"Там все горели для других". Актриса Раиса Куркина поделилась с "РГ" воспоминаниями о съемках "Белого солнца в пустыне"

Фильм "Белое солнце пустыни" давно стал народным, он разобран на цитаты, его смотрят на Земле и в космосе. Незыблемая традиция - ни один российский космический экипаж не уходит в полет, его не посмотрев. Раиса Куркина в "Белом солнце" исполнила роль Настасьи, жены таможенника Верещагина. Сегодня она - единственная из здравствующих актеров, кто снимался в этой картине, - рассказывает о съемках и о том, что было потом.

Мотыль взял меня силой

Я все еще хочу быть приятной. Хочу нравиться - уже язык не поворачивается говорить в мои-то 95 лет. Это актерская привычка - быть приятной. Во мне еще осталась одна миллиардная женщины, я до сих пор не ленюсь подвести глаза. Помада, маникюр, прокрашенные волосы - от этого нельзя отказываться ровно до того момента, пока голова соображает и понимает, что такое жизнь. Когда утром захожу в ванную и смотрю в зеркало, то в первую секунду думаю: "Рая, кто это?" Господи, сама себя не узнаю...

Привожу себя в порядок для людей. Для себя можно и в ночной рубашке день по квартире проходить. А людей нужно щадить, чтобы у них не было испуга и было меньше сравнения - какой она была и какой стала. Поэтому по максимуму пытаюсь быть похожей на себя.

...Мы были в киноэкспедиции в Бурятии, снимали картину "Пора таежного подснежника", где Володя Мотыль был вторым режиссером. Мы читали у меня в номере Джером Джерома и смеялись. Володю я, естественно, не боялась. В группе обстановка сложилась нормальная, без пьянок и приставаний. Роль у меня была малоинтересная, я играла главврача. В картине не было психологии, не было судеб и ярких характеров. В тот вечер я уже легла спать. Вдруг стук в дверь. Встала, подошла к двери: "Кто?" Володя говорит: "Это я". Открыла, потому что, повторю, я его не боялась - он был свой. Это все к вопросу моего гипертрофированного доверия к людям. Так вот, открыла по инерции. Он вошел. Я-то в нижнем белье и халатике, он был тоже практически раздет.

Фу, противно... Он меня взял силой...

Вот моя сущность - кричать в гостинице мне было совестно. Хотелось, но я не могла. А потом он сделал предложение. Я согласилась. Любила ли я Мотыля, сказать не могу. Не знаю, как можно определить меру любви. Но когда он был со мной рядом, мне никто не был нужен. Мне Володя был интересен. И еще. Я была так воспитана, да и сейчас уверена в том, что если с мужчиной случилась близость, а он после этого зовет тебя замуж, соглашаться обязательно.

У меня есть пачка его писем, в которых не строчки, а любовные поэмы. А моей дочке на открытке Володя написал такие слова, за которые я должна была его полюбить, если не любила. Справедливости ради скажу, что с ним было интересно. Мы почти каждый день ходили в Дом кино. С ним легко работалось. Я не говорю о себе - это другое дело, я ему доверяла. Я была в самой гуще доводки сценария "Белого солнца пустыни". К слову, его писали три автора.

Мотыль про меня говорил так: "Рая очень талантливая, но очень строгая". Мы ведь с ним и развелись по причине моей строгости. Я приехала к нему на съемки в Махачкалу, стала стирать его одежду и обнаружила письмо из Чехословакии, которое начиналось словами "Милый Володя..." Я рухнула. Мотыль стоял на коленях, что-то мямлил. Два месяца спустя в Москве обнаруживаю еще одно письмо с этим же почерком. И все, сердце закололо. Я ему сказала слабым и тихим голосом: "Володя, пожалуйста, уходи..." И все.

Прошли десятилетия, я не то что секунды, я полсекунды об этом не жалела никогда. Я ни на йоту не выношу вранья. Не потому, что его кто-то заменил: у меня после Мотыля ведь никого не было.

