Фридрих Гааз, в России - Федор Петрович, обитал в Москве с 1806 года, будучи увлечен туда семейством Репниных, когда вылечил свою ровесницу княгиню Репнину от "мучительной болезни глаз". Был выпускником сразу двух университетов (Иена и Геттинген, философия, математика и медицина) и, будучи рожден в Германии в зажиточной семье, тем не менее увлекся и отправился - себе на голову - в далекую и романтичную страну Россию. Там сразу же выучил русский, стал модным доктором, купил дом, поместье и зажил припеваючи.
А потом заработал памятник в Москве (1909 год) за народные деньги. С какой стати?
В 1807 году, 27 лет - главный доктор (врач) госпиталя им. императора Павла I в Москве. Это первая публичная больница России (есть и сегодня).
1809-1810 гг., 29 лет - Кавказ, искал минеральные воды. Ради чего? "Стремление облегчить муки других", книга об источниках вод на 400 страниц. Нужна и сейчас.
1814 год, 33 года - врач "на фронте", добрался до Парижа. Резать, выхаживать, спасать! А потом снова модный врач в Москве, карета, блестящая упряжка, хотя если эпидемия, он в первых рядах. И с каждым годом все больше публичного "служения добру".
В 1825 году, 45 лет - штадт-физик (главный врач) Москвы. Идеи? Скорая помощь (ее не было), больше коек, оспопрививание. Все, что мог, тратил на больницы и аптеки. Первая глазная больница в Москве - его дело.
1828 год, 47 лет. Он - главный врач московских тюрем и секретарь Попечительного о тюрьмах комитета во главе с генерал-губернатором Москвы князем Голицыным. Если и был ад на земле, то это были московские тюрьмы и пересылка. Смешение полов, невинных и осужденных, беглых и преступников, разлученные семьи, в холоде, в грязи, без различения тех, кто болен и кто здоров, без права на милосердие, на помощь и хотя бы на ничтожное внимание.
Изо дня в день Гааз шел в камеры и на пересылку. Просто в помощь, по долгу, по братству человеческому, ибо осужденный - тоже человек. Выслушать, не дать семьям разлучиться, вытащить из толпы больных, подлечить их, оставить в Москве хотя бы ненадолго слабых, дать им шанс, ибо впереди был пеший переход в Сибирь, который выдержать они не могли.
Его любили. Любовь эта была народной. Когда он умер, его провожали 20 тыс. человек. Госаппарат изнемогал от его просьб. Он открыл "полицейскую больницу" в усадьбе Нарышкиных, через нее прошли десятки тысяч. Он добился переустройства "Московского тюремного замка" на Воробьевых горах (пересыльная тюрьма), разделил арестантов по полу (этого не было), намного улучшил их питание, условия жизни, создал школу для детей арестантов, его стараниями был построен Рогожский полуэтап на окраине Москвы (отдохнуть перед Владимиркой). Переустроил для арестантов Старо-Екатерининскую больницу, там же врачевал и жил при ней.
Каждый день - объезд арестантов. Он тот, кто выслушает, последняя надежда осужденного перед уходом в почти никуда - на восток, в Сибирь. Тот, кто может попытаться соединить семьи, дать дождаться последнего свидания с родными перед уходом в Сибирь. И часто именно он - последняя возможность утешения, он мог обнять человека, поцеловать страждущего, сделать так, чтобы тот прислонился к нему, или ребенок, уходящий с родителями в никуда, мог бы засмеяться. Он задаривал пересыльных сладостями, говоря, что хлеб потом им каждый подаст, а вот этого у них в жизни уже не будет.
Вся недвижимость продана. Вместо рысаков - клячи. Хоронили за чужой счет. Одежда - поношенная, залез в долги, раздавая подаяния, а в ответ - любовь, всенародная боязнь обидеть. И слава - каждый арестант в России знал, что есть заступник, человек божий - доктор Гааз.
Он делал это четверть века. Он придумал легкие ("гаазовские") кандалы, заставил обшивать их кожей. За одно это ставят памятники - Бог знает сколько людей умерли в Сибири от тяжелейших кандальных цепей с укороченным шагом, когда идти невозможно, оттого что их всех без разбора - сильных и слабых, здоровых и больных, приковывали к железному пруту в тысячекилометровых пеших переходах, создавая муку невыносимую.
Нужно дать слово ему самому. Пусть доктор Гааз сам скажет, зачем он все это делал.
"Жизнь столь прекрасна и дорога для людей; она такова потому, что человек является условием, без коего не совершается в мире ничего великого и прекрасного".
"Облекитесь в милосердие, благость, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства".
"Любовь к ближнему есть лоно и сущность нашей души".
"Во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними".
"Радуйтесь!" Человек создан, "дабы он был счастлив". Мы призваны "рассеивать вокруг себя счастье".
"Стремиться победить зло добром".
"Торопиться делать добро".
"Делать добро скромно, не тщеславясь и стараясь как можно меньше тратить на себя".
"Кто не может проявлять своей любви в больших и крупных делах, пусть проявляет хоть в малом". Приобрести привычку к добру.
"Блаженны миротворцы, ибо они помилованы будут" (Матфей, V). Какое жалкое и мучительное зрелище представляют нам распри между людьми, которые по самому свойству своей природы должны быть едины мыслью и волей".
"Мыслимо ли предположить, чтобы человек мог хладнокровно и сознательно причинять мучительное горе, заставляющее еще при жизни пережить тысячи смертей. Как предположить, что человек сознательно хочет разбить сердце?"
"Прощение порождает любовь. И нужно много, много прощать, чтобы было много любви".
"В милосердии и снисхождении мы можем достигнуть совершенства, приближающего нас к Богу".
"Настоящей нашей собственностью остается только то, что мы раздаем".
"Самые обширные знания, самый тонкий ум, самая глубокая проницательность и добровольное стремление направить все имеющиеся знания и средства на облегчение мук страждущих, возрастающее до способности пожертвовать собой ради этой цели, - вот что должно быть свойственно настоящему врачу".
Вот мы и услышали Федора Петровича. Он все сказал о себе и все сказал для нас. Любите, берегите, не раскаивайтесь в доброте, спасайте, прощайте и думайте - думайте о каждом, что можно ему сделать в радость, чтобы облегчить его жизнь. И воздастся вам жизнью истинной, настоящей, когда вас любят просто потому, что вас нельзя, невозможно не любить.
