Финалист "Большой книги" София Синицкая: Хочется, чтобы страшные сказки оставались в прошлом
Первая часть романа отправляет читателя в XII век на Карельский перешеек, вторая - в начало века XX. Рыцарь Фома Горбатый придет на эту землю с мечом, чтобы обратить язычников в христианство, но сам попадет под чары карельской ткачихи Медведицы, а спустя столетия их потомки - семейство Тролле - будут защищать свой город во время всех военных сражений на территории Карелии. О связи поколений, искажении истории и о лекарстве от "душевной болезни человечества" мы поговорили с Софией Синицкой.
София, действие романа "Хроника Горбатого" происходит в Выборге. Почему этот город один из героев книги, что вас с ним связывает?
София Синицкая: Моя прочная связь с Карельским перешейком и, соответственно, его сердцем - Выборгом - установилась еще в детстве. В Рощино, некогда финской Райволе, дед построил дом, там семья проводила свободное время. Я люблю северную природу, все эти мхи, скалы, болота, озера с кувшинками. Лучшие мои закаты были именно в Карелии. Эта красота воспринималась еще и через музыку Грига, сказки Топелиуса, "Северные симфонии" Андрея Белого, блоковские переводы Рунеберга. В общем, Карельский перешеек - страна моих юношеских романтических грез. С детьми я стараюсь не пропускать рыцарские реконструкции, которые проходят в Выборге. Мы любим этот город, который хранит из последних сил память о доблестных и достойных людях, вписавших свои имена в книгу его истории.
Критики спорят, к какому жанру отнести ваш роман: пародия на исторические хроники, сага, роман-притча, постмодернистский опус… А вы сами как его характеризуете?
София Синицкая: Мне сложно поместить "Хронику Горбатого" в какие-то жесткие жанровые рамки, для меня это скорее реализм с долей фантастики, гротеска, которые не уводят от действительности, а, наоборот, помогают показать жизнь во всей ее сложности и полноте. При желании в моем тексте можно увидеть пародию на "видение", житие, эпопею, хронику, притчу. Это сложносочиненное блюдо - как кулебяка гоголевского помещика Петуха.
И "начинка" у книги очень острая: от походов крестоносцев до Великой Отечественной войны. Но первая часть - сказочная, почему важно было рассказать о прошлом через фантастическое?
София Синицкая: Средневековая история Карельского перешейка с Северными крестовыми походами, борьбой за земли и сферу влияния - весьма кровавая, и по духу своему ничем, на мой взгляд, не отличающаяся от того, что происходит в современном мире. Карелия в какой-то момент стала плацдармом для столкновения внешних сил (грубо их можно обозначить как "Швеция" и "Новгород"). А "местные" были "канатом", который условные шведы и новгородцы перетягивали - каждый в свою сторону. Мы знаем о событиях того времени благодаря "Повести временных лет", новгородским летописям и грамотам, шведским литературным памятникам. В названии моего романа отсылка к "Хронике короля Эрика", составленной неизвестным автором в начале XIV века, там говорится о том, как был основан Выборг. Разговор о давних событиях естественным образом хочется вести в сказовой форме. Главы я назвала рунами, это ироническая отсылка к карельскому эпосу, состоящему из песен-рун. В эпическом повествовании тесно связано, сплавлено историческое и сказочное, фантастическое. Первая часть моего романа и есть такой сплав. Мне кажется, трагические события XX века тоже в какой-то момент стали восприниматься как некий миф. Людям моего поколения сложно себе представить, что такое голод, смерть миллионов, огромная война. Блокада Ленинграда для нас была скорее страшной сказкой, чем недавней реальностью, что уж говорить о нынешних школьниках. Хочется, чтобы страшные сказки оставались в прошлом, но, как видим, они вдруг становятся действительностью, происходят вещи, в которые веришь с трудом.
И при этом одна из ваших героинь произносит весьма актуальную фразу: "Войны - это душевная болезнь человечества. А наша страна - пешка в политической игре великих держав". Проведя своих героев через столетия и самые разные беды, вы смогли отыскать ответ на вопрос, что все же может стать лекарством от этой болезни?
