Календарь поэзии: Образ воздушного шара, улетевшего в небо, неожиданно связал имена Ирины Бутыльской, Дмитрия Голубкова и Геннадия Шпаликова

В сегодняшнем "Календаре..." прозвучат три имени: Ирина Бутыльская, Дмитрий Голубков и Геннадий Шпаликов. Они никогда не виделись друг с другом, но оказались связаны.

Впрочем, обо всем по порядку. Тридцать лет назад я получил письмо от сценариста Ирины Бутыльской. Впоследствии мы с Ирой и познакомились, и подружились, и письма от нее еще не раз приходили. Но то первое письмо запомнилось как что-то особенное.

Тем обиднее мне было потерять его. Пару лет назад готовился сборник сочинений и писем Ирины Бутыльской. Я хватился, а одного письма, самого первого, так и не нашел. И вот на днях письмо само нашлось, выпав из детской книги.

А письмо то было откликом на мою заметку о поэте Дмитрии Голубкове. Как раз тогда, в бедовом 1993 году, в одном из толстых журналов вышел роман Голубкова "Восторги". О своих впечатлениях я написал в газете, ничуть не надеясь на отклик, ведь людям было уже не до литературы. И вдруг - такое письмо.

Вот оно снова передо мной. Перечитываю и тут понимаю всю неслучайность того, что письмо нашлось именно сейчас. Пятьдесят лет назад, 4 ноября 1972 года, жизнь Дмитрия Николаевича Голубкова трагически оборвалась. А два года спустя, и тоже в ноябре, ушел Геннадий Шпаликов, о котором в том же письме вспоминает Ирина Бутыльская.

7 октября 1993 года. Из Светловодска в Москву

Позвольте с Вами познакомиться, Дмитрий!

Статью Вашу о Дм. Голубкове, а следом и роман его прочитала только сейчас.

Я никогда раньше не слыхала этого имени, его открыла Ваша статья, и теперь он останется со мной. Роман Голубкова возвращает к тому, что всегда было рядом, но одновременно и вдали. Чувствовалось, но - неназванное - как бы не существовало. Да, как воздушный шарик, в небо улетевший - образ из Вашей статьи и ...Боже мой! - из моего сценария "Крутится-вертится" 1980 года, прочитав который, помнится, один режиссер - ровесник Шпаликова, задумчиво сказал: "Генке бы понравилось..."

Да, "они провожали нас", а было ощущение - мы догоняем! Была своя молодость со свойственным ей щенячьим "всё впереди!", и должны были пройти годы, чтобы осознались утраты и пришло резкое, почти физическое чувство пустоты там, где могли быть они, среди живых.

Догнали ли мы их? Догоним ли? Ведь они не позади, а на некоей - доступной ли нам? - высоте.

...День осенний смерти Шпаликова я помню. Помню растерянное лицо уже тогда старого Габриловича (из тех, кто "горным воздухом надышались"), чьим учеником был когда-то Геннадий. Помню, что отменили занятие по мастерству и мы пошли ...пить пиво на ВДНХ. Теперь думаю: Шпаликов бы понял и не осудил.

Мы переписывали его стихи, читали сохранившиеся на кафедре его сценарии. К его раздумьям о возможности "Жизни Арсеньева" в кино я вернулась не так давно, ища ключ к перенесению на экран Паустовского.

Никого из них (как, впрочем, и Шукшина, и Высоцкого) представить в сегодняшнем не могу. Земля заселилась другими.

Но... "я к вам травою прорасту..." - они возвращаются. Чудится: надышавшимися горного и горнего воздуха, которого им не хватало на земле.

Ваша статья - как письмо, написанное с надеждой на то, что дойдет (как я пишу Вам), но без гарантии, ибо размыты в холодных дождях адреса, и связь нынче еще та!.. Но кому-то - дойдет, и напомнит, и позовет...

Хочется сказать многое и спросить о многом, но надежда на то, что дойдет письмо, невелика. На отклик - тоже.

Все же буду ждать.

Ирина Бутыльская

Избранное Дмитрия Голубкова

Устав

• Учили разбирать затвор.
• Учили целиться в упор.
• Заставили, чтоб жил в казарме
• И командиров уважал...
• Заречные чужие парни
• Его убили наповал.
• Он в майских зарослях лежал.
• В мозгу застылом зябла пуля.
• Глазами небо карауля,
• Он автомат в руках держал.
• Его стрелять в упор учили,
• Мечтать о славе и о чине
• И чтить замусленный устав.
• И тех, чужих, заречных, - тоже
• Обкармливали жирной ложью
• В тиши оскаленных застав.
• И вот - два берега, два края
• Одной реки, одной звезды
• Друг с друга мушки не спуская,
• Зубрят слепой устав вражды.

1966

К зиме

• И откровенней, и пустыннее
• Раздвинувшийся окоем.
• Граница вкрадчивого инея
• По травам стелется ничком.
• Пойду на станцию угрюмую,
• Под расписаньем притулюсь,
• И всю тебя опять обдумаю
• И заново в тебя влюблюсь...
• И, к небесам каленым поднятый,
• Вновь нетерпеньем вспыхнет
• взгляд...

• Но не приедешь и сегодня ты -
• Напрасен яростный закат.
• Бреду один по ожеледице.
• В бору темно, как в шалаше,
• И с каждым шагом выше стелется
• Граница инея в душе.

1960-е

* * *

• Прощайтесь все со всеми.
• За всё прощайте всех.
• Цветы, созвездья, семьи
• Казнит последний век.
• Широкой мерой мерьте
• И подвиг свой, и грех.
• Насильственною смертью
• Погибнет человек.
• Дышите полной грудью,
• Ломайте все тиски.
• Хоть напоследок, люди,
• Живите по-людски!

Пишите Дмитрию Шеварову: [e-mail]