Календарь поэзии: В редакцию пришло письмо о поэте Олеге Сенине, который различает только свет
"Дорогой Дмитрий, недавно узнала, что стремительно теряю зрение, накрыла грусть, а куда с ней податься - только в храм. В воскресенье в нашем храме Святых апостолов Петра и Павла читали Евангелие в тему моей печали - "Светильник телу есть око". Гаснет мой светильник. Унываю.
И вдруг на амвоне - знакомая фигура с палочкой, в черном подряснике. Олег Михайлович Сенин, проповедник и поэт. Почти ничего не видит. Различает только солнечный свет. Преподавал в Тульской семинарии, катехизатор, а в прошлом - осужденный по диссидентской статье бунтарь и революционер. В юности знал наизусть всего Маркса, штудировал декабристов, участвовал в тайной организации. Мечтал все изменить.
Революцию сделать не удалось, зато она произошла в его сознании. В колонии, где он провел пять лет (с 1969 по 1974 годы), Олег Михайлович пришел к вере. Наступило прозрение.
Но там же, в заключении, он начал терять физическое зрение и вскоре его необратимо потерял. Это не помешало ему впоследствии писать стихи, проповедовать, заниматься благотворительностью, преподавать.
Я знаю Олега Михайловича с младенчества. Помню из юности, как его голос звучал на христианском радио "Голос надежды". Олег Михайлович несравненно читает религиозные стихи. "А Мадонна шла по Иудее..." - приходил через него ко мне Гнедич. "Завтра упадет завеса в храме", - вполголоса предсказывал Пастернак. У русской поэзии моей юности - ударения, интонации и паузы Олега Михайловича. Слышать и произносить вслух поэзию нужно было именно так, как он, - чтобы обжигало.
Моя мама дружила с Сениными, Олегом и Екатериной. При первом знакомстве Олег Михайлович сообщил, что имя у него древнее. "Рюрик?" - поинтересовалась мама. Гость не возразил, и в творческой компании времен детства Олега Михайловича негласно прозвали Рюриком.
Вместе с детьми Сениных - сыном Никой и дочкой Настей - мы, погодки, играли в старинном деревянном домике и в саду с загадочными темными закутами.
И вот тридцать лет спустя Олег Михайлович в Дубенском храме, а это в 50 км от Тулы, где он живет. Путешествует по всей митрополии, несет Божье слово. Его проникновенные проповеди со стихами - русских классиков и собственными - прихожане слушают, замерев.
У Олега Михайловича невероятная память. Блестящие лекции по русской литературе в Тульской семинарии и педуниверситете читал по памяти, наизусть.
Стихами он дышит, а самое любимое собрал и издал в виде Антологии русской поэзии. Да и сам он талантливый поэт классической школы.
В храме мне так хотелось с ним, как в детстве, обняться и процитировать наизусть пару его стихов, но толпа окружила его слишком плотно..."
Маме
"...не видел того глаз, не слышало ухо..." (1 Кор. 2:9)
- Не печалься, милый человече,
- О напастях, горестях, о доле.
- Голубое небо боли лечит,
- Травы прорастают Божьей волей.
- Видит глаз свечение созвездий,
- Слышит ухо плеск ночного моря,
- Но никто не ведает на свете,
- Что Господь для верных приготовил.
- Там Христа не поведут к ответу,
- На пророков рук там не наложат.
- Словно вечер ласкового лета,
- Тих приют божественных подножий.
- Только псалмов млечное струенье,
- Только даль немеркнущего света,
- Да хвалы познавших воскресенье,
- Да любовь Создателя Завета.
Осенняя земля
- Последние листы, познавши одиночество
- На утонченной наготе ветвей,
- Взирают грустно на упадок зодчества -
- Удел безрадостный всех поздних октябрей.
- Земля соцветий, уступив из робости
- Канунам и итогам плодородия,
- Имеет вид торжественной суровости,
- Столь неразлучный
- с моей скорбной родиной.
- И только небо, вечно осиянное,
- В своем порыве всех дарить надеждой,
- Пророчит ей обновы сребротканные
- И белизну, невиданную прежде.
Грезы
- В октябре, на рассвете, кричат петухи
- За решеткою, в сини вселенной.
- Удивленным дитем,
- чрез порог преступив,
- Я вхожу в божий мир
- с ощущеньем нетленья.
- Кто-то слабой рукою раскрыл часослов,
- Где-то сосны немеют, как юные вдовы -
- Все пустой наговор, мир совсем не таков,
- Как напишут о нем впопыхах суесловы.
- И, на час отпросясь,
- в катакомбном тепле,
- Я со свечкой в руке, весь в слезах, цепенею:
- Кто-то вечный и ясный в оконном стекле
- Мне такое открыл, что изречь не посмею.
***
- Поволокой пасмурного неба,
- Беспросветным дождика литьём
- Я казнюсь за то, что еще не было
- И за то, что поросло быльем.
- Цвет весенний к жизни возвращая,
- Не в ладах с седою головой.
- Я, как клен осенний, облетаю
- Охру разбросав по мостовой.
- Словно мальчик, выпустивший руку,
- Я рыдаю, сдавленный толпой.
- Ты рванись на жалобные звуки,
- Зацелуй, заплачь, закрой собой.
***
- Ты осчастливила меня своим лицом,
- Старинной удивительной работы,
- И, осененный, я вдруг понял, кто ты!..
- Замкнулись дни всерадостным кольцом,
- И в пушкинский октябрь
- вошли мы под венцом.
- Теперь апрель, его зеленый дым
- Клубится по рязанским палисадам.
- И мне от жизни ничего не надо -
- Лишь только нежить дни теплом твоим
- И с любящим твоим
- встречаться взглядом.
***
- Моей девочке льноволосой
- От прохладного русского лета,
- Поутру под оконце принес я
- Запашистой сирени приветы.
- Мои руки тебе воздвигали
- Терема по Оке и на Клязьме,
- Твои губы меня одаряли
- Поцелуев сладчайшей вязью.
- ...И пошла, понеся околесицу
- Задыханий, признаний, прощаний
- Беспокойного чувства вестница,
- Изводящая душу печалью.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru