Профессор Михаил Коновалов: Со зрения начинается диагностика всех серьезных заболеваний
Михаил Егорович, считается нормой, что у кого-то близорукость, у кого-то дальнозоркость. Очки не дефицит. Потому подобные искажения зрения вопросов не вызывают. Но действительно наблюдается рост тех же катаракт или глаукомы? Или это фантазии?
Михаил Коновалов: Если бы фантазии! Тут, наверное, сразу надо объяснить, почему становится больше катаракт. Причем во всем мире. Мы не исключение. Первое объяснение их роста: увеличение продолжительности жизни. К сожалению, возраст прибавляет различные отклонения в здоровье. Глаза не исключение. Поэтому бывают возрастные катаракты. Вслед за возрастными идут катаракты, которые развиваются на фоне других хронических заболеваний. И не только хронических. Та же ковидная пандемия, тот же свиной грипп влияют на наш орган зрения. Скажу вещь парадоксальную: в борьбе с COVID, свиным гриппом главное внимание обращается на состояние легких, сердца, сосудов. Глаза остаются вне поля зрения. Напрасно! Сперва общее замечание. Оно к тому, что обращений по поводу глаз стало больше. Объяснение простое: когда человек страдает от того же COVID или мучается от высокой температуры во время гриппа, ему не до глаз. И к офтальмологу он не обращается. И офтальмолог не бежит к нему. А когда наступает облегчение, "вдруг" человек замечает, что стал видеть хуже. Часто по причине того, что дала о себе знать ранее не заметная, а теперь разгулявшаяся катаракта. И хотя прямых научных сообщений о том, что COVID и грипп способствуют развитию катаракты, в мире нет, но предположения такие высказываются все чаще.
Но катаракта в наше время не так страшна? Достаточно поменять хрусталик и можно жить дальше. Здесь вы спорить со мной не будете. Но мне хотелось, чтобы вы ответили на вопрос: в наше время сплошных санкций хорошие хрусталики есть или они стали проблемой?
Михаил Коновалов: Такие хрусталики есть. И даже сейчас, несмотря на санкции, у большинства отечественных клиник есть возможность имплантировать хрусталики самого высокого качества. Потому что связи между производителями медицинской техники не прекратились. Надеюсь, не прекратятся. Другое дело, цена хрусталика. В нашей стране большинство пациентов могут обзавестись новым хрусталиком в системе ОМС. Если она где-то не срабатывает, то надо предъявлять претензии региональным руководителям. То есть хочу сказать: проблема решаема. Другое дело, речь о зрении, о красоте лица. Понимаю тех, кто хочет только импортный хрусталик или той фирмы, которую он знает. Или хрусталик, грубо говоря, "с прибамбасами". Интернет всем доступен, а он рекламирует в основном "прибамбасные" хрусталики. И во многом интернет прав, потому что такие многим ко двору. Однако, к сожалению, системой ОМС их имплантация не предусмотрена.
Так было, так есть и так будет? Согласитесь, это же несправедливо.
Михаил Коновалов: Соглашусь. Но это мировая практика. Есть такое понятие "рефракционная хирургия". Расшифрую. Это когда не просто "вижу-не вижу", но и капризы "хочу видеть без очков и вдаль, и вблизи". Поверьте, с этими капризами надо считаться! И хочется, чтобы у всех офтальмологов появилась такая возможность. Мы же можем это делать! Но не бесплатно. А цена высокая. Однако разговор о катаракте хочу закончить на оптимистической ноте. Есть 100-процентная гарантия возвращать зрение тем, у кого хрусталик вышел из строя.
Значит, катаракта преодолима. И чтобы человек потерял из-за нее зрение, надо сильно постараться. Такого сейчас нет. Чего никак не скажешь о глаукоме. Для избавления от нее хрусталики не придуманы.
Михаил Коновалов: Более того, таких не будет никогда.
Потому что глаукома - заболевание генетическое? Или это байка?
Михаил Коновалов: Нет, не байка. Если у родителей, у дедушки с бабушкой была глаукома, то надо быть на особом чеку. Особенно когда их прямой родственник входит в зрелый возраст. Предотвратить глаукому невозможно.
