"Гран-канкан" и "Князь Серебряный". Московский театр оперетты вступил в юбилейный сезон
Расскажите о том, как сложится новый сезон.
Владимир Тартаковский: В ноябре театру исполнится 95 лет, и мы это отметим премьерой мюзикла "Князь Серебряный" на либретто Карена Кавалеряна с музыкой Аркадия Укупника. Описанную Алексеем Толстым историю мы оборвали, по законам нашего жанра, на уровне хэппи-энда, хотя в романе она развивается не так благополучно. В качестве режиссера и хореографа выступит Валерий Архипов, художника - Вячеслав Окунев. Как видите, у нас уже образовалась серия спектаклей, посвященных русской истории. В конце сезона вышел мюзикл Максима Дунаевского "Каприз императрицы". Мы его готовили, естественно, задолго до февральских событий, но спектакль неожиданно оказался актуальным. А второй премьерой сезона в июне станет "Веселая вдова" Легара - свою интерпретацию предложит Алексей Франдетти. Предыдущая ее версия у нас была аранжирована в симфоджазе, теперь возвращаем оригинальную партитуру, но либретто будет переработано Константином Рубинским.
Как поживает жанр оперетты - это уходящая натура, или еще есть перспективы?
Владимир Тартаковский: Недавняя премьера "Королевы чардаша" показала: если оперетта правильно поставлена, у нее безусловно есть потенциал, и зрители ее принимают превосходно.
Мы сняли с репертуара "Мистер Икс", но обязательно вернем его в каком-то другом качестве. Хорошо идут "Цыганский барон", "Баядера", "Фиалка Монмартра", "Летучая мышь". Оперетта востребована.
Востребована - у кого? В зале седые головы?
Владимир Тартаковский: Не только. Приходят и молодые - может, не так активно, как на мюзикл, но их немало. Это же классика, прекрасная музыка, она не умирает. Мелодический дар Штрауса, Легара или Кальмана в современной музыке не имеет себе равных.
Почему в вашем театре, где много прекрасных голосов, даже в оперетте теперь используют микрофоны? Живое пение практически исчезает.
Владимир Тартаковский: Изменился темпоритм спектаклей - много движения, танца, играют не только на авансцене, но и в глубине сценической коробки. Живому голосу в этих условиях трудно, и мы делаем подзвучку - это дает режиссеру и хореографу больше возможностей. Да и акустика в нашем зале не из лучших, в партере есть звуковые "провалы". В наших спектаклях важен смысл не только разговорных сцен, но и арий и ансамблей, а современные зрители привыкли к подзвучке и хуже воспринимают "чистое" пение, если не понимают слов.
Подзвучка есть и в Метрополитен-опера, но она так технически совершенна, что ее не заметишь. И звук перемещается по сцене вместе с актером, а в наших театрах приходится шарить глазами по сцене в поисках - кто это поет.
Владимир Тартаковский: У нас такую систему сложно установить: здание - памятник архитектуры. Но вообще наша техническая база на вполне современном уровне. Есть планы поменять механику сцены, потому что пока все делается в ручном режиме, но из-за пандемии и последних событий их исполнение пока заморожено.
С точки зрения чистой коммерции что лучше кормит театр - оперетта или мюзикл?
Владимир Тартаковский: Конечно, мюзикл. И спектакли идут подряд, и цены на билеты выше. Но такие репертуарные спектакли, как "Джейн Эйр", "Куртизанка" или "Каприз императрицы" и многие другие, тоже продаются хорошо. На мюзикл ходит больше молодежи, а она по-другому считает деньги. Но на мюзикл и расходов больше: много приглашенных артистов, спецэффекты…
В оперетте вы играете классику. В мюзикле же из классики жанра играете только "Мою прекрасную леди". Почему не ставите Уэббера, Сондхайма, того же Лоу?
Владимир Тартаковский: Сегодняшняя ситуация с массовым отзывом лицензий на западные мюзиклы показала, что мы выбрали правильный путь: сами себе хозяева и ни от кого не зависим. У нас шли и "Нотр-Дам", и "Ромео и Джульетта", и "Метро", но создавать свой продукт интереснее. После Южной Кореи лицензию на нашу "Анну Каренину" и "Монте Кристо" купили в Китае, ведутся переговоры и с другими странами.
Чем вы объясняете, что из огромной опереточной библиотеки у нас востребованы только несколько названий. Обойма невероятно узкая: Штраус с "Летучей мышью", три-четыре оперетты Кальмана… Почему не идут Оффенбах, Гилберт и Салливан, Лекок, Досталь?
Владимир Тартаковский: У нас был хороший "Орфей в аду", но так воспитана публика - она не хочет новизны. Она любит парики и кринолины, идет на знакомые мелодии и мелодраму, а сатиру Оффенбаха не воспринимает. Ведь из всего Легара в основном знают "Веселую вдову"…
Но я помню, как на гастрольную "Фраскиту" Легара москвичи спрашивали билеты за квартал от театра.
Владимир Тартаковский: Публика становится консервативнее, это заметно. К тому же в Москве большая конкуренция театров, нам трудно рисковать. В Екатеринбурге, например, чаще ставят незнакомую классику, но там и зал меньше. Там и я бы старался, чтобы шли и Оффенбах, и Гилберт с Салливаном. А у нас зал на полторы тысячи мест, спектакли затратные, и приходится думать о том, чтобы они жили долго. Но я не исключаю, что у нас появятся и "Граф Люксембург", и "Фраскита" или "Страна улыбок". Если бы у нас был еще один зал мест на четыреста - тоже могли бы рисковать. Пока тесно, сцена расписана чуть ли не по секундам.
А новая сцена не светит?
Владимир Тартаковский: Есть решение оборудовать ее во дворе театра, где хранятся декорации. В этом году должно начаться проектирование. Если появится второй зал - сможем позволить себе любые эксперименты.
И самый важный вопрос: как вы встретили свой личный юбилей?
Владимир Тартаковский: 10 августа встретил в поездке с семьей. Устраивать праздник сейчас не время. Но на открытии сезона театр меня очень трогательно поздравил. Придумал целую феерию, использовав мотивы разных оперетт и мюзиклов. Лучший подарок, какого может удостоиться директор театра. Ну, а к юбилею театра в октябре готовим фильм о жизни Московского театра оперетты за эти 95 лет - так сказать, от Ярона до наших дней.