Первая опорная скважина в Тюмени дала не нефть, а минеральную воду
Практически в центре Тюмени, в тенистом скверике, стоит памятный знак с миниатюрной нефтевышкой. Мимо идут-бегут люди: думается, мало кто знает, чему он посвящен, а ведь без этого события не было бы нашего современного города.
Алексей Арсеньев: Это так: жители не задумываются, что именно здесь началась большая нефть. В 40-х годах XX века все чаще и настойчивее поднималась тема поиска углеводородов. Василий Сенюков, замнаркома нефтяной промышленности Николая Байбакова, в обход своего руководителя написал записку Сталину об опорном бурении. Геолог был убедителен. Генсек позвонил Байбакову: а вы как к предложению относитесь? Согласен, ответил тот. Программу по опорным скважинам наметили сразу, и первой в списке стояла Тюмень.
А улица Мельникайте в то время была окраиной. Тут в 1948-1949 годах заложили две скважины: 1-К бурилась на глубину 500 метров с полным отбором керна (геолог, первооткрыватель Уренгойского газового месторождения Иван Нестеров рассказывал, что ее устье находится под подвалом нынешней пятиэтажки) и 1-Р - опорная, глубиной 2000 метров. Рядом вырыли карьер для намыва глинистого раствора - теперь это городской пруд Утиный в окружении многоквартирников. Необходимо было узнать, как сложены пласты, есть ли в них углеводороды. Нефть в этом районе, увы, не нашли, но в одном из последних интервью Нестеров отметил, что в керне обнаружили ее следы - была, да "ушла". Правда, нашли... минеральную воду.
Страна восстанавливалась после войны, очевидно, поэтому принимались такие перспективные решения?
Алексей Арсеньев: А то! Оборудование в Тюмень свозили отовсюду. Специалистов не хватало - единственный на огромный район геофизик Такканд носился между участками. Опыта тоже недоставало, поэтому некоторые решения придумывали на ходу. Не забудьте, что скважина закладывалась во времена Сталина: специалисты отвечали за любую аварию, а без них не обходилось.
Но объект, который содержали в особом порядке, объединил величайших людей своего времени. Николай Григорьев - фронтовик, воевал на "Невском пятачке", получил четыре ранения, последнее, в голову, лишило его глаза. Увидел объявление о наборе на курсы бурильщиков, по окончании попал в бригаду Баграта Мелик-Карамова. Григорьев начинал бурильщиком четвертого разряда, а позже стал руководителем военизированной части, которая тушила открытые нефтяные и газовые фонтаны. Помощником бурильщика во время производственной практики на 1-Р трудился легендарный Фарман Салманов. К скважине также имела отношение Софья Гдальевна Белкина. Эти люди были "больны" нефтью и в будущем открыли десятки месторождений.
Как финишировала первая опорная?
Алексей Арсеньев: Она выполнила свою миссию - показала залегание пластов - и была закрыта в 1964-1965 годах. Правда, акта ликвидации мы так и не нашли, хотя ТФГИ - единственное место, где такие данные могли сохраниться. Скорее всего, когда расформировали Главтюменьгеологию, документы потеряли. Кстати, некоторые материалы до сих пор не раскрыты.
Каково значение 1-Р для развития региона?
Алексей Арсеньев: Во-первых, она помогла изучить структуру пластов, понять литологию и стратиграфию территории. Если до первой опорной специалисты знали геологию этой местности лишь на уровне колонковых скважин - 20-30 метров вглубь, то благодаря 1-Р продвинулись на два километра. Во-вторых, ее бурение позволило переместить вектор принятия решений из Москвы, Ленинграда и Новосибирска в Тюмень, непосредственно на место работ, что привело к созданию Главтюменьгеологии. Для подготовки кадров - буровиков, геологов, геофизиков, операторов - в городе стали открывать учебные заведения, а для производства оборудования - профильные предприятия.
После бурения 1-Р геологи сделали грамотные выводы, почувствовали перспективы и правильно воспользовались шансом. Юрий Эрвье как-то сказал: открытие нефти в Западной Сибири - череда случайностей. Так, газ в Березово нашли, отклонившись от точки заложения на несколько километров, потом обнаружили нефть в Малом Атлыме, фонтан на Самотлоре Салманов получил, приказав бурить под свою ответственность буквально перед сворачиванием экспедиции. Я думаю, все-таки это было чутье.