А уберечь от ее развития?
Михаил Коновалов: Не только уберечь, но и вылечить невозможно.
Но люди же живут с глаукомой! Они видят.
Михаил Коновалов: При условии, если пациент вовремя обратился за помощью, есть возможность поддерживать зрение, жить с глаукомой всю жизнь. Надо осознать: спасение от глаукомы - общая задача врача и пациента. Только врач или только пациент с ней не справится.
Как человеку понять, что у него глаукома, что пора бежать к офтальмологу? Тем более что долгое время глаукома не подает о себе сигналов.
Михаил Коновалов: Вот у человека на подходе сорокалетие. И даже если его не беспокоит зрение, пожалуйста, не поленитесь, придите к офтальмологу и попросите проверить внутриглазное давление.
А как он получит такое направление? Кто ему его даст? Современная диспансеризация в первичном звене предполагает проверку внутриглазного давления? Или путь один - в коммерческую клинику?
Михаил Коновалов: Не надо бросать камень в сторону диспансеризации. Направление пациенту получить можно. И с ним прийти на прием к офтальмологу. В случае необходимости он получит рецепт на препараты, которые помогут сохранить зрение.
Эти препараты доступны? Их выдадут пациенту в поликлинике? Или надо идти в аптеку? Препараты импортные или отечественные?
Михаил Коновалов: Все по-разному. В большинстве регионов система работает идеально. Но не повсеместно. Поэтому нередки случаи потери зрения из-за глаукомы. Потому еще раз подчеркну: как и в ведущих странах мира, в России разработаны и применяются специальные методики и технологии по борьбе с глаукомой. Просто капли не всегда дают должный эффект. Не случайно в офтальмологии прописалась лазерная терапия. А иногда применяется и хирургическое лечение. В амбулаторных условиях проводятся операции, снижающие внутриглазное давление. Пациент после такого вмешательства отправляется домой. Но некоторое время должен наблюдаться.
Наверное, не случайно говорят "кривое зеркало"? С какой стати эндокринологи, кардиологи, невропатологи обязательно направляют пациента на консультацию к офтальмологам, чтобы проверить глазное дно. Что на этом дне?
Михаил Коновалов: На дне заметки об изъянах в сосудистой системе, в эндокринной системе, нервных волокнах. Я не преувеличиваю значимость офтальмологов. Но практика показывает: точный диагноз в области эндокринологии, сердечно-сосудистой системы, неврологии нельзя поставить без консультации с офтальмологом. Состояние наших сосудов, наших нервов отражается на наших глазах.
Глаза попадают даже в онкологическую беду. Обладатель таких глаз обречен на темноту? Онкологические заболевания глаз - знак последнего времени? Или такое было и раньше, но мы не умели это распознать и тем более лечить?
Михаил Коновалов: К сожалению, рак вездесущ, и глаза не исключение. Более того, при некоторых локализациях рака наступает сильное ухудшение зрения, вплоть до слепоты, предотвратить которую только офтальмологам невозможно. Необходим союз с онкологами. Чаще всего в глазную онкологическую орбиту попадают дети. Прежде всего это ретинобластома - одно из самых злокачественных заболеваний, которое дает неизлечимые метастазы в различные органы, часто в глаза. Еще в не столь далекие времена зрение при этом нельзя было спасти. Ныне иная ситуация. Здесь применяется и химиотерапия, и лучевая терапия, и лазерная терапия. Это позволяют использовать новые таргентные технологии. Глаз мал, и нужно попасть лучами в ту точку, которая затронет патологию и не затронет здоровые ткани. И конечно, хирургия. Подчеркну, офтальмологи должны действовать вместе с онкологами. И тогда мы можем сохранить и глаз как орган, и зрение.
Подобное пока доступно не повсеместно?
Михаил Коновалов: Пока. Мы организуем курсы подготовки таких кадров. Внедряемся в онкоцентры.Необходима совместимость разных специалистов, слаженность действий на всех этапах: диагностики, лечения, операции, реабилитации. Это же глаза! Они не только зеркало души. Это важнейший орган! Их состояние отражает состояние нашего здоровья.