исключительно новые вещи. Он формируется из товарных или фабричных остатков. Это всегда не суперактуальная коллекция. Скажем, осенью в ресейл попадает коллекция весны или прошлой зимы, - объясняет Наталья. - Но, если речь о базовых вещах, они будут востребованы и через год, и через три.

Откуда берутся остатки? Например, много вещей для известных брендов шьют в Турции, и на фабриках случается перепроизводство. Там товар и закупают байеры, то есть одежда, попадающая в ресейл, иногда даже не заходит в магазины. Если раньше поток европейской одежды шел в российский ресейл через Прибалтику и Финляндию, то теперь главными каналами стали Белоруссия и Казахстан. Отметим, что в такой трактовке ресейл имеет к осознанному потреблению непрямое отношение - только в том смысле, что все произведенное, на что потрачены ресурсы, должно быть использовано.

По словам Натальи Пушкиной, кроме логистики главное изменение последних месяцев - цены. В марте на рынке царили хаос и растерянность, в апреле и мае случился гигантский скачок, потом небольшой откат назад. Сейчас по сравнению с зимой ценник по разным брендам вырос на 15-20 процентов для байеров и на 20-25 - для конечных покупателей.

- Для меня большей проблемой, чем цены и логистика, стала недоступность прежних каналов продаж, - делится Наталья. - Я всегда работала через интернет-площадки, через соцсети. Вокруг человека, который занимается оптовым ресейлом, формируется аудитория, которая разделяет его вкусы. Переход на новые площадки оказался связан с изменением числа пользователей, потерей качественной рабочей аудитории. На новых площадках она растет, но медленно.

Кроме оптового ресейла, о котором рассказала байер, существует индивидуальный. Похоже, именно он пережил в последние месяцы настоящий бум. Люди скупали одежду, посуду, мебель в магазинах, которые объявляли о закрытии, и выставляли на маркетплейсах во много раз дороже. Безумные очереди, в которых дело доходило до драки, необоснованно высокие цены на вещи, которые называют "культовыми", - вряд ли все это имеет отношение к осознанному потреблению. Скорее, к предприимчивости и, возможно, платежеспособности уральцев. Экологическое сознание в регионе, безусловно, формируется, но без резких скачков.