Раиса Куркина не жалеет, что рассталась с Владимиром Мотылем. Несмотря на то, что его ей никто не смог заменить. Фото: Wikipedia

За что фильм любят космонавты

После выхода на экран картины "Белое солнце пустыни" я долго не могла понять, что же в ней есть такое, что привлекает столько внимания людей. Без кокетства говорю вам, что свою работу в этой картине, свою Настасью, я себе в заслугу не ставлю. Что я там вижу спустя десятилетия? Там очень русский характер, но мне ничего придумывать не надо было. Ее мера жертвенной любви к мужу была понятна, эта женщина везла на себе все при сильном муже. Это судьба миллионов русских женщин.

Почему космонавты испытывают такое отношение к этой картине? Наверное, это более или менее похоже на то, что я испытываю по отношению к этому фильму. Дело в том, что года два после съемок я все время задавала себе вопрос: интересно, почему такое восприятие картины? Правду говорю: там работалось легко - это хороший признак. Лет пять назад я вдруг подумала: господи, какой это русский фильм! Там все делается через нашу национальную русскую душу и ментальность. Слово-то какое хорошее - русскость. В "Белом солнце пустыни" все всё делают не для себя, а для других. Там эгоизма ноль. И люди это сразу почувствовали. Посмотрите, товарищ Сухов имел право уйти, а он вернулся и продолжает мечтать о своей жене, своем тепле и доме. А таможенник Верещагин - почему его семья там осталась? Господи, у него же была не воинская обязанность, правда? Тоже мог бы уехать. Но не уехал! Там все горели для других. Убеждена, что даже у отрицательных персонажей той картины есть какая-то своя правда. Правда, а не зло.

Какой это русский фильм! В "Белом солнце пустыни" все всё делают не для себя, а для других. Там эгоизма ноль. И люди это сразу почувствовали

Уверена, что далеко-далеко от Земли космонавты чувствуют в этой картине что-то очень свое, почти домашнее, очень узнаваемое. Родное и безмерно душевное. И там, за пределами Земли, для них этот фильм - как теплая частица человеческой жизни, жизни с правильными корнями. Думаю, что любовь космонавтов к этой картине - милое до теплоты человеческое суеверие.

От работы в "Белом солнце пустыни" остались очень теплые и очень пронзительные воспоминания. Паша Луспекаев - самое настоящее чудо. У нас там с ним были постельные сцены, которые меня напрягали. Чужой дядька рядом, а я должна достоверно показывать интимную близость, в которую нужно поверить зрителям. Внутренне было очень непросто. Умничка Паша что сделал? Он взял мою дочь, посадил на колени, стал с ней разговаривать, и все - он стал мне родным в одну секунду. И все сцены у нас с ним пошли.

У него в номере постоянно толпился народ, вся съемочная группа. И всем доставалось тепла от Пашиного сердца, хотя на тех съемках он уже был серьезно болен и жил на обезболивающих - его съедал диабет. На одной ноге у него была ампутирована пятка, на другой - пальцы стопы. Но зритель об этом и не догадывался.

...В этой жизни главное и самое трудное - быть обыкновенным человеком. Не народным, не заслуженным и вовсе не лауреатом, а просто Человеком. Стараться быть им не с маленькой буквы.

Я люблю жизнь, я еще не хочу с ней расставаться! У меня в душе накопленная бездна моих невысказанных мыслей, которыми мне не с кем поделиться, которые меня мучили своей невысказанностью. А я вот вам выплеснула все, и стало легче дышать. Как от бремени освободилась. Да, и во сне бы уйти из жизни - вот это было бы последним земным аккордом счастья. Но все равно будет не так, как ты можешь придумать.

Вот на этом мы поставим точку.

Из досье "РГ"

Раиса Семеновна Куркина, заслуженная артистка РСФСР. Родилась 7 октября 1927 года в Тульской области. Выпускница Щукинского театрального училища, снялась в 70 фильмах, среди которых "Белорусский вокзал", "Звезда пленительного счастья", "Афоня", "Мимино". Была дважды замужем, вторым мужем был кинорежиссер Владимир Мотыль.