Федор Михайлович и буква-абрикос: как русским языком сшивают время и пространство
Перед самым вылетом вдруг узнаю, что Пушкинский лауреат Людмила Арамаисовна в тот же день летит, наоборот, в Россию - с ней четверо учеников. Есть полчаса в аэропорту. Успели, встретились.
Зангезурская блокадница
Через неделю Людмила Агаханян рассказала о своей поездке. В рамках программы "Здравствуй, Россия!" вместе с ней четыре победителя интеллектуальной игры "Интеграция" отправились в Ханты-Мансийск и Сургут. Там кроме них было еще полсотни старшеклассников из 11 стран. Даже из Турции, Израиля, Танзании и Польши.
Но я расспрашиваю про семью Людмилы, которая достойна бы отдельной повести. Маме ее - ленинградке Гале Гавриловой - в блокаду было шесть лет. После войны был Герценовский пединститут, историко-филологический, красный диплом. Потом по направлению - куда?
Профессор посоветовал в Армению. Там древняя земля, доисторическое царство и библейская гора. Кто с чем - Галина ехала с любовью. Из Еревана - в дальнее село. В Капане встретила отца Людмилы. Была Гаврилова - стала Агаханян. И 30 с лишним лет в капанской русской школе N3. Теперь Людмила в той же школе.
Любая здешняя семья могла бы много рассказать о войнах. Как написал поэт, Армения - незаживающая ссадина.
- А знаете, в Великую Отечественную войну среди защитников Брестской крепости было триста капанцев, и армян, и русских, - говорит Людмила. - Кто не погиб - прошел концлагеря. Из маленькой республики на фронт ушло 600 тысяч армян. Мой дядя защищал Керчь - пропал без вести... В 1942-м в Капан приехал целый детский дом, с учителями, воспитателями. Среди детей и ленинградцы...
Людмила говорит простые, важные слова: необходима правда о войне - особенно сейчас, когда кругом сплошные фейки. В начале 1990-х к ним опять придет война, опять блокада. Жители Капана окажутся отрезаны бывшими друзьями-соседями. Выживали под артобстрелами. В подвалах с керосинками. И хлеб по карточкам.
Здесь самый крупный Коджаранский медно-молибденовый комбинат, куда когда-то ехали специалисты со всего Союза, заводили семьи. А теперь все вместе выживали. Обидные зигзаги у истории.
Лауреатом Пушкинского конкурса сначала стала мама. В 2001-м дочь Людмила еще училась на филфаке Ереванского госуниверситета. Гордились всей семьей, советовали дочери - идти по маминым стопам. На тот же конкурс. "Но я вышла замуж, родила сына, увязла в жизненном круговороте".
Сколько веревочке ни виться, но в 2016 году Людмила тоже стала Пушкинским лауреатом. "Поехала тогда на кладбище к маме, говорю: "Ну вот видишь, ты мечтала - и я выиграла...". А через четыре года, в год 75-летия Победы, вновь участвовала в конкурсе - стала дважды лауреатом.
На ее плечах и курсы русского языка для полицейских, и дружба с соседним Мегринским погранотрядом, и общество "Россияне". Людмила хрупкая - но сил хватает: сшивает время и пространство. Далеко от России Капан, а с ней выходит - близко. Кто она, дочь блокадницы и армянина, если не патриотка.
А уехать - в мыслях не было? "Да, - говорит, - дорога трудная, но мы привыкли. И мама тоже никогда не думала. Хотя возможностей уехать было много. Но здесь мой дом, моя земля".
Спрашиваю у Людмилы: а как ей кажется - юноши, которые теперь приехали в Армению, - могут остаться здесь надолго? Приживутся, тоже будут говорить: мой дом, моя земля?
Людмила улыбается: "В Армении народ культурный и гостеприимный. Я не слышала, чтобы кто-то из моих ереванских знакомых был недоволен приезжими. Приедут ли они в Капан, пойдут на комбинат? Кто знает. Смогут ли прижиться? Моя мама смогла - почему же не смогут. Было бы желание".
Лилит в РАУ
Вместо несбывшейся поездки в райские места у Зангезурского хребта - дорога привела меня в РАУ. Есть в Ереване замечательный университет - Российско-Армянский.
