Во-первых, продолжается борьба крупных стран за влияние на мировой арене, где значение Африки сейчас растет. Череда военных переворотов в Западной Африке не вызвала бы такого ажиотажа, если бы за ней не усматривали руку Москвы. И хотя западные разведки не видят причастности России к событиям в Нигере, боязнь российского влияния сильна. Дело, однако, не в прямом участии. Россия, открыто заявившая себя в качестве антипода Запада, воспринимается как символ политической альтернативы, пусть и абстрактной.
Стоит напомнить, что на протяжении нескольких десятилетий после исчезновения СССР никакой альтернативы в мире не было, следование (хотя бы на словах) набору представлений, присущих западному мировоззрению, и политической линии, одобряемой Западом, считалось