Психолог рассказала, как пережить смерть близкого человека

На Земле бессмертных нет. Каждому из нас предстоит испытать ужас расставания с близкими. Что такое горе, и как помочь горюющим? Психолог Лариса Пыжьянова, принимавшая как сотрудник Центра экстренной психологической помощи МЧС России участие в ликвидации последствий страшных катастроф, написала книгу "Разделяя боль". На своем опыте рассказывает, что происходит с человеком, когда он сталкивается со смертью. Как использовать это знание.

Книги надо читать, а не пересказывать - это правда. Но несколько советов и правил будет полезно всем запомнить.

Загляни в себя

Лариса Григорьевна, начну с главного: в дом пришло горе - какого специалиста искать: психолога, психотерапевта, психоаналитика?

Лариса Пыжьянова: Психоанализ это совсем другая история, дай Бог, чтобы в России набралось 50 настоящих психоаналитиков. Обращаться надо к психологу. Психолог не научит тебя жить, но он отражает твое состояние и показывает тебе это отражение со стороны. "Тебе кажется, что ты не справляешься, но действительно ли это так?". Он поможет, если нет нарушений в психике на уровне заболеваний.

А если нарушения есть? Если депрессия уже налицо?

Лариса Пыжьянова: Мы вульгаризировали это понятие: я в печали, у меня депрессия! Печаль это не депрессия. Депрессия - это когда лицом в стену, и не на день или два, а на недели и месяцы. Ребенок голодный, а мать не может встать, накормить. И она действительно не может, - вот это депрессия. Конечно, они бывают разные, могут протекать с улыбкой и даже со смехом, только это еще больше окружающих напугает.

Сигнал для окружающих: у горюющего человека принципиально изменилось поведение. Горе не меняет поведение: если был склонен к агрессии - то и в горе будешь агрессивным, был апатичным - так и горе тебя истощит до степени апатии. Обращайте внимание на аномалии: ваш друг был всегда спокойным и уравновешенным, а в горе начались истерические припадки, нехарактерные для него вспышки агрессии - бейте в набат. Особенно, если он при этом все отрицает: "Отстаньте от меня, со мной все нормально, это вы все ненормальные". Тогда - к психотерапевту. А может даже и к психиатру.

На что горюющий скажет: что, психа из меня решили сделать?

Лариса Пыжьянова: Правильно, он может так сказать. Поэтому сначала - к психотерапевту или невропатологу. Он может назначить препараты, и, как врач, оценит состояние. Может порекомендовать идти к психиатру. И это более мягкий путь для родственников, ведь на предложение сходить к невропатологу многие соглашаются. Особенно, если серьезно и долговременно расстроился сон, аппетит, возникают суицидальные мысли, человек отказывается выходить из дома, перестает ухаживать за собой, за детьми и т.п. А к психиатру - нет: "Я не псих!".

Психолог Лариса Пыжьянова неоднократно бывала в служебных командировках в Сирии. Фото: Из личного архива Ларисы Пыжьяновой

Вы - за антидепрессанты?

Лариса Пыжьянова: Всегда была против. Потому что все, что с тобой происходит, ты должен прожить. Не "забивать" свое горе препаратами, а прожить его. Если не дошел в своем горе до дна, то и не от чего оттолкнуться. Можешь застрять между землей и небом. Но бывают случаи, когда психика не справляется, и без медикаментов обойтись.

С нашими аптеками сейчас что-то странное творится: все чаще можно купить без рецепта врача рецептурные лекарства.

Лариса Пыжьянова: Можно. Но это неправильно. Самолечением нельзя заниматься.

Как говорил персонаж отличного фильма, голова предмет темный, изучению не подлежит. Вообще, механизм и этапы переживания горя нужно знать горюющему? Или лишь специалисту?

Лариса Пыжьянова: Их нужно знать специалисту. И - родственникам горюющего, чтобы они не пугались того, что происходит. Чтобы понимали, какая поддержка ему нужна. И самому горюющему - важно. Чтобы это не прозвучало как советы человеку, у которого насморк. Поболит, но скоро пройдет, у всех так бывает... Это будет воспринято болезненно, поскольку это обесценивает его чувства, и обезличивает его горе и потерю: "Ну что же ты так убиваешься - ты же так не убьешься".

Кризисным психологам приходится быть мобильными. Фото: Из личного архива Ларисы Пыжьяновой

Если человек сам спрашивает: "А что, собственно, со мной происходит?" Но современная теория говорит, что каждый проходит путь по-своему, нет нормального или ненормального горевания. Есть маркеры, когда человеку нужна внешняя помощь, он сам уже не справляется. Ему надо понять: перед тобой океан без края, или все-таки там есть берег.

Конкретная ситуация: женщине за 60, одинокая, потеряла единственного ребенка - взрослую дочь. Онкология: быстрая и страшная. На похоронах держалась хорошо, чем всех удивила. Твердит: "Я знаю, она есть! Просто уехала". Прошло 10 месяцев. Теперь плачет: "Она есть! Но почему же так далеко уехала!?".

Лариса Пыжьянова: Это самая тяжелая история: когда пожилые родители теряют взрослых детей. И если никого из близких рядом нет, то нормального проживания горя не бывает. Очень сложно найти смысл, ради чего дальше человеку жить. Но все-таки можно, ей надо напомнить: пока ты жива - жива и память о твоей дочери. Умершие люди живут среди нас в воспоминаниях, в разговорах. А держалась лучше всех на похоронах, возможно, из-за препаратов.

Мы в горе становимся немного детьми: потерянными, не понимающими, как дальше жить. И лучше, когда рядом с горюющим мужчиной - женщина, а с женщиной - мужчина

Не было препаратов.

Лариса Пыжьянова: Тогда это ситуация "отсроченного горя". Это когда если человек примет реальность, то сойдет с ума. Он все понимает, но в мозгу "падают загородочки", и человек не принимает потерю. Просто не может. Это защитные механизмы психики, они нам даны от рождения для того, чтобы пережить то, что пережить нельзя. Оплакивает потерю, и будет оплакивать до конца жизни: она потеряла самого дорогого человека. Тут нельзя давать оценку, нормальное или не нормальное горевание. Если не закрылась у себя дома, если продолжает поддерживать контакты с близкими, то психиатр ей не нужен. Но ей нужна поддержка близких. Нужны люди, чтобы она не была одна.

Ты не один

Священник может заменить психиатра?

Лариса Пыжьянова: Священники веками заменяли психологов, психотерапевтов и психиатров. Кроме того, раньше люди жили общинами, и в горе человек не оставался один, что очень важно. Кое-где и сейчас так. У меня был пациент: мужчина, потерявший сына. Он из Узбекистана. Говорит, что у них в таких случаях неделю двери дома не закрываются, так там принято. Они приходят не для того, чтобы буквально утешить человека в горе. Просто приходят, что-то делают, или не делают ничего. Общаются между собой. Заполняют пространство. Потому что когда умирает человек - у близких умирает часть их мира. И пустота в доме ощущается просто физически. Понятно, что другие люди эту пустоту не компенсируют, но это очень хорошая и нужная поддержка.

Специалисты МЧС в Крымске. Фото: Из личного архива Ларисы Пыжьяновой

Многих горюющих раздражают банальности: "Ну, ты там давай, крепись!". Хотя бывает и похуже, например, когда женщину, потерявшую ребенка, утешают: "Ну, ничего, ты еще родишь!".

Лариса Пыжьянова: Еще хуже, когда горюющего начинают избегать. Случай: женщина потеряла дочь. Через полгода осознала, что к ней никто в кабинет все это время не заходил. Поставили столик в прихожей, на него складывали для нее документы. А она их "на автопилоте" забирала. Ее все избегали, потому что не знали, как с ней себя вести, и какие слова говорить.

У меня основной принцип: если слова идут из души, - их смело говори, они всегда правильные. Если ничего не идет, то и выжимать из себя не надо. Люди считают, что всегда надо что-то сказать. Не надо. Особенно, если это набор банальностей: "Ну, ты держись!", "Ну ты там как-то справляйся".

Не знаешь, что сказать, так и скажи: не знаю. Можно просто побыть рядом, помолчать. Знаю женщину, которая потеряла мужа - а ее подруга просто брала за руку, приводила к себе в семью. Она потом мне рассказывала: "Вокруг люди, коты, собаки. А я как замерзший человек - отогреваюсь". За что очень благодарна подруге. Бывает и наоборот, люди боятся навредить. Ну как приглашать в гости, у меня все живы-здоровы, ей (ему) только хуже станет.

А не станет?

Лариса Пыжьянова: Не надо гадать и домысливать за другого. Всегда можно прямо спросить: "Что я могу для тебя сделать?"

Женщина лучше понимает женщину, мужчина - мужчину?

Лариса Пыжьянова: По моему опыту иногда бывает наоборот: лучше, когда рядом с горюющим мужчиной женщина, а с женщиной мужчина. Мы в горе становимся немного детьми: потерянными, не понимающими как дальше жить. И женщина для горюющего мужчины может на бессознательном уровне выступить таким архетипическим образом матери - любящей, сильной, защищающей. А мужчина для горюющей - таким же архетипическим образом отца. Если рядом есть человек, который может обнять или взять за руку, сказать, что ты не один, вместе мы справимся, я тебе помогу - становится реально легче.

Нельзя утешить мать, потерявшую ребенка. Единственное, что можно сделать в этот момент, - помочь осознать потерю и ее безвозвратность

У нас достаточно кризисных психологов, которые могут профессионально помочь тем, кто в этом нуждается?

Лариса Пыжьянова: Нет, таких специалистов очень мало. Работать "с острым горем" тяжело. По опыту работы в МЧС: когда случались масштабные катастрофы, то к нам на помощь присылали педагогов-психологов, медицинских психологов. Но эти люди привыкли работать в кабинетах, а работа с людьми, находящимся в состоянии острого горя, это совсем другое. Они и сами психологически травмируются, и другим не помогают.

На кризисных психологов где-то учат?

Лариса Пыжьянова: Ближе всего к этой профессии клинический психолог. В МГУ есть кафедра экстремальной психологии. Но только не может парень или девушка после окончания вуза работать с острым горем. И никакие стажировки и практики это не изменят. Нельзя дать специалисту "техники" или методические рекомендации, по которым они будут работать. Они должны стать личностями. Только личность может вылечить другую личность.

Нынешнее место работы: психолог "Елизаветинского детского хосписа". Фото: Из личного архива Ларисы Пыжьяновой

Жизнь после смерти

Вдовец или вдова решили жить дальше, завести новую семью. Нашли пару. И вроде все хорошо, но своих любимых забыть не могут. А им говорят: ты, пожалуйста, освободи свое сердце, там кто-то живет, я это чувствую. И что делать? Дать этому "глазастому" прочитать вашу книгу? Или бежать от него (от нее) куда глаза глядят?

Лариса Пыжьянова: Я вам расскажу историю своего деда. Его жена, Катя, умерла в 27 лет. Он остался вдовцом с тремя детьми, младшему год, моей маме четыре года, старшему - 7. Нашел жену, которая сказала, что любит и его, и будет любить его детей. Но он часто вспоминал Катю, оплакивал, рассказывал: она это так делала… Молодая жена отреагировала: "Ах, Катя? Так ты выкопай свою Катю, поставь в красный угол и молись на нее". Он забрал детей и ушел.

Что тут сказать… Освободи свое сердце, а потом приходи? Лично я свое сердце никогда не освобожу, все, что в нем - там и останется. Что же делать? Ну, вот когда в семье рождается второй ребенок, старший может спросить маму: "А что, ты меня больше любить не будешь?". Конечно, будет. И первого, и второго, только по-другому. Так и здесь: ты хочешь быть с новым человеком. Но тот человек, который в твоем сердце был - он навсегда в сердце и останется, это следует либо принять, либо нет. Если тебе говорят: обнули жизнь и начни с нового листа, то уместен вопрос: а прежнюю книгу куда деть? Делать вид, что ее не существует? А она есть. Поэтому новый человек в вашей жизни либо это все понимает и принимает, либо… Вам с ним не по пути.

А у вашего дедушки как жизнь сложилась после расставания с женой?

Лариса Пыжьянова: А потом была война. Он вернулся с фронта, дети выросли, и только тогда он создал новую семью. Ушел из жизни рано, в 64 года - сказались фронтовые раны: тяжелая контузия.

Брат за брата

Почему вы, сотрудник МЧС, оказались в детском хосписе?

Лариса Пыжьянова: Удивительная история. И хотела, и не хотела - боялась, что не справлюсь. Обратилась за советом к своему духовнику. Он сказал: не готов тебе сейчас дать благословления. Ты с одной очень тяжелой работы хочешь уйти в еще более тяжелую. Иди молись, думай. Я все-таки прошла в хосписе стажировку, и тоже пришла к выводу, что не смогу там работать. Написала им письмо: получила важный опыт, спасибо, но - нет.

Мне звонят: когда дадите ответ? Говорю: я дала ответ, проверьте почту. Проверили: нет моего письма. Оказалось, что оно не ушло, застряло у меня в черновиках. Мне говорят: просто скажите нам: вы согласны. Я должна была сказать "нет". Я так решила. Но сказала "да".

Лариса Пыжьянова дважды летала В Перу обучать местных специалистов работе с людьми в зоне чрезвычайной ситуации. Фото: Из личного архива Ларисы Пыжьяновой

Не мне судить, конечно, но кажется, что в больнице, куда поступают умирать дети, тяжелее, чем на месте катастроф.

Лариса Пыжьянова: В Москву привезли с Донбасса ребенка. 7 лет, онкология. Пытались найти донора костного мозга. Выяснилось, что у него есть старший брат, 26 лет, он подойдет в качестве донора. Но он в ополчении, на фронте. Нашли, сообщили. Его отпустили, он сразу же примчался в Москву. Но во время обследования обнаружили гангрену. Он сам не придавал значения: ну, ранили - заштопали, да все нормально. Оказалось, что не все осколки извлекли, идет воспаление. Его прооперировали, спасли как минимум руку, а скорее всего - жизнь.

А вот младшего брата спасти не удалось. Донора ему нашли, пересадку сделали, но пошла острая реакция "трансплантат против хозяина". Мальчика привезли к нам в хоспис. Отказали почки, он уже был на грани комы. Но продержался больше, чем мог. Ему сказали: брат сейчас приедет. И он держался. Замечу, старший очень сдержанный и внешне неэмоциональный человек. Но когда вошел в палату, то из глаз брызнули слезы. Упал на колени со словами: "Ты меня, братишка, спас, а я тебе помочь не смог". Мы вышли, дали проститься.

И только после встречи мальчик впал в кому. И через два дня ушел.

Старший брат вернулся на Донбасс.

Цитаты из книги "Разделяя боль"

- Часто спрашивают: "А как вы утешаете людей?" Я отвечаю, что можно утешить ребенка, потерявшего игрушку, но нельзя утешить мать, потерявшую ребенка. Единственное, что можно сделать в этот момент, - помочь осознать потерю и ее безвозвратность. То есть сделать то, чему сопротивляется все ее существо. Осознать и принять факт смерти очень важно, иначе человек не сможет жить дальше, застынет и остановится в своем страдании.

- Горе не уничтожает жизнь, это часть жизни. Это процесс. А процесс имеет начало и конец.

- К любому страданию надо относиться очень трепетно и с большим уважением. Нельзя грубо лезть в чужую душу, к ней надо подходить на цыпочках.

- Нужно научиться жить без близкого человека, который умер. Это очень непросто - пережить и переработать горе, чтобы, сохранив любовь и память об умершем, пойти дальше по жизни без него.

- Помню мальчика, с которым пошла на первое опознание. Он стоял у входа в морг, его трясло, а родственники его толкали его в спину и говорили: "Ты должен, это ж твоя мамка, ты и иди смотреть". Он никак не мог сделать шаг. Мне тоже было страшно. Поэтому я взяла его за руку и сказала: "Пойдем, смотри мне в глаза, и просто пойдем".

- Человеку необходима внешняя поддержка, важно услышать: "Я с тобой. Пока ты не можешь сам справиться, но ты сможешь потом, а сейчас мы будем все делать вместе". Это как костыли. А потом силы к человеку приходят.

- Банальные фразы - "Такова судьба", "Пришло его время", "Надо держаться" - ничего кроме злости и раздражения не вызовут.

- Нельзя говорить родителям погибшего ребенка "у вас еще будут дети". Для этих людей сама мысль о другом муже, о другом ребенке может быть равносильна предательству умершего.

Как вести себя с человеком, потерявшем близкого, придуманы и озвучены сотни правил. Запомните только одно, самое главное: не оставляйте его одного. Фото: Andrey Zhuravlev / iStock

- История, которую рассказал священник Георгий Чистяков: "Когда у моей восьмидесятилетней родственницы умерла сестра, с которой они прожили всю жизнь, она мне сказала: "Спасибо, что вы меня не утешали, а просто все время были рядом".

- Часто приходилось слышать: "Чем вы можете помочь этим людям? Их можно только обнять и плакать вместе с ними". Но, во-первых, не все хотят, чтобы их обнимали, и, наверное, никто не хочет, чтобы пришедшие на помощь рыдали рядом. А во-вторых, горюющие люди очень по-разному реагируют - это может быть и агрессия, и истерика, и осуждение. Если такую реакцию не принять, осудить или испугаться - мы не сможем помочь человеку, потому что он не будет нам доверять.

Лариса Пыжьянова, психолог, автор книги.

- Бывает, что при большом горе человек никак его не проявляет, ведет себя бодро и активно и утверждает, что с ним все хорошо. Такое "бесчувствие" свидетельствует о тяжести и глубине переживаний, и чем дольше длится этот внешне "светлый" промежуток, тем более продолжительными и тяжелыми могут быть последствия. Основное препятствие для нормального течения горя - неосознанное стремление избежать страдания и уклониться от невыносимых эмоций. В этих случаях происходит "застревание" на одной из стадий и возможно появление болезненных реакций.

- Когда люди не отрицают факта смерти близкого, но отрицают эмоции, связанные с этим, это состояние определяется как синдром "отсутствия горя". Проявляется в мучительном безразличии к жизни. Спустя месяцы и годы может настигнуть острыми реакциями в виде раздражения и даже гнева на другую, не относящуюся к нему утрату. В подобных случаях имеет смысл обратиться за помощью к специалисту".

Из досье "РГ"

Лариса Пыжьянова: кандидат психологических наук, клинический психолог, специалист в области экстремальной психологии и кризисного консультирования с 26-летним стажем, из них 10 - в МЧС. Сегодня - психолог "Елизаветинского детского хосписа".