Поделиться
Проект "Фотокнига: история, документ, объект", который для галереи PENNLAB Gallery сделала куратор Алла Мировская, помещает фотокнигу в контекст художественного высказывания. Это позволяет объединить, с одной стороны, солидные фолианты, которые стали лауреатами или вышли в шорт-листы международных конкурсов, с другой - книги, возрождающие жанр livre d artiste, рукотворные, с минимальными тиражами. Те, что превращают фотокнигу в драгоценный ларец боли и памяти, документации жизни и любви.
Среди первых, например, книга Хенрика Саксгрена о Гренландии Ultima Thule (или - край земли), ставшая лауреатом конкурса "Немецкая фотокнига-2019". Или "Миграция как авангард" Михаэля Даннера, объединившего современные фото беженцев, исторические фото и текст эссе Ханны Арендт "Мы, беженцы" 1943 года. Совсем недавняя работа - книга Ксении Федоровой "После зимы", созданная в память о родителях, ведущая диалог с семейными альбомами и заслужившая почетного упоминания на конкурсе фотокниги в Португалии.
Среди вторых - книга Кристины Разумовой. Она соединила портреты, фотографии детской площадки и спальни, снимки медицинских карт, рисунки, архивные фото. Книга, открывающая путь к мечте о ребенке, любви и поддержке. Бесстрастность врачей и интимность отчаяния, документ и задушенный внутри крик, образ любви и карта пройденного пути. Искренность и сила этой книги, созданной в 30 экземплярах, сродни строгости античного гекзаметра.
Встреча с книгой - дело приватное. Воплощением этой приватности становится прикосновение к ней - возможность перелистывать страницы, ощущать сшитый нитками переплет оказывается подтверждением "вещественности" фото и книги. Таким произведением, где фотография и вещь встречаются, чтобы стать родом личной реликвии, "альбома на память", становится книга "Привет из Инты!", которую Алла Мировская сделала в память о семье гимназических друзей ее дедушки. История Ирины и Александра Угримовых, выросших в семьях русских эмигрантов, которые лично знали Льва Толстого, участников антифашистского сопротивления во Франции, вернувшихся в СССР, чтобы оказаться в ГУЛАГе, выживших и реабилитированных, рассказана в их воспоминаниях, вышедших без малого 20 лет назад. В фотокниге она складывается из снимков северного города Инта, на чьем гербе - водонапорная башня, построенная заключенными по проекту заключенных, фотографий бараков и куска антрацита, что добывали в Минлаге, самодельных поздравительных открыток с пожеланиями на французском и тетрадок с переписанными "Виндзорскими кумушками" Шекспира, стесанной до деревяшки зубной щетки и снимков с Солженицыным в 1970-х... Эти облысевшая зубная щетка, ложка или кусок шали словно наделяют плотностью материала и напластованиями былого свои фотографии, превращая их тоже в "объект". Тем более вещественность важна для книги, где две ее части - о муже и жене - становятся памятником Одиссее ХХ века.
Приватность встречи с книгой определила и трансформацию зала галереи. Он напоминает пространство читального зала, студенческой аудитории и лофта с фото на стенах. Это сходство не только внешнее. Встречи с фотографами и коллекционерами, кураторами и художниками позволяют рассказать о находках. Среди встреч - лекция Наталии Балуты о ее коллекции советской фотокниги. Балута - очень интересно работающий фотограф. Ее книга "Постепенное море", рассказывающая о пространствах бывшего Аральского моря и показанная на выставке, вошла в шорт-лист конкурса фотокниг Anamorphosis Prize, Нью-Йорк, 2017 года.
Выставка напоминает еще об одном герое. Случайная встреча Аллы Мировской на блошином рынке с коробкой со стеклянными негативами 1926-1928 годов оборачивается путешествием в прошлое. Фотоархив и сопоставление его с журналами 1920-х становится расследованием с заведомо открытым финалом. Мировская сделала из него книгу "Из СССР, 1926-1928", которая стала финалистом фестиваля UNSEEN в Амстердаме. Найденные объекты обыкновенно заставляют вспомнить дадаистов и Дюшана. Но случай фотокниги Аллы Мировской другой. Найденные фото ближе к раскопанным археологами фрескам Помпей, где люди собирают урожай, косят траву и едят арбузы, не ведая, что Везувий уже проснулся. Книга помещает снимки в визуальный контекст эпохи, но центральным остается вопрошание о людях: "Кто вы? Чем занимались? Как жили?" Надо ли говорить, что эти вопросы - среди тех, что мы рано или поздно задаем и самим себе?