В Доме Остроухова рассказывают о неизвестных переводах Островского и его непрочитанных пьесах
Здесь можно не только увидеть подлинные вещи великого драматурга, но и задуматься о литературных связях между пьесами Островского и драматургией его предшественников, современников и последователей, а также познакомиться с менее известными его произведениями, подметить их сегодняшнюю актуальность.
"Выставка "Театр Островского. Контексты" - история серьезная и немного хулиганская, - рассказывает Эрнест Орлов, автор научной концепции и куратор. - Мы привыкли в работе опираться на науку, но так как фонд Островского у нас не самый представительный, но очень драгоценный, мы показываем Александра Николаевича в контексте. Нам важно приблизить посетителя к современности, дать элементы, которые будут им узнаваемы, поэтому на выставке, например, можно рассмотреть чайничек с шампанским из "Бесприданницы" из которого пьют Кнуров и Вожеватов. Также нам хотелось показать, что театр Островского глубоко погружен в русскую традицию, указать на тонкие связи, объединившие его с драматургами-современниками. При этом Островский создает новую театральную систему с нуля, по сути он - русский Шекспир".
Гостей выставки встречают три скульптуры: по правую руку от Островского расположился Гоголь, а по левую - Чехов. И эти переклички не случайны. Они - "столпы русского театра, каждый из них выводит типологию героев", рассказывает Эрнест Орлов. Поэтому в первом зале мы видим мир чиновничий и купеческий, а также рождение нового человека в произведениях Чехова, который совместил два этих мира в своих произведениях. Здесь же - вещи, принадлежащие Островскому, среди которых - чернильный прибор и табакерка, подаренная ему императором Александром III.
Островский знал семь иностранных языков, вот и на выставке отдельное внимание привлекают его переводы, которые неизвестны широкому читателю. А Александр Николаевич, между тем, переводил пьесы Плавта, Сенеки, Сервантеса, Шекспира (существует целых два тома!), Шиллера, Кальдерона, планировал открыть русскому читателю и всего Мольера, но не сложилось. И пусть эти переводы не столь хороши и актуальны, как ставшие классикой, для автора "Грозы" они были важны для освоения мирового сценического опыта, для понимания, что его современники писали на те же темы, что и их зарубежные коллеги, вот только на театральных подмостках их не ставили…
Второй зал выставки посвящен историческим, самым непрочитанным пьесам драматурга, среди них "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский", "Василиса Мелентьева", "Козьма Захарьич Минин-Сухорук". Атмосферу создают свитки с цитатами из этих драм, а также икона, предоставленная Центральным музеем древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Здесь же и созвучные произведения - подлинные издания произведений Пушкина и Кукольника.
В пространстве "Театра Островского" визуальное воплощение нашли и символически наполненные образы произведений "Колумба Замоскворечья", которые хорошо знакомы читателю: от грозы (соотносимой и с шекспировской бурей, и с чеховским звуком лопнувшей струны) до пеньков в пьесе "Лес". Здесь и графика Бориса Кустодиева к "Грозе", и эскизы Михаила Кожина к опере "Снегурочка", а также два венка для главной героини в исполнении художника Станислава Бенедиктова.
Выставка не просто погружает в мир Александра Островского и его героев, время, в которое жил и творил драматург, но и заставляет постоянно включать ассоциативное мышления, проводя параллели с произведениями его коллег по перу, днями минувшими и нынешними. И чтобы лучше это прочувствовать, гостям "Театра Островского. Контексты" хорошо бы возобновить в памяти произведения драматурга, перечитав или пересмотрев их перед походом в Дом Остроухова.