Плакал ли генсек на просмотре фильма "Вокзал для двоих"? Пять мифов о картине, которая выходит в повторный прокат
Миф первый. На главную роль Эльдар Рязанов хотел пригласить молодую актрису
Этот миф неоднократно разбивал сам же режиссер. Он говорил, что если к окончанию первого варианта сценария претендентов на роль Веры не было, то уже последующие варианты дорабатывались конкретно под Людмилу Марковну, "с учетом ее личных и артистических качеств". "Роль как бы "надевалась" на актрису", - писал Рязанов в своей книге "Неподведенные итоги".
Миф второй. На съемках не было места импровизации, из-за чего однажды площадку покинул Басилашвили
На самом деле, как вспоминают актеры, на съемках "Вокзала для двоих" был праздник импровизации. Например, Никита Михалков рассказывал, что многие его знаменитые реплики - "сама, сама", "ты не ушибся, падла" - родились прямо в кадре. Что касается Басилашвили, то дело было так. "Одна сцена меня не устраивала, - вспоминал актер, - мне казалось, что она написана литературно, фальшиво, а речь шла о близости и нежности между мужчиной и женщиной. Со мной не согласились. Я ушел, думал, что меня заменят. Но через два дня Люся написала мне текст, и она меня угадала, с тех пор мы с ней дружили, хотя до этого я на нее смотрел снизу вверх".
Миф третий. Фильм снимался в одном из подмосковных городов
Город Заступинск, конечно, выдуманный, но все локации реальные. Фильм снимали в районе Витебского вокзала Ленинграда, на Рижском в Москве и на станции Лосиноостровская. А вот колония и деревня - это действительно Подмосковье.
Миф четвертый. В роли жены Платона, ведущей погоды, снималась реальная телеведущая
Здесь есть доля правды. Актриса Алла Будницкая вскоре после выхода "Вокзала для двоих" на экраны стала получать предложения от телевизионщиков. Прогноз погоды не передавала, но в ее резюме десятки программ. Что касается фильма, то зрители не простили Аллу Зиновьевну. "Вскоре после премьеры я пошла на рынок, и мне не продали мяса, продавец сказал: "Иди отсюда, как ты могла так поступить, такого человека подставила!"
Миф пятый. Генсек ЦК КПСС Юрий Андропов плакал на просмотре "Вокзала для двоих"
Мифологи и журналисты любят приписывать "слезы" Брежневу: если верить публикациям, то генсек "переплакал" все картины, которые выходили в его бытность. Про слезы Андропова - из той же серии. Благословения главы государства фильму Рязанова не требовалось. Он в одночасье стал народным. Зрители назвали его лучшим фильмом года, Гурченко - лучшей актрисой. Признали киноленту и профессионалы - "Вокзал для двоих" получил Государственную премию, фильм также участвовал в Каннском кинофестивале.
"Как Рязанов был моим соседом"
Журналист "РГ" не без иронии судьбы узнал, что жил там, где начиналась любимая миллионами история.
Я тогда только переехал в Москву из родного Нижнего Тагила, в этом легендарном уральском городе я жил в микрорайоне Красный Камень - на самой его галерке, где-то между женской колонией и крупной железнодорожной станцией Смычка. Между окриками надзирателей и эхом дикторов. Вид тоже был не из дивных - я жил в аварийной хрущевке, во дворе стояли еще более ветхие дома, их называли бараками, за ними лагерная вышка, дело в том, что когда-то на месте колонии был концлагерь.
В Москве я устроился на телестудию программ и доккино. Мы делали модный в те годы формат - фильмы о фильмах. Первым моим заданием оказалась картина "Вокзал для двоих", одна из моих любимых. Финал - где Гурченко с Басилашвили бегут в колонию, и она кричит: "Играй!" - до сих пор пробивает мою журналистскую толстокожесть до слез. Кстати, Олег Басилашвили однажды поделился со мной неожиданной трактовкой: "Это такое иносказание, все мы бежим в тюрьму, и нам кажется, что наша тюрьма значительно лучше, чем другая. Вместо того чтобы разрушить клетку и стать свободными, мы требуем, чтобы нам два-три раза в день открывали решетку, давали баланду, и нам больше ничего не надо".
Известно от исследователей кино: Рязанова на фильм вдохновили две реальные истории. Первая - трагичная. Один популярный композитор взял на себя вину актрисы, сбившей пешехода. Актриса, к слову, все еще блистает на сцене и об этом случае предпочитает не вспоминать. Вторая история - из разряда анекдота. Поэт Ярослав Смеляков как-то "отпросился" из лагеря, чтобы навестить своих товарищей по несчастью, кинодраматургов Валерия Фрида и Юлия Дунского. Поэт должен был вернуться к утренней поверке, иначе бы зачли за побег. И все трое проспали.
Но согласитесь: для рождения шедевра даже таких историй мало?
