Писатель Ислам Ханипаев о том, как пробиться начинающему автору и почему хороший детектив - редкость

В издательстве "Альпина. Проза" аккурат к Московской международной книжной ярмарке вышел роман Ислама Ханипаева "Холодные глаза". Ислам ворвался в литературу с повестью "Типа я", которую по достоинству оценили не только читатели, но и члены жюри крупных премий: роман в прошлом году получил "Лицей", а сейчас в финале "Ясной Поляны" и "Книги года".

Его новая книга - психологический детектив о шокирующем и хладнокровном убийстве в горном селе Дагестана. Туда по заданию разобраться в произошедшем отправляют молодого журналиста Арсена из Махачкалы. Увлеченный расследованием страшного преступления, он осознает, как его затягивает мрачная и враждебная атмосфера этого места. Все больше погружаясь в произошедшее, он уже не может выйти из расследования. Спустя годы, когда убийца уже отбывает срок, Арсен получает посылку с запиской "Ты убил моего сына"… Дело получает новый ход, а жизнь Арсена уже никогда не будет прежней.

Фото: Издательство "Альпина.Проза"

О новом романе, популярных детективах, столкновении двух культур - закрытой горной и городской, об утрачивании национального языка, отношении к женщинам и о том, чем он гордится в Дагестане, мы поговорили с Исламом Ханипаевым.

Ислам, в 2021 году вы стали серебряным призером "Лицея", тогда же признались, что больше двадцати раз отправляли рукописи в издательства, все безуспешно. Что изменилось после получения премии, есть в этой награде польза для молодых авторов?

Ислам Ханипаев: Кажется, эта безответная история стала основой моей литературной биографии. Я подошел к этой награде трезво. Узнал о дальнейшей судьбе лауреатов еще на этапе объявления короткого списка, поэтому решил, что, если я что-нибудь и получу, то не буду ждать звонков от издательств, а начну действовать сам. Я высылал тексты писателям, критикам, практически никто не отказал, почитали, похвалили и я заметил, как вокруг меня начинает собираться небольшая сеть литературных знакомств. Я понял, что в литературе важно из полного нуля стать хотя бы единичкой. Из планктона самой мелкой, но рыбешкой, потому что литературный мир небольшой. Премия "Лицей" просто сделала меня заметным, а этого хватило, чтобы примерно через месяц после награждения я получил первое предложение. "Лицей" открыл уже немало имен, но все же небольшая доля наглости или по-дагестански "пробиваемости" от автора рукописи тоже не помешает.

Вы живете в Махачкале, ведете блог про Дагестан. А есть там небольшие издательства, журналы, куда можно отнести свою рукопись. Вообще там как-то помогают творческой молодежи пробиться?

Ислам Ханипаев: Это сложный вопрос. Я много лет варюсь в этой системе и здесь имеется множество "но". Например, кинематограф - это очень хорошо, но республике сейчас не до этого. Этот ответ я получаю уже больше десяти лет. С точки зрения писательства, то вряд ли стоит рассчитывать на то, что кто-то там издаст молодого прозаика/поэта, разве что выиграть какой-нибудь региональный грант, но который в свою очередь, может быть, еще на этапе принятия заявок обговорен с заинтересованными лицами. Журналы имеются, но, как мне кажется, публикация там ничего не даст. На старт карьеры точно рассчитывать не приходится. Да и непонятно, кто будет читать журналы. Они вполне возможно издаются тоже по какой-нибудь министерской программе и служат раздаточным материалом на мероприятиях. Республика в последние годы начала читать, но "своим" авторам там себя не найти. По крайней мере, я не смог.

В понимании дагестанских мужчин женщина - нечто сокровенное, богом данное тебе на сбережение

После young adult "Типа я" вы сразу же перешли к жесткому детективу, от которого кровь стынет в жилах, бросает в дрожь и вот это вот все…

Ислам Ханипаев: Постойте. Я решительно не согласен, что "Типа я" - это young adult. Текст получил отклик у разных возрастов и, что не менее важно, у разных национальностей. Да что уж там, вне Дагестана по моим сугубо личным ощущениям текст "зашел" еще лучше, чем внутри республики.

Хорошо, не будем вешать ярлыки, главное - повесть нашла своего читателя. В России хороший детектив сегодня редкость. Есть надежда, что у нас теперь свой Ю Несбе появится или у вас другие кумиры?

Ислам Ханипаев: На счет детектива мне очень льстит сравнение с Ю Несбе, да и вообще это звание детективной надежды, потому что, когда я писал, я ставил перед собой довольно наглую задачу - написать лучший в стране детективный текст (особенно в контексте того, что литературные критики заявляют: серьезный глубокий детективный текст в России мёртв), но в первую очередь роман, с психологическим подтекстом, с развитием персонажа, в то время как Несбе хоть и классно справляется внутри одного романа, но весь его цикл не даёт толком никакого развития героям - новое убийство и тот же самый детектив Холле, которому стёрли память о том, как он уже раскрыл с десяток таких же дел. Это просто конвейер. Мой случай, хочется верить, другой. Я никогда не поставлю свои миры, своих героев на конвейер и, если чувствую, что могу дать новую крепкую историю в мире "Холодных глаз", я обязательно ее дам. И что уж там, есть у меня несколько задумок на продолжение.

