Премьеру "Терезин-квартет" поставили в Нижнем Новгороде вчетвером

В мировой премьере "Терезин-квартета" участвовали четыре современных хореографа. Однако ее фокус - на квартете чешских композиторов еврейского происхождения, чьи биографии объединяет финальная строчка: погиб в 1944 или 1945 году в концентрационном лагере.

Четыре одноактные постановки объединены в общий спектакль. В нем есть место дружеским вечеринкам, уютным посиделкам, флирту, прорывающемуся подобию танго. Но весь вечер соединяют и сопровождают персонажи в черном, ускользающие тени, скрывающиеся за подвижными декорациями Этель Иошпы. Они не обозначены в программке, и каждый волен сам решать, кто они.

Композиторы, чья музыка выбрана для вечера, имеют общую только финальную точку. Уже несколько десятилетий назад возвращенные в филармонические залы (и не впервые звучащие в России), они обрели исследователей и биографии. Каждая сама могла бы стать основой для балета - или оперы, или фильма. Старший из них, Эрвин Шульхоф, по рекомендации Дворжака поступил в консерваторию в 10-летнем возрасте, учился у Дебюсси, прошел русский фронт и плен Первой мировой, входил в круг дадаистов, дружил с Альбаном Бергом, первым ввел джаз в классическую музыку, позже стал приверженцем социалистического реализма, даже положил на музыку "Манифест коммунистической партии" и едва не эмигрировал в СССР, но был арестован, отправлен в концлагерь и умер в возрасте 48 лет.

Профессионально состоявшимся и успешным композитором был и сын сапожника Павел Хаас, ученик Леноша Яначека. Его ровесник Ганс Краса, выходец из семьи чешского юриста и еврейки, входил в круг Александра фон Цемлинского и Альбера Русселя, был известен как автор оперы для детей "Брундибар", которая исполнялась даже в концлагере. У Хааса и Красы при несхожести творческих путей полностью совпадает жизненный круг: оба родились в 1899 году и погибли в 1944-м. Самый младший в этом кругу - Гидеон Кляйн, в 1940 году получивший стипендию на учебу в Королевской академии в Лондоне, но не успевший ей воспользоваться. В лагере Терезиенштадт он оказался раньше остальных - в 1941 году. Это был "образцовый" концлагерь, в который привозили представителей Красного Креста и других гуманитарных миссионеров убедить в том, какие благоприятные условия создает Германия для жизни евреев. Там заключенным было позволено заниматься своими гражданскими профессиями, творчество даже поощрялось. Мало кто понимал, что и для обитателей этого лагеря конец предусмотрен в Освенциме. Молодая энергия Кляйна, его вера в будущее объединила композиторов (в круг Терезина не входил из четверки только Эрвин Шульхоф, сразу попавший в лагерь Вюльцбург), они продолжали писать и давать концерты.

Теперь, когда эта музыка пережила новое рождение, в Нижнем Новгороде художественный руководитель местного театра оперы и балета Алексей Трифонов увидел в ней потенциал для балетного вечера. Вместе с продюсерской компанией JokerLab он собрал квартет хореографов, чьи жизненные пути так же разнообразны, как и у композиторов. Это молодой британец итальянского происхождения Алессандро Каггеджи, окончивший Московскую академию хореографии, танцующий в Татарском театре оперы и балета и делающий первые шаги в хореографии. Мэтр отечественного современного танца, руководитель труппы "Провинциальные танцы" из Екатеринбурга Татьяна Баганова. Быстро завоевывающий репутацию петербуржец Максим Петров, обладатель "Золотой маски" прошлого года как лучший хореограф. И солист Мариинского театра Александр Сергеев, несмотря на небольшой пока постановочный опыт уже выпустивший полнометражный балет в Мариинском театре.

Для труппы Нижегородского балета первая встреча с современной хореографией оказалась испытанием не из легких

Им досталась непростая задача. Прекрасный новый культурный центр "Пакгаузы на Стрелке" для танца явно не предназначался, тем более для его сложных современных форм.

Для труппы Нижегородского балета, умудрявшейся всю свою жизнь хранить строгий классический пост, первая встреча с современной хореографией оказалась испытанием не из легких. Алессандро Каггеджи и Александр Сергеев позволили танцовщикам не столь остро чувствовать невышколенность своих тел, простодушие пластики, негибкость психики - они сделали ставку на увлекательность и открытую эмоциональность, вызывающую отклик у артистов. Максим Петров максималистски шел к воплощению своего видения музыки Гидеона Кляйна, чье творчество - тоже воплощение максимализма. Он придумал прекрасные узоры, но труппе еще предстоит научиться вышивать их без соскальзывающих петель.