Поделиться
Илья, известно, что за летчиками активно охотятся украинские военные. Расскажите, как вам служится в таких условиях и за что вам вручили Звезду Героя?
Илья Сизов: Я участвовал в спецоперации с первых дней. В ходе боевой работы смог уничтожить два самолета противника Су-24, которые несли боекомплект на наш лагерь. Потом были еще успешные боевые применения. Представление же на звание Героя РФ на меня ушло 7 мая, в этот день была моя седьмая воздушная победа.
Это тот эпизод, когда украинские военные пытались захватить остров и ничего не добились? Вы тоже участвовали в отражении этой атаки?
Илья Сизов: У нас была смена дежурства, и я уже не должен был лететь. Но пошла высадка украинского десанта на остров Змеиный, пришлось поднять дополнительный экипаж. Я взлетел, в воздухе уже была поставлена задача - снизиться на предельно малую высоту. Я снизился, включил радиолокационный комплекс в режим автомата.
Должен был уничтожить цели. Причем не заходя в зону поражения своей ПВО.
Вы летели на предельно малой высоте. А какая при этом у истребителя была скорость?
Илья Сизов: Я произвел разгон - скорость составляла 1200 км в час, летел на высоте 5-10 метров над водной поверхностью. Летел прямо на Змеиный. Западнее острова увидел несколько меток противника, по паспорту цели понял, что это вертолеты Ми-8, Ми-24, Ми-14. Мне пришлось выполнить сближение до визуального обнаружения. Несколько раз выполнил заход и атаковал их из пушки. Меня также визуально видели, работали по мне с вертолета из пулеметов и автоматов. Я видел, где очереди ложились по воде.
На третьем заходе произвел захват ракетой и с дальности 300 метров поразил вертолет противника. После этого боевого применения уже по совокупности воздушных побед на меня было оформлено представление на звание Героя России.
Вопрос Юрию Нимченко: вас наградили Золотой звездой за то, что вы в одиночку уничтожили больше танковой роты противника. Как такое возможно?
Юрий Нимченко: Мы вышли в указанный район. Командованием была поставлена задача - занять рубеж обороны и не допустить прорыва. Вечером была первая стычка. Нам удалось отбросить противника. На следующий день на нас пошел практически танковый батальон, а у нас там стояла только рота. При этом мы не дали противнику ни единого шанса прорвать нашу оборону и зайти в тыл.
Там же было много танков. Почему отметили именно ваш экипаж?
Юрий Нимченко: У меня была бронемашина в роли танка-снайпера. Действовал на удалении от основного штата роты, танк был замаскирован, потому так получилось.
Много вражеских танков уничтожили?
Юрий Нимченко: Достаточно.
Вопрос Ивану Шицу: мы знаем, что вы получили Героя России за то, что участвовали в освобождении одного из городов, были тяжело ранены, но из боя не вышли.
Иван Шиц: Мой подвиг - это в первую очередь подвиг моих ребят, с кем вместе мы идем в бой.
А к вам добровольцы и мобилизованные в подразделения уже прибывают?
Юрий Нимченко: Конечно. Люди приходят из разных регионов России.
Какова их мотивация?
Юрий Нимченко: За Родину.
А есть те, кто не хотел идти служить, а его заставили?
Юрий Нимченко: У нас таких нет.
В первые дни спецоперации проходила информация, что у украинцев больше нет авиации. А потом вдруг у них стали появляться самолеты. И в последнее время чуть ли не каждый день в сводках говорится об уничтожении очередного их самолета или вертолета.
Илья Сизов: Речь шла немного о другом, не о лишении их авиации, а о захвате с нашей стороны господства в воздухе. Что касается истребительной авиации, то мы полностью контролируем воздушное пространство. У них авиатехника намного старее нашей. Это еще советские Су-27 и МиГ-29 первых модификаций. Никаких усовершенствованных самолетов у украинских военных нет. Им всю истребительную авиацию приходится использовать даже как штурмовую. На них вешаются блоки с неуправляемым ракетным вооружением и свободно падающие бомбы. Что касается нашей авиации, то у нас вся техника новая, поколение 4++. Это Су-35С, Су-30СМ, сверхзвуковые истребители-бомбардировщики Су-34. Естественно, у нас полный контроль над воздушным пространством в зоне спецоперации. Как воздушные бойцы украинские военные никакой опасности для нас не представляют.
Что угрожает нашей авиации сейчас?
Илья Сизов: ПВО. Но мы над этим работаем. У них много комплексов советского образца, таких как С-300, "Буки". Кроме того, сейчас у них появилась ПВО западных образцов. Но у нас есть чем ее выбивать. Работаем, подчищаем их ряды. А на предельно малых высотах опасность для нас исходит, конечно, от ПЗРК (переносные зенитные ракетные комплексы - Прим. "РГ").