София Синицкая: Есть мнение, что войны - биологическая потребность человечества. Мне кажется, попытка услышать другого, взглянуть на себя со стороны, посмотреть на весь мир не из своего домика, а с высоты птичьего полета поможет сбить градус ненависти, убрать опасные симптомы: бред, необоснованные страхи и животную агрессию. Не помешают инъекции толерантности, всепрощения, смирения, взаимоуважения, простой человеческой любви, которая не делает никаких различий между людьми. Ну и таблеток от вранья и жадности, да побольше. Еще очень полезно в профилактических целях помнить о смерти, Memento mori. Не исключено, что мы и вправду там, за облаками, встретим Того, Кто поинтересуется - возлюбил ли ты ближнего своего, как Я просил, или чем-то другим занимался?
Вот вы уже не первый раз обращаетесь к прошлому. Ваш предыдущий роман "Сияние "жеможаха" о репрессиях, блокаде Ленинграда, Великой Отечественной войне. У нас сейчас выходят сплошь исторические романы, а как вы относитесь к упрекам, что все пишут про прошлое, но мало кто хочет осмыслять современность?
София Синицкая: Обращаясь к истории, я пытаюсь осмыслить то, что происходит с нами сейчас. История ходит по кругу, все это уже было, человек не меняется. Описывая любое историческое событие, мы неизбежно говорим и про наше время. Сейчас как никогда очевидно, что прогресс человечества - это прогресс технологий, сами мы остаемся с нашими извечными страстями, слабостями, ошибками. Можем скакать на коне или ехать на БТР, стрелять из арбалета или миномета - мы такие же, как наши предки, ничего не изменилось. Во власти призрачных идей, слепы и фанатичны.
А насколько автор художественного текста вообще имеет право интерпретировать реальную историю?
София Синицкая: Автор художественного текста имеет право на все, он может предлагать читателю свой взгляд на вещи, а читатель в свою очередь волен свободно высказать, что думает по поводу творчества данного писателя. Любое искажение истории может повлечь критику естественно. Важно, под каким соусом оно подается, - если в книге рассказывается заведомо альтернативная история, то почему нет, интересно же пофантазировать, разветвить в своем воображении былое, представить другую - возможную, но неслучившуюся хронику событий. Это как анализ завершившейся шахматной партии - можно сколько угодно представлять себе, как развернулось бы противостояние черных и белых, если бы конь не съел ладью, а королева вот эту пешку.
А нет желания осмыслить наши дни и рассказать о них через как бы несерьезный жанр - сказку?
София Синицкая: Конечно, есть, я пытаюсь этим заниматься в меру моих способностей. Гоголь много говорил о "смехе сквозь слезы". Комическое способно усилить трагический эффект, но нужно мастерство, чтобы не скатиться в пошлость, в бессмысленный фарс. Образец прекрасного соединения смешного и грустного в описании драматических событий - это "Похождения бравого солдата Швейка", "Теркин на том свете", тот же "Дон Кихот". Если иронию и гротеск правильно "настроить" - как высокоточные оптические приборы, они помогут обнаружить и высветить все самое важное в нашей жизни.
В ваших книгах много человеческих трагедий, страданий… Все это вы пропускаете через себя, изучая документы, работая над книгой. Есть ли у писателя защитная скорлупа от этой "боли" других, или вы умеете "выбрасывать" это из головы после выхода книги?
София Синицкая: Во время моей литературной работы я действительно читала много печальных документов и воспоминаний о войне, о сталинских лагерях. Наверно, странно звучит, но наоборот - воспоминания великих сидельцев - Нины Гаген-Торн, Евгении Гинзбург, Валерия Фрида всегда в моей голове и сердце, они помогают мне жить, любить жизнь, видеть и ценить какие-то первоочередные вещи, прощать, не терять чувства юмора в любой ситуации.
А в каких книгах вы сегодня находите утешение?
София Синицкая: На заметке много книг, которые я хочу, но всё не успеваю прочитать, потому что рука тянется к старым, сто раз уже читанным. В них мое утешение. Это классический набор: Гоголь, Толстой, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Бунин, Сологуб, Цветаева, Пастернак, Мандельштам. "Петербург" Андрея Белого для меня - венец русской литературы.
Лауреатов премии "Большая книга" узнаем 8 декабря. Напомним, что в финале в этом году:
- Павел Басинский "Подлинная история Анны Карениной";
- Анна Матвеева "Каждые сто лет. Роман с дневником";
- Дмитрий Данилов "Саша, привет!";
- Сергей Беляков "Парижские мальчики в сталинской Москве";
- Алексей Варламов "Имя Розанова";
- Олег Ермаков "Родник Олафа";
- Руслан Козлов Stabat Mater;
- Афанасий Мамедов "Пароход Бабелон";
- София Синицкая "Хроника Горбатого";
- Гузель Яхина "Эшелон на Самарканд".