Однажды мне позвонила продюсер и сказала "готовься к встрече с Рязановым". Я перечитал, и пересмотрел, наверное, все его интервью, и как-то вечером сел читать книгу воспоминаний режиссера "Неподведенные итоги". И посреди ночи как обухом по голове - запись из дневника: "В Нижнем Тагиле я попросил отвезти меня на окраину города в поселок Красный Камень, где я будучи пятнадцатилетним пареньком прожил в эвакуации". Как? Сам Рязанов жил в Нижнем Тагиле, да еще на Красном Камне? Кстати, тут Эльдар Александрович немного ошибся - это все-таки не поселок, а микрорайон. Дальше ко мне подкатила тревога, которая всегда опережает открытия. Читаю: "Барак, в котором мы размещались, находился между концлагерем и железнодорожной сортировочной станцией "Смычка".
Не может быть!
"Пейзаж, конечно, изменился. И я не смог точно определить, в котором именно из четырех сохранившихся бараков я жил. Процветает и концлагерь - там теперь содержатся женщины. И, конечно, шла работа на сортировочной станции. Доносились голоса диспетчеров через динамики. Я испытал удивительное чувство…", - продолжал Рязанов.
Я ущипнул себя, перечитал снова, мысленно на цыпочках подошел к своему окну - этот вид я и сейчас помню - вышка зоны, прожектора Смычки, бараки…
В других источниках Рязанов "укрупнял" воспоминания - оказывается, в Тагил он приехал вместе с матерью, братом и отчимом, который руководил заводом металлоконструкций. Жили они здесь год. Рязанов учился в школе № 5, нынче на ее месте храм, до школы ходил через Смычку. "Мы любили смотреть, как поезда несутся по путям".
В ту же ночь я нарыл еще одну красивую историю из тагильской жизни теперь уже моего "соседа" Рязанова. Ему нравилась одна девочка, и он мечтал пригласить ее на танцы. "Барышни-соседки по бараку, в котором мы жили, под пластинку учили меня танцевать, - вспоминал в одном из интервью Рязанов. - До сих пор вижу эту пластинку. На ней с одной стороны было танго. А с другой стороны - "Рио-Рита". Но признаться в своих чувствах Рязанов так и не решился, вскоре его отчима перевели в столицу. И дальше Рязанов говорит: "С дороги я, решившись, отправил девушке письмо с признаниями. И получил долгожданный ответ. Но было поздно: где Нижний Тагил, а где Москва".
Ох, Эльдар Александрович, оказывается, что все очень близко!
Появилась сумасшедшая идея - установить вместе с Рязановым, в каком же именно бараке он жил? Любому городу не помешают связи с кино.
В один из дней мы с операторами поехали по местам съемок "Вокзала для двоих". Село Новогоришино. 60 километров от Москвы в сторону Дмитрова. Это здесь та самая колония, в которой содержался герой Басилашвили… На самом деле здесь сидели несовершеннолетние, некоторые из них, рассказали мне бывшие надзиратели, учили знаменитого актера выжимать тряпку. "А вообще он такой высокомерный был, Гурченко - и та попроще".
Рядом с Новогоришино спит деревня Коверьянки, где снимались финальные сцены. Из поколения в поколение здесь передается история о том самом доме, в котором проспали герои Гурченко и Басилашвили. "Снимали два дома, на самом деле они и сегодня даже того же окраса, что тогда". Знают потомки и где та дорога - по которой под мелодию Александра Петрова герои бежали на поверку.
Дороги, кстати, никакой в ту съемочную зиму не было, ее пробили через поле специально для кино. С тех пор ее накатали, даже отсыпали. И вот я стою на ней, смотрю по сторонам, а был в тот день мороз, даже мело, все как в фильме, вот-вот Гурченко с Басилашвили из-за поворота выбегут с аккордеоном.
И вдруг звонок. Неизвестный номер.
- Это помощница Эльдара Александровича Рязанова, можете с ним поговорить? Передаю трубку.
Эльдар Александрович извинялся (вот человечище!) и говорил, что, увы, болезнь побеждает его, и дать большое телевизионное интервью он не сможет. Я тут же бросился рассказывать ему, что мы "соседи". Он засмеялся. Я обнаглел и начал было спрашивать - а где именно тот барак? Но он сказал, что уже плохо помнит, вроде барак был слева от колонии, если стоять спиной к Смычке… "Но нет, не помню, не буду врать", - слабый голос в трубке дрожал. И я еще раз набрался смелости, протараторил что-то про атмосферу, что от Тагила в его "Вокзале…"?
- Да, да, - видимо, стал проваливаться в воспоминания мой собеседник, - что-то, наверное, было, опыт режиссера - он же с детства…
Дальше Эльдар Александрович сказал мне что-то приятное, мол, пытливость ума - это хорошо в наши дни, и, поблагодарив меня (говорю же, человечище), распрощался.
Я почувствовал, как резко потеплело. Посреди запорошенного поля ты осознаешь, что какими-то невероятными путями твоя личная история пересеклась с историей великого фильма.
А бараки … Недавно мне сказали, что те самые, в которых жили во время войны эвакуированные, скорее всего, снесены. Мимо Красного Камня и сегодня мчатся тысячи поездов, а с другой стороны микрорайона течет медленная жизнь, схваченная колючей проволокой. Настоящий живой памятник "Вокзалу для двоих".
Я думаю, что всего сказанного выше достаточно, чтобы где-нибудь между женской колонией и Смычкой появилась хотя бы табличка с именем великого режиссера.