На каком самолете вы сейчас летаете?
Илья Сизов: На Су-35.
Хорошая машина?
Илья Сизов: На сегодня самая результативная. Сейчас есть самолет пятого поколения - Су-57. Я уже освоил его, летал. Су-35 и Су-57 очень похожи и по технике пилотирования, и по авиационному вооружению.
Разница только в стелс-технологиях? На Су-57 они есть, а на Су-35 не в таком количестве?
Илья Сизов: Можно и так сказать.
А если сравнить работу нашей боевой авиации и украинской?
Илья Сизов: Да сравнивать особенно нечего. У них несколько крупных аэродромов, с которых, если получается, они пытаются работать. Мы в свои прицелы видим, как они взлетают, вероятнее всего, даже не с аэродромов, а с гравийных площадок. Парк самолетов старый, это штурмовики Су-25, истребители МиГ-29, у них даже учебные самолеты Л-39 используются в качестве легких штурмовиков.
Вопрос Ивану Шицу: пленных часто приходится брать?
Иван Шиц: Приходилось. Ситуации были разные. Было так, что три человека выходят с поднятыми руками, а один из-за их спин начинает стрелять по нам. Была ситуация, когда в одном населенном пункте в плен сдались сразу 28 человек. Стали убеждать, что они все простые повара, фельдшеры и водители и якобы воевать не хотят. При этом все были целиком экипированы.
На следующий день в другом населенном пункте капитан вышел, поднял руки и сдался в плен. У него было осколочное ранение руки. Он говорил, что не видит абсолютно никакого смысла в войне и не понимает, за что он должен воевать.
Также я наблюдал ситуацию, когда украинцы своих же в спину расстреливали.
Заградотряды из нацбатальонов?
Иван Шиц: Я не знаю, кто именно там был. Но то, что им в спины стреляли, - факт. Бой завершился, лежат тела, они даже их не забирают. При этом я точно знаю, что из моих никто не стрелял. Был приказ только окружить.
Иностранные наемники попадались?
Иван Шиц: Поляки. Им сказали, что в лесополосе нет никого и их задача занять высоту, обеспечив потом ввод в бой главных сил. Насколько я знаю, их батальон не отошел и вступил в бой с украинцами. То есть между собой у них была стычка, потому что там сплошной обман.
Украинские пленные часто говорят, что их отправили в армию насильно, стрелять они не хотят.
Иван Шиц: Конечно. Но при этом, когда его берешь в плен, в автомате полрожка остается или вообще весь боекомплект расстрелян. Рассказывать они мастера. Часто говорят, что пошел, чтобы племянника или сына не призвали. Но уже завтра же их родных также призовут. Глупо.
То есть по собственной инициативе они не сдаются?
Иван Шиц: Разные ситуации бывают. Был случай, когда к нам из бункера вышел украинский офицер. Не прятался. Сам сдался.
Хитрить тоже пытаются?
Иван Шиц: Таких случаев много. К примеру, мы взяли в кольцо опорный пункт. Подошли к окопу, крикнули, чтобы сдавались все. В ответ тишина. Выстрелили туда из подствольного гранатомета, затем кинули пару гранат. Тишина.
Подходим проверить результат огневого поражения, чтобы в спину никто тебе потом не выстрелил. Тела растащили, а там живой поднимается. Он просто телами накрылся и лежал. У него было только легкое ранение - на правой руке три пальца осколками посечены. Потом он спокойно и адекватно разговаривал. История стандартная: ему приказали, назад дороги нет. Говорит, свои же пристрелят.
Что вам особенно врезалось в память?
Иван Шиц: Дети, брошенные на войне. Несколько раз помогал эвакуировать тех, кто просто мог погибнуть.
Как это происходило?
Иван Шиц: В ходе боев за один из населенных пунктов я случайно узнал, что в подвале сидят дети, которых не успели вывезти из детдома. Их просто перевели в подвал другого здания. Мы их эвакуировали в безопасное место, накормили, напоили. А на следующий день и детдом, и то здание, где они прятались, украинцы накрыли шквальным огнем, превратив в руины.
Выходит, украинская армия целенаправленно стреляла по детскому дому?
Иван Шиц: Знали, конечно. На любой карте четко прописаны такие объекты, как школа, домоуправление, детский садик, тем более детдом. Почему они так делают, невозможно понять.
То есть когда ВСУ отступают, они просто уничтожают те населенные пункты, где вчера еще сами жили?
Иван Шиц: Дико звучит, но это так. Помню еще один случай. ВСУ отступили из поселка за реку и с другого берега начали ровнять его с землей. Выполнение задачи по зачистке продлилось еще на сутки. Я понимал, что моим ребятам необходима еда, отправил машину с провизией. БМП приезжает, разворачивается, вылезает наводчик и начинает разгружать тушенку, воду. И в этот момент комбат говорит: тут дети. Я сначала не понял. Спрашиваю: откуда они? Мы под огнем находимся, минометы работают, артиллерия стреляет.