Понятно, норвежский автор - не ваш кумир. Вы, говорят, любите детективные фильмы, как и ваш герой Арсен.

Ислам Ханипаев: Кумиров у меня нет, я вдохновлялся в основном фильмами и сериалами. Например, первый из них, "Настоящий детектив". Он прочно закрепился во мне как эталонная детективная атмосферная история. Возможно, ему я обязан тем, как сквозь года течет расследование. Мне было очень интересно поработать с таким сюжетным решением, потому что время - само по себе магия. Я хотел по-киношному резко завершить одну часть и так же резко вступить в другую, спустя годы. Чтобы читатель увидел на контрасте, что делает время с людьми.

Второй - "Семь" с Бредом Питтом и Морганом Фрименом. С этим фильмом "Холодные глаза" роднит жестокость, показанная там, и мной описанная. Конечно, в этом критерии мне до голливудского шедевра далеко. Но я надеялся, что смогу создать нечто свое неповторимое: холодное, снежное и давящее, внутри которого произошло другое нечто - ужасное.

По жестокости и атмосфере ужаса и мрака приблизиться к одному из культовых фильмов Дэвида Финчера у вас получилось.

Ислам Ханипаев: Но и это еще не все. На отдельной полке у меня стоят южнокорейские детективные триллеры, во главе которых - "Воспоминания об убийстве" (Тарантино назвал этот фильм одним из лучших в истории и был прав). Корейцы внесли в этот жанр огромный вклад. Это абсолютно жестокие в смысле своей драматургии художественные работы, от которых во мне осталось чувство, когда понимаешь, что жизнь сложнее, чем черное и белое, что жизнь - это всегда где-то между, с какими-либо уступками, с нераскрытыми вопросами. И хоть в моем тексте по ощущениям все в конце становится на свои места (насколько это вообще возможно), но поле для драмы, для размышлений, для неприятия, для ярости (на героев или на автора, тут не мне решать), хочется верить, я оставил. Вот если кому-то захочется погрузиться в мир близкий к "Холодным глазам", то я отправлю этого человека смотреть корейские триллеры.

Мне показалось, что это немного шаблонно, когда персонаж, одержимый своей работой, несчастлив в семейной жизни. У вас и Арсен, и Заур в этом замечены.

Ислам Ханипаев: В случае с Зауром, я бы сказал, что это патология - он прошёл через вторую чеченскую, затем через очень сложные двухтысячные годы. Тогда республика будто жила в бесконечном саспенсе, в ожидании какого-нибудь кошмара и дело не столько в террористической угрозе, сколько в том, что бандиты делили республику по понятным только им правилам (скорее совсем без правил) и даже мы в детстве становились свидетелями каких-то постоянных расправ. Заур прошел через все это и к началу действия книги находился на краю. То самое убийство было последним толчком в бездну. Такой человек никогда не смог бы построить крепкое любящее гнездо.

Арсен же наоборот только вступал во взрослую жизнь и сразу получил удар, не сколько в сердце и даже не в психику, а куда-то совсем внутрь, что и осталось там навсегда. Ведь это не психологический удар, как например смерть близкого, когда твоя жизнь уже точно не будет прежней. Он неплохо справлялся сначала: завел семью, существенно продвинулся по карьерной лестнице… Но то, что произошло в селе N, действовало коварно, как вирус, который никогда не покинет тело зараженного и постепенно разрушит его иммунитет.

Жизнь вообще коварная штука. Возможно, в современном мире карьера всегда поглощает семейные ценности…

Ислам Ханипаев: Да, современный мир по ощущениям все больше занимает пространства внутри, а семья уходит на второй план. Даже в моей жизни происходит нечто похожее (литературный успех точно не помогает), когда каждый день по новой приходится расставлять приоритеты, но я борюсь. Думаю, главный герой книги по природе не очень-то борец и войну, которую он скорее всего проиграет, он увидел сразу, но будучи дагестанцем сделал то, чего от него ждет семья: женился, возможно надеясь, что семья излечит его от того, что произошло в селе N.

Вы говорите, что книга не основана на реальных событиях, то есть сюжет полностью придуман. Вы совсем не цеплялись за какие-то происшествия?

Ислам Ханипаев: Книга полностью выдумана. В республике поножовщина дело очень редкое. Чаще только на бытовом уровне, и то, если пьют, а пьют тут редко, по понятным причинам. Историй про кровную месть тоже давно не случается, чтобы привязать к пугающему традиционному Кавказу. Поэтому я ни к чему не привязывался, наоборот, было интересно, если вдруг такое случится, какой будет реакция? Ведь тронули женщину и не одну.

