Евгений Водолазкин рассказал о прототипе героя своего нового романа "Чагин" и о двойниках в книге

Новый роман Евгения Водолазкина "Чагин" уже в продаже. А в четверг в ТАСС Евгений Германович и его издатель Елена Шубина лично представили книгу, первоначальный тираж которой 35 тысяч экземпляров, и без допечатки, конечно, не обойдется. Они рассказали о сюжете и главном герое романа, о двойниках Чагина, о теме вымысла в творчестве автора и о прототипе главного героя.

Евгений Водолазкин с ходу сообщил, что ему приятно вновь поделиться с читателем мыслями на традиционные темы памяти, времени, но в этот раз к ним добавился еще и вымысел.

"Память - это фиксация времени. Без памяти не было бы времени. Сплющилось бы настоящее. Настоящее с точки зрения науки - это 0,03 секунды, именно это человек воспринимает как длительное настоящее. Но наша жизнь более выпуклая. Она включает в себя прошлое и в каком-то смысле будущее. Будущее как вымысел. Именно поэтому вымысел важнее, чем мы порой думаем. Потому что опыт - это память, осмысление того, что было: полученных набитых шишек. Если они не осмыслены и остаются просто шишками, то к опыту это не имеет никакого отношения. И очень важный опыт - это наши фантазии. Человек не живет в вакууме. Он живет в мифологии, которую создает в отношении себя и других. Здесь роль вымысла велика", - рассказал писатель.

В продолжении разговора о вымысле Водолазкин добавил: "В литературоведении есть два термина: фиктивное - это намеренная ложь, а есть такое понятие, как фикциональное, то есть вымышленное. И во многом книга именно о том, что вымысел - это иногда благодать, он смягчает довольно жесткую действительность, если бы не было этой амортизации, было бы тяжело жить".

Также автор рассказал о системе двойников в "Чагине": "В моем романе есть герои-двойники. Например, Генрих Шлиман. Он жил всегда в мечтах. Шлиман - это доведение фикционального в человека до предела".

Издатель Елена Шубина поспешила заверить будущих читателей, что это не только философский роман, и рассказала о темах, которые он также затрагивает: "В романе виртуозно сочетается трагическое и комическое. Как только читатель погружается в серьезное, тут же возникает пародия на литературу 19-20 века, например, на стихотворение Твардовского "Ленин и печник". Я и не знала, что Евгений Германович такой потрясающий пародист. Главный герой, как всегда у Водолазкина, меняется на протяжении всего текста. Чагин обладает уникальным природным свойством - он не умеет забывать. Все, что видит и слышит, отпечатывается у него в сознании. Это и уникальность, и трагедия - проклятие. Очень интересная тема в романе - тема интеллектуальной несвободы, доносительства конца 60-х - начала 70-х годов. Это откладывает отпечаток на всю жизнь Чагина".

Также Шубина отметила, что роман глубоко погружен в контекст русской литературы 19 и 20 века: "Сразу же возникают ассоциация с Обломовым, присутствует здесь и чеховская интонация. А еще в нем удивительно тонкий и сентиментальный финал, потому что про любовь".

Водолазкин о рассказчиках в романе

То, что в романе главный герой представлен глазами людей, которые его окружают - придает тексту объемный взгляд. Наибольшее впечатление от подобного приема на меня произвел роман Милана Кундеры "Шутка". Получается, что взгляд на героя состоит не из одной мифологии, любой взгляд мифологичен, а из нескольких. Чагин сначала возникает через его же собственный дневник, где он сам оценивает себя. Второй взгляд - конспект Мещерского, который комментирует этот дневник. Совершенно сумасшедший вариант - взгляд Николая Ивановича, который описывает то, чего вообще не было на свете, и приписывает это Чагину. Дальше - барышня, которую Чагин любил, и этот рассказ отражается в письмах. По совокупности все эти тексты создают образ Чагина. Главное, чтобы этот образ был не пустым, а давал пищу для размышления. Чтобы читатель думал, что вымысел - великая вещь, и нужно не отворачиваться от него, а правильно с ним работать.

Водолазкин о прототипе главного героя

Конечно, никакого Исидора Чагина не было. Я выдумал это имя. Посредством его имени хотелось произвести то, что Шемякин называет деформацией. Елена Шубина сказала, что это нужно пояснить. Я пояснил тем, что отец Чагина перед тем, как сбежать от жены, сказал: "Если родится сын, назовем Исидором". Почему? Этого не знаю даже я.

Прототип у героя, конечно, есть, но он чисто нейрофизиологический - знаменитый мнемонист Соломон Шерешевский, о котором написана книга. Нейрофизиологические моменты я взял из этой книги о нем. Но событийная канва к Шерешевскому не имеет никого отношения, это я все выдумал. Хотя он тоже был по-своему несчастен.

Подытоживая рассказ о книге, Водолазкин отметил, что это только начало разговора, предложение темы: "Главные выводы - за читателем".