Одни дети? Без родителей?
Иван Шиц: Родителей не было. Видимо, погибли. А дети... Они ведь не понимают ничего. Идет артобстрел, а они выбегают, хватают еду, банки с тушенкой, воду и разбегаются. Кто-то падает из-за осколков...
Я должен был принять решение, как их отправить в безопасное место. Отправил туда для эвакуации БМП и МТ-ЛБ. Командиры подразделений рассредоточили детей в подвале. Понимал четко, что выход оттуда займет от 3 до 5 минут, потому что все перекрестки были пристреляны противником. Эти две машины зашли, начали вести ответный огонь и удачно вывезли 18 детей и нескольких пожилых людей. И из моего населенного пункта их уже эвакуировали в тыловой район. Там были дети в возрасте от 8 до 16 лет. И это для меня был шок. Они же видели, по кому стреляют.
Но почему?
Иван Шиц: У них нет ничего святого. При отходе из одного населенного пункта они специально подожгли церковь. Та сгорела. И во всех СМИ тут же стали сообщать, что это русские сожгли. У меня ни одна пушка, ни один танк туда не стрелял. Наше подразделение в пешем порядке проводило зачистку там, где монастырь. Когда подошли, он уже весь полыхал. Тут помимо простых боев идет еще очень сильный информационный обман.
Перейдем на личности. Хочется узнать о ваших семьях. Как вы попали в армию? Жены, дети, папы, мамы - как они сейчас переживают за вас, как вы с ними общаетесь?
Иван Шиц: Сам я из Сибири. С детства хотел быть военным, хотя в роду военных не было. Но нравилась военная форма. В 1998 году поступил в военное училище, окончил в 2003 году, оказался по распределению на Дальнем Востоке. Ну и закрутилось.
Значит, опасности и лишения военной службы вас не смущали?
Иван Шиц: Выбирая свою работу, любой человек - врач, водитель или, к примеру, корреспондент, - должен любить то, что делает. Как можно выполнять работу, которая тебе не будет приносить удовольствие? Я не ошибся с выбором и потому горжусь тем, что я делаю.
А вы, Илья?
Илья Сизов: У меня отец - летчик, родной брат - летчик, дедушка тоже. Военные гарнизоны и аэродромы знаю с детства. Из садика отец меня брал на боевое дежурство в звено. Я уже тогда слышал гул самолетов, видел пролетающие над домом истребители и высший пилотаж.
Поменяли очень много гарнизонов. Но картина от этого не менялась. Всегда я видел самолеты. Потом старший брат поступил в высшее военное училище - летное. Я, наверное, по этой же причине тоже выбрал профессию авиатора.
Семья очень волнуется?
Илья Сизов: Думаю, нет такой семьи, которая не волнуется. Сейчас, наверное, вся страна волнуется. Тут решается вообще, мне кажется, очень многое. Тут не только наша жизнь, а вообще как дальше будет жить наше поколение. Наша страна.
Юрий, а как вы выбрали военную профессию?
Юрий Нимченко: Службу по призыву я проходил механиком-водителем на танке. Кто ездил на танке, тот запоминает, что это сильная машина. С тех пор не расставался с танками.
Как не расставался? Кончилась призывная служба и...
Юрий Нимченко: Потом пошел на контракт.
Это все на Украине было? Вы до 2014 года служили в украинской армии?
Юрий Нимченко: Да. Срочную служил в разных украинских частях. На контракт перешел в 2005 году. Распределили служить в Крым. И с тех времен я все время там, все время с танками.
В 2014 году не возникал вопрос, чью сторону принять?
Юрий Нимченко: Нет, конечно. Я же в Советском Союзе родился. Память предков. У меня дед - ветеран Великой Отечественной. Надо было останавливать это все.
Один вопрос всем троим. Что бы вы сказали тем нашим соотечественникам, которые успели сбежать? Тем, кто рванул за рубеж, когда началась мобилизация?
Иван Шиц: Я бы сказал одну фразу: "Бог вам судья". Все мы люди, все ходим по грешной земле, у каждого есть чувство страха. Но у каждого есть цель в жизни. Если они считают своей целью сбежать из страны, спасти себя, тогда я им сочувствую.
Илья Сизов: Всю жизнь, значит, они такие были. И, может, даже хорошо, что так случилось. Мне кажется, Россия станет крепче и сильнее без таких "товарищей".
Юрий Нимченко: Думаю, нам сейчас намного легче, чем им. Ведь уже стало понятно, как к ним относятся за границей. В тех странах, даже ближнего зарубежья, куда они уехали. Не завидую им.