Здесь мы и встретились с профессором Лилит Меликсетян. Она ведет меня на самый верх, на крышу: там - Ереван как на ладони. Это на новеньком, с иголочки, корпусе РАУ. Рядом спорткомплекс, дальше атриум. Стеклянная арка возвращает в старый корпус университета.
Лилит Суреновна - завкафедрой русской и мировой литературы и культуры. Была награждена российской медалью Пушкина, а также "Золотой медалью" университета. Когда еще профессор станет наливать мне кофе - но Лилит на эту лесть лишь улыбается.
За окнами вдруг сочно загремела музыка. "Похоже, где-то свадьба, - говорит Лилит. - Обычно тут у нас не слышно". Будем считать, это к добру.
Откуда приезжают к вам студенты? Почему именно к вам? А как у них с армянским?
Лилит Меликсетян: Из разных стран СНГ. Желание изучать армянский есть у многих - чаще всего это дети армянских родителей, приезжают из Туркменистана, Беларуси и Подмосковья - отовсюду и совершенно разные. И дети российских военнослужащих, из погранвойск. И совершенно неожиданная прослойка появилась - дети корейцев из Узбекистана, которым почему-то здесь комфортно учиться. На факультете русской филологии несколько девочек-кореянок. Учат армянский с первого курса. Но узнают Армению и приобщаются за счет русского языка. Идея в том, чтобы на выходе все говорили и на армянском, и на русском, и хорошо бы еще на каком-нибудь иностранном. Наша судьба - быть мультилингвальными.
Битов каялся, что не в силах выучить армянский. Это реально - выучить у вас язык с нуля?
Лилит Меликсетян: Знаете, я вот слушала, как преподаватель объясняет студентам: вот посмотрите на эту букву - она же кругленькая, а сверху листочек, на абрикос похожа. Такой нет в русском языке, но абрикос легко запомнить. Ребята радуются: алфавит им помогает открывать и себя, и других.
Отучатся - и уезжают из Армении?
Лилит Меликсетян: Многие остаются. Даже если уезжают - связи уже не рвутся. Выходит так, что наш университет как армяноцентричен, так и русскоцентричен. Обучение - на русском.
Вы много лет проводите в университете Мандельштамовские чтения...
Лилит Меликсетян: Не только. На научную конференцию по Достоевскому, кроме армянских, приезжают и российские, и датские ученые - и выясняется, что в Дании обожают Достоевского. Хотя я не очень понимаю, что будет дальше. Мир опять меняется, границы схлопываются. Посмотрим.
Вы ощутили на себе "культуру отмены"?
Лилит Меликсетян: Это иллюзия, что можно культуру отменить. Мои знакомые продолжают заниматься, чем занимались, обсуждать, переводить то же, что всегда. Американская переводчица Лиза Хейден переводила Евгения Водолазкина на английский - прекрасный перевод. Сейчас перевела Наринэ Абгарян - тоже очень хорошо. Какие у нее политические взгляды, мне не интересно. Кто правил Голландией в эпоху Вермеера? Они ушли - Вермеер остался.
Российские писатели до вас добираются?
Лилит Меликсетян: Вот сейчас ждем большую группу писателей, договариваемся о встречах, лекциях. Будет и Сальников со своими "Петровыми в гриппе", Басинский с "Подлинной историей Анны Карениной". Кстати, у меня есть Басинский на армянском, "Бегство из рая", надо ему подарить... Нет, наших связей это никак не затронуло.
В девяностых закрывали русские школы - хотя оставили обязательное изучение языка. А русская филология в вузах - факультеты сохранились? Желающих учиться много?
Лилит Меликсетян: Одно из главных вступительных испытаний - диктант по русскому языку. Сочинения пишут только филологи или журналисты, а диктант сдают все. Это, конечно, бывает "кровь из глаз". Здесь есть центр довузовской подготовки, но...
Тем не менее каждый год около тысячи человек подают документы в вузы, проходят в среднем 500. На русскую филологию в этом году было 60 с чем-то человек - это для нас очень много. Учитывая, что факультеты русской филологии закрылись в Брюсовском, давно уже в Педагогическом. В Ереванском госуниверситете еще держится - и у нас. Дальше - непонятно. Опять-таки зачем идти сюда, если учителя получают мало, не все готовы брать новых преподавателей. Филология - не самая монетизируемая профессия, не секрет.
