Театр Сатиры к 200-летию Островского поставил его малоизвестную комедию, в которой писатель решает женский вопрос
Режиссер Михаил Мокеев умудрился уложить четыре действия пьесы в очень драйвовый, энергичный и короткий спектакль (всего 1 час 40 минут). И очень современный.
Декорация Евгения Шутина лаконична: все персонажи сидят на стульях на некоем помосте, возвышающемся среди серебристых волн на фоне серебристого же задника. Понятно: в житейском море, особенно после свадьбы, нас ожидает немало бурь. Но одновременно это и "золотая клетка", причем как отмечает одна русская поговорка, "не простого золота, а серебряного". Такая ироничность вообще свойственна этой постановке.
Большое достоинство спектакля в том, что сочные, очень репризные диалоги персонажей режиссер сумел подать со всей яркостью замечательного островского текста. Зачастую эти репризы сделаны почти как эстрадные миниатюры, и каждый такой номер смотришь с неослабевающим интересом. Причем диалоги второстепенных персонажей, например слуги Мирона (Константин Карасик) и экономки Марфы (Лиана Ермакова) ничуть не уступают диалогам главных героев. Марфа в исполнении Лианы Ермаковой вообще феерична. Это - не старуха-прислужница, а полная сил и женственной энергии особа, которая за неимением собственной личной жизни упивается перипетиями чужой, не забывая, впрочем, и дело делать, и за порядком следить, и окружающее ее мужское население строить так, как ей надо. Очень выразительны ее безмолвные жесты, как бы комментирующие происходящее на авансцене. К слову, этот режиссерский прием вообще составляет одну из главных прелестей спектакля. Персонажи здесь во время чужих сцен не удаляются за кулисы, а просто отходят на задний план, садятся по своим стульям и молча реагируют на слова говорящих. Кто недоуменным поворотом головы и вздергиванием плеч, кто - радостным киванием, типа: наша взяла! Марфа может порой шепотом артикулировать речи героини - так матери на утренниках в детсаду шепчут за ребенком выученный стишок, а может в самый патетичный момент и зарыдать с бабьим причетом…Наблюдать за этой реакцией не участвующих в сценах персонажей - отдельное удовольствие.
Отдельное удовольствие - и танцы со стульями и без (хореограф Сергей Землянский), ясно демострирующие кто есть кто в этом сюжете. Вообще актерские работы здесь весьма убедительны. Очень хорош, например, пожилой богач Стыров (Андрей Анкудинов), "купивший" себе молодую жену: он и сам понимает, что поступил не по совести, и мучается ревностью, и пытается как-то ее преодолеть… А его жена Евлалия в исполнении Любови Козий просто распираема молодым горячим чувством. Она не может усидеть на месте, щенячий восторг заставляет ее то кружиться, то скакать, то беспричинно смеяться. А предмет ее обожания приказчик Мулин (Артем Минин) очень точно передает сдержанность мужского чувства: ему и поминутные нежные объяснения с Евлалией осточертели, и потерять ее отношение не хочется, и страх перед хозяином одолевает…
Похоже, что Островский своей пьесой "Невольницы" очень хотел раз и навсегда решить "женский вопрос" в России. Страна, уже усвоившая опыт противоположных судеб Татьяны Лариной и Анны Карениной, кажется, созрела для того, чтобы понять - каков же он, третий путь, для любящей женщины? Только ничего у автора не вышло. Вопросов в этой ситуации по-прежнему больше, чем ответов. Наверное, по-другому и не может быть. Ведь мужчины и женщины, употребляя в своей речи такие слова как "любовь", "счастье", "свобода" всегда говорили и продолжают говорить на разных языках.
