ЛГБТ-пропаганда, Netflix и опасные рекомендации: какое будущее ждет онлайн-кинотеатры?

Много ли в российских онлайн-кинотеатрах фильмов и сериалов, содержащих ЛГБТ-пропаганду, как защититься от рекомендательных сервисов и что изменилось на российском рынке после ухода Netflix - обо всем этом в интервью "Российской газете" рассказал генеральный директор ассоциации "Интернет-видео" Алексей Бырдин.

Алексей, у нас в "РГ" не так давно был круглый стол, где представители книгопечатной отрасли и ретейла рассказывали о том, как они пытаются организовать свою работу с учетом требований закона о запрете ЛГБТ-пропаганды. Как с этим обстоит дело у онлайн-кинотеатров?

Алексей Бырдин: Главное, что изменилось - сейчас ЛГБТ- пропаганда полностью запрещена. А для несовершеннолетней аудитории запрещена даже демонстрация нетрадиционных сексуальных отношений и предпочтений. То есть, если раньше для соответствия требованиям закона было достаточно на неоднозначный контент просто поставить значок 18+, оградив тем самым детей, то сейчас в отношении материалов, которые могут быть классифицированы как пропагандирующие, это уже не сработает, то есть такой контент придется полностью изымать из доступа.

А что считать пропагандой? Есть ощущение, что сегодня любое упоминание ЛГБТ фактически является пропагандой.

Алексей Бырдин: Нет, разумеется, не любое. Законодатель задал общее направление, четкие границы не определены - их непросто прочертить в рамках всего многообразия художественных произведений, но далеко не каждый случай демонстрации явления будет его пропагандой. Я допускаю, что эксперты Роскомнадзора смогут счесть пропагандой нетрадиционных отношений то, что мы могли видеть в сериале Sex Education. Один из главных героев является ЛГБТ-персоной и более того, там, в обучающем формате проговариваются какие-то практические аспекты нетрадиционных интимных отношений. Также по новому закону запрещено транслировать, цитирую, "искаженное представление о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных отношений". Формулировка очень оценочная, но подача ЛГБТ отношений как варианта нормы, безусловно, пронизывает этот сериал, и это может привести к признанию его пропагандой. А вот другой пример: я убежден, что фильм "Богемской рапсодия" не содержит пропаганды нетрадиционных отношений, несмотря на то, что фильм рассказывает о яркой жизни солиста группы Queen. Но если успех Меркьюри как музыканта не являлся следствием его ориентации, то его смерть от СПИДа в возрасте 45 лет - прямой результат его гомосексуальности и неосторожности.

Это же очень оценочно.

Алексей Бырдин: Да, но еще более важно то, что художественное произведение так же, как и любой другой материал, нельзя рассматривать по фрагментам, надо смотреть в комплексе. То есть нельзя на сцене в палатке строить всю экспертизу фильма "Горбатая гора". Давайте смотреть, что было до нее, что - было после. И формирует ли "Горбатая гора" в целом как произведение привлекательный образ нетрадиционных отношений? Не уверен. Потому что там героев почти весь фильм бьют за их ориентацию. Последнее слово, конечно, за профессиональными экспертами или за судом.

Но чистка библиотек уже началась, в том числе и кино.

Алексей Бырдин: Начнется. Но не в тех масштабах, о которых осенью говорили представители книжной индустрии. Их крики о том, что у них половина каталога уйдет, практически стали мемом. Мы не видим в своих каталогах такого процента контента с пропагандой. Это будут единицы, не единицы процентов, а буквально - единицы фильмов и сериалов. Что-то в рамках перестраховки уберут сами сервисы, что-то потребует удалить Роскомнадзор, а какие-то отдельные случаи, вероятно, будут разбирать в суде. В целом за широту ассортимента в этом смысле можно не переживать. Другой вопрос, что для соответствия требованиями закона нам необходимо будет найти случаи демонстрации нетрадиционных отношений, которая теперь запрещена для просмотра несовершеннолетних, отмаркировать весь этот контент знаком 18+ и ограничить к нему доступ детей. Вот таких случаев будут тысячи, возможно, десятки тысяч. Это сейчас самая масштабная задача.

И как с этим быть?

Алексей Бырдин: Эта работа, которую нужно будет делать совместно всей отраслью. Поскольку каталоги все равно пересекаются в той или иной степени, будем организовывать обмен информацией о том, в каких фильмах и сериалах что есть. Как-то так.

Вторая чрезвычайно болезненная тема - что происходит на рынке кино после ухода западных студий. Не так давно было исследование Telecom Daily, в котором они утверждают, что люди начали реже смотреть онлайн-кинотеатры, потому что там нечего смотреть. Начнем с самого яркого - уход Netflix как сказался на рынке?