Я, кстати, специально делала ролик: чем можно заняться, окончив филфак. У нас парочка президентов оканчивала филфак - так что, если не получится с филологией, можно будет пойти в президенты. Если не хочется в президенты - можно в футбольные тренеры: Моуриньо тоже филолог. Если нет - в журналисты.
Зачем Армении ваш университет?
Лилит Меликсетян: Если о хорошем - мощнейшая российская культура, и язык как инструмент приобщения к другим культурам, и масштаб - огромное количество литературы по всем сферам человеческой деятельности все-таки доходит до нас на русском языке. Маленькая страна с маленькими возможностями просто не успела бы столько переводить и издавать... С другой стороны, наш университет в уязвимом положении, потому что мы, с одной стороны, богатство и пространство возможностей, а с другой стороны, конструкция, которую непонятно, куда приткнуть...
С нашей стороны есть и интерес, и популяризация, и приобщение, и любовь. Мы проводим конференцию по Достоевскому - потому что он обогащает мир, культуру, и для нас он тоже важный, свой, родной. Но представить себе конференцию по какому-нибудь армянскому писателю в России невозможно - и не потому, что армянские писатели неталантливы: тот же Нарекаци может стать предметом глобального изучения. Но вот с точки зрения взаимного интереса - нет, векторы часто неравноценны.
Есть еще один феномен - армянские писатели, пишущие на русском языке...
Лилит Меликсетян: Среди них есть потрясающие писатели - та же самая Мариам Петросян, правнучка Мартироса Сарьяна. Пишет на русском, думает на русском - но она армянка. Или вот у нас на кафедре поэтесса Анаит Татевосян. Ее публикуют толстые русские журналы. Насколько она армянский - насколько русский поэт? Родина ее как поэта - русская. Менталитет и место бытования - армянские. Или Наринэ Абгарян. Их много.
С одной стороны, связи становятся глубже, сложнее и прочнее - с другой стороны, они меняются. И если мы хотим, чтобы они не исчезали, надо прилагать усилия - осмысленные и точечные.
Кого ваши студенты читают?
Лилит Меликсетян: Сальникова прочитала вся молодежь. "Лавр" Водолазкина обсуждали, чуть не переругавшись. И к новой его книге тот же интерес... Спрашиваю студентов: с кем бы они хотели пообщаться. Понятно, что называют Джоан Роулинг. Но всегда есть имена русских писателей... Посмотрела сейчас на свою книжную полку - там у меня в два ряда словари, все на русском - и подумала: Дмитрий Лихачев очень для нас близкая фигура. Вот кто нам нужен всегда. Человек диалога культур.
Надо только выучить уроки
Далекий Капан. Черно-красный Гюмри. Воздушный Цахкадзор. И теплый Ереван. Университет. Профессор Лилит. Учительница Людмила из Капана. Сарьян. Мкртчян.
Армения пропитана чувством причастности к дому и корням, семье, родным и близким до десятого колена. Здесь историческая память не абстрактна - это дело очень личное. Здесь все, как Брюсов написал, всегда поставлены на грани двух разных спорящих миров.
Да, я не понимаю молодых людей, которые рванули из России прочь - кто как, демонстративно или тихо, по расчету, недопониманию, за компанию, со страху, разные у всех причины. Они меня понять не могут. Как научиться понимать друг друга? А помните, по Пушкину: без любви нет Истины. С Арменией им повезло. Надо учить ее уроки.
Аэропорт Звартноц расправил крылья. Он набирает скорость. Он плывет. За ним плывет библейская гора.
Когда-то Мариэтта Шагинян, достав Андрею Белому машину в Эчмиадзин, предупредила: тут, главное, не надо tour de force, давить, пережимать. Армению, как пестрый выцветший ковер, - ее надо разглядывать и постепенно открывать. Узоры памяти скрывают знаки: природы ль, культуры ль, судьбы ль?
Тарковский по какой-то прихоти в своей картине сделал из героя Станислава Лема армянина. Гибариан в "Солярисе" стал Гибаряном. Артисту Сосу Саркисяну объяснил: трагедия его героя в том, что в космос нельзя тащить с собой грехи земные. В космос выходят с чистой совестью - и искренней любовью.
Гибаряну, тосковавшему по Родине, в фильме положили пачку армянских сигарет. Чтобы нить не разорвалась.
А не закурить ли мне перед дорогой "Арин-Берд"?