Затронули в романе то, чего не может быть. Или все же может…

Ислам Ханипаев: Как бы это странно ни звучало, но женщина не равно мужчине в Дагестане. Наши женщины в понимании мужчин нечто сокровенное, в то время как "мужчины могут убивать друг друга сколько хотят". Я утрирую, но ощущение именно такое. Если завтра по новостям скажут, что в каком-то селе убили девочек, то люди будут в шоке. Не удивлюсь, если найдется несколько озверевших, готовых вершить самосуд. В тексте я не шутил, когда один из героев говорил, что худшим будет просто бросить виновника под ноги сельчанам. Повторится история с брошенным пираньям мясом. Дагестан - это место, где, оттолкнув родственников, совсем чужой человек пойдет марать руки в крови. Этой стороной Дагестана, признаюсь, я горжусь: честь женщины - выше всего. Выдавая девушку замуж, у нас говорят: "Она аманат Аллаха". Нечто, что богом дано тебе на сбережение. Теперь представьте, что случится, если кто-то это отберет?

А нет желания в действительности примерить шкуру полицейского, как ваш герой, чтобы иметь успех, не как у Арсена в СМИ, а в литературе, набрать там "мяса", фактуры?

Ислам Ханипаев: Одно из возможных продолжений "Холодных глаз" предполагает исследовательскую работу, но мне в этом плане легче. Мой отец проработал 30 лет в полиции, видел все. И сам того не подозревая подкинул мне идею продолжения. Это реальная и абсолютно жесточайшая, масштабная история. Осталось самое сложное - разговорить отца. Ну и репутация определенной прослойки дагестанского общества пострадает, что сулит мне угрозами и сопутствующими проблемами, но настоящему рассказчику историй от этого только любопытней (смеется).

Рассказывая о книге, вы сказали, что "это история о том, как сталкиваются две культуры - закрытая горная и городская, не очень знакомая с местными культурными особенностями". А как в действительности в современном мире уживаются эти две культуры, городская потихоньку не утягивает за собой, люди не переезжают в города? Арсен возвращается в село спустя восемь лет, там дороги заасфальтировали…

Ислам Ханипаев: Да, я как раз хотел показать, что мир не стоит на месте, нужно смотреть на события, на людей и на конкретные места, разрывая на некоторое время с ними связь. Герой возвращается в село N и видит, что цивилизация съедает землю, культуру, быт и будто бы саму историю. Это болезненная тема для республики, ведь речь о языках, национальностях. Бурно развивающийся туризм в этом смысле только усугубляет ситуацию. Но в Дагестане всё еще сохранились именно такие - закрытые, как географически, так и культурно, села.

А как меняется язык, он постепенно утрачивается? В романе герой зачастую нуждается в переводе с аварского. Или проблема только в диалектах, а в целом язык сохраняется?

Ислам Ханипаев: Основные языки: аварский, даргинский, кумыкский, лезгинский, лакский вероятно сохранятся на следующие лет 50, но их производные, многочисленные диалекты (тут я даже боюсь предположить цифру) стираются. Тоже самое можно сказать о малых народностях, а их у нас не меньше тридцати. Мы часто поднимаем этот вопрос в обществе, потому что понимаем ценность языка. Все, вероятно, сводится к конкретным семьям - мы с супругой решили, что наш ребенок будет носителем аварского языка и он хорошо на нём говорит, да и русский язык тоже не отстает. Самый большой экзамен начнётся, когда пойдёт в детский сад: многие родители говорят, что именно там их дети забывают родной и переходят на русский (про телевизор и телефоны, используемые для отвлечения ребенка, я вообще молчу). Наверное, будучи в некотором смысле активистом в данном вопросе, я сам того не подозревая, поднял эту тему в книге, хотел показать, что между нами - дагестанцами - порой пропасть глубже, чем между махачкалинцами и москвичами и дело не только в языках, но и в нравах. Как часто пишут в разделе отношений VK "Все сложно".

Если бы вы рекомендовали "Холодные глаза" кому-то, как любитель детективов, а не автор, вы бы сказали: прочитай, это что-то между …

Ислам Ханипаев: Говоря о "сюжетности", я планировал этот текст, как чисто жанровый детектив, но он довольно быстро превратился в нечто другое. Хочется верить, что он не только о сюжете про убийство или о дагестанском быте с культурой и колоритом, но и о вечном, что, возможно, лучше всего было поднято в другом детективном романе. Мне кажется, мы с тем автором оба, по-разному, но все же пытались ответить на вопрос "Тварь ли я дрожащая или право имею?".

Кстати

4 сентября в 13.30 на Московской международной книжной ярмарке (площадка №7) пройдет дискуссия "Проза тридцатилетних: литературный портрет молодого поколения писателей" с участием Ислама Ханипаева и Рагима Джафарова.