Алексей Бырдин: Netflix был всегда особым, но нишевым явлением. Они делают крутые сериалы, много чего. И возвращаясь к первому вопросу, многое, что касалось пропаганды ЛГБТ, тот же Sex Education, делал как раз Netflix. На момент ухода у них в России было 400-500 тысяч подписчиков. Для понимания, по 2022 году у ИВИ и "Кинопоиска" было по 10-15 млн. За счет высокой стоимости подписки доля Netflix в деньгах была около 5%, и эти деньги безвозвратно потеряны для российского рынка легальных сервисов. Контент Netflix в России недоступен и вся его аудитория ушла к пиратам. В этом смысле на развитие легального потребления контента уход Netflix повлиял негативно.

Хорошо, а контент голливудских студий? Часть лицензий в какой-то момент была отозвана.

Алексей Бырдин: О случаях отзыва мне неизвестно, но новые соглашения со студиями, объявившими о бойкоте, не подписываются. В свою очередь, действие подписанных соглашений не бесконечно и может заканчиваться.

Принудительное лицензирование контента станет ударом по онлайн-кинотеатрам

То есть контент сейчас постепенно вымывается.

Алексей Бырдин: Но есть нюансы. Во-первых, у всех платформ эти контракты заканчиваются в разное время. И если у одной платформы больше нет, например, "Гарри Поттера", то у других он представлен. Во-вторых, крупнейшие студии, вроде Disney или Sony, это еще не весь западный кинематограф. Очень часто те фильмы и сериалы, которые предваряются титром Disney, Warner или Universal эти компании только прокатывали, а производил их кто-то другой, и права на цифровую дистрибуцию в России все-таки приобрести можно. В итоге крупные франшизы вроде Marvel или DC, к сожалению, рано или поздно уйдут, но очень многое остается. И новинки тоже будут. Вполне легально, безо всякого принудительного лицензирования.

Обычные кинотеатры считают этот подход возможным решением своих проблем.

Алексей Бырдин: Для нас это совершенно другой уровень риска по одной простой причине: мы, как цифровая отрасль, используем для распространения контента различные иностранные технические решения: платформы iOS и Android, Smart-TV и т.д. Если Россия введет такой режим, а сервисы этим воспользуются, то нас просто выкинут из всех этих экосистем, потому что за рубежом это справедливо посчитают актом пиратства. Без возможности присутствовать или обновлять наши приложения на современных платформах и устройствах мы утратим наше основное преимущество перед пиратами - удобство для пользователя. Российские продюсеры и правообладатели тоже выступили категорически против принудительного лицензирования. Авторское право - это паритетная история, закрепленная международными конвенциями. Наши права защищают там, потому что мы их права защищаем здесь. И если мы односторонним жестом лишим защиты исключительные права субъектов из других стран, то так же поступят с нами. А это скукоживание рынка отечественного контента в границах РФ, даже не СНГ. Потому что даже в СНГ доминирует уже не "Яндекс", а Google, который в таком случае просто не будет принимать обращения по нарушениям авторских прав на российский контент. Никакого экспорта, никакого культурного обмена. Не дело - спасать одну часть рынка за счет других. Наши оффлайн кинотеатры затянут пояса, но выживут на российском контенте и отдельных иностранных релизах.

Но, возвращаясь к контенту, нечего смотреть и ощущение, что смотреть нечего - это две большие разницы, не так ли?

Алексей Бырдин: Совершенно верно. И тут два аспекта - маркетинг и рекомендации. Одна из проблем, которая возникла после ухода крупных студий - это то, что индустрия перестала подсвечивать громкие релизы. Огромный ажиотаж и интерес к новинкам формировали сами прокатчики: трейлеры, реклама, актеры в гостях в шоу у Урганта и т.д. А пираты эксплуатировали этот спрос. Реклама ушла, и люди просто перестали понимать, что смотреть, чего ждать. Мы поначалу ожидали чудовищного всплеска "пиратки", но запросов в поиске стало меньше. И аудитория пиратов выросла, но не в разы. Потому что ты должен знать, что именно ты ищешь. А ты приходишь на пиратскую помойку и видишь там список из тысяч названий, которые тебе ничего не говорят. И огромное преимущество легальных онлайн-платформ в том, что у нас есть рекомендательные сервисы, которые как раз и отвечают за то, чтобы пользователю было, что смотреть.

После ухода крупнейших прокатчиков часть контрактов платформы подпишут напрямую со студиями. Фото: Сергей Михеев/ РГ

И это мой следующий вопрос. Инициатива Антона Горелкина по ограничению рекомендательных сервисов. Насколько я знаю, перед новым годом АНО "Цифровая экономика" подготовила письмо на вице-премьера Дмитрия Чернышенко, где указывалось, что индустрия онлайн-кинотеатров будет едва ли одной из самых пострадавших в случае ограничений работы рекомендательных сервисов?

Алексей Бырдин: Мы можем потерять не столько в деньгах - здесь в абсолютных цифрах гораздо больше могут потерять маркетплейсы - сколько в прогрессе развития и конкуренции с пиратами. Потому что рекомендательные технологии решают одну из главных проблем пользователя наших платформ - проблему избыточного выбора при очень широком ассортименте. На основе данных о просмотрах, досмотрах, хороших и плохих оценках (лайках/дизлайках) алгоритм предлагает вам что-то, что с высокой вероятностью соответствует вашему вкусу. И когда сервис часто угадывает ваши пожелания - по жанру, актерскому составу или иным параметрам контента, люди начинают больше проникаться к сервису, начинают активнее им пользоваться, начинают получать больше удовольствия и удовлетворения от потраченных на подписку денег. И если этим рекомендациям каким-то образом нанести ущерб, то, соответственно, мы откатимся в режим, когда у тебя есть только список, алфавитный указатель и все. Дальше - мучайся выбором.

Но основной тезис Горелкина заключается в том, что авторы законопроекта отстаивают интересы пользователей, которыми компании манипулируют.

Алексей Бырдин: Простите, но это - казуистика. Тогда, в логике Горелкина, больше всех манипулирует пользователем телевидение, формируя единую эфирную сетку для миллионов зрителей на основе решений нескольких человек в редакции. И поменять программу передач пользователь не может. Что теперь - телевидение запретить? Аудиовизуальные сервисы предоставляют пользователю фильмы и сериалы по запросу из каталога контента, на которые у этого сервиса есть права. Рекомендации лишь предлагают зрителю определенную последовательность просмотра этого контента. Любите вы комедии - вот какие у нас есть комедии, исчерпаются комедии - предложим посмотреть детективы или комедии по второму кругу. Не заинтересовало то, что предложил алгоритм? Вот поиск, вот жанровый каталог, вот алфавитный указатель. Ищите, выбирайте сами. Полная свобода выбора в рамках легального ассортимента. Кстати, алгоритм и эти действия учтет при будущих рекомендациях, "сделает выводы" и предложит что-то новенькое. А к содержанию наших каталогов претензий быть не может: законом уже установлены жесткие ограничения по материалам, которые аудиовизуальный сервис не в праве распространять. Одной из инициатив Горелкина было частично или полностью отключать рекомендации. Ни смысла, ни пользы в этом нет. Только ухудшение пользовательского опыта, фрустрация зрителя и - как итог - потери для легального бизнеса. Наша отраслевая позиция выглядит следующим образом: если вы считаете, что нужно какое-то регулирование в области применения рекомендательных технологий, то давайте начнем с прозрачности, давайте начнем пользователя образовывать, чтобы он понимал, как его действия влияют на то, как алгоритм считывает его потребности и вкусы. Мы даже можем сделать серию каких-нибудь обучающих видеороликов, чтобы объяснить, как формируется та или иная выдача и в результате каких действий в ваших рекомендациях может оказаться тот или иной контент.

А с точки зрения регуляторики?

Алексей Бырдин: Мы не видим необходимости жесткого закона, особенно в условиях, когда на российском рынке работают крупнейшие иностранные компании, которых, увы, пока не удалось заставить соблюдать другие действующие требования российского законодательства. Любое ужесточение правил игры почувствует только отечественный бизнес, снизится наша конкурентоспособность перед глобальными корпорациями. Только этого нам сейчас не хватает! У нас есть отличное альтернативное решение в области т.н. "мягкого права". В России существует Национальная комиссия по развитию искусственного интеллекта. Она организовывает профильные мероприятия, в т.ч. AI Journey, на котором в минувшем ноябре выступал Владимир Путин. Под эгидой Комиссии был разработан "Кодекс этики искусственного интеллекта", поскольку этические нормы важны при разработке таких передовых технологий. Соответственно, поскольку алгоритмы рекомендаций, - это искусственный интеллект в чистом виде, то мы являемся частью этой истории. Сам Кодекс уже принят, его подписало около 200 ключевых компаний и наша Ассоциация тоже. И мы говорим: если вас так волнует проблематика рекомендательных технологий, как одного из проявлений ИИ, давайте мы сделаем дополнение к этому Кодексу, где глубоко раскроем эту тему, приведем лучшие практики и антипримеры, создадим стандарты прозрачности раскрытия принципов работы рекомендательных алгоритмов. Объективно, мы и так не давали повода считать, что использовали или собираемся использовать рекомендательные технологии во зло, но здесь весь цвет российской цифровой экономики явным образом возьмет на себя обязательства соответствовать высоким этическим стандартам. Работа над этим текстом уже ведется, думаю, что в начале года мы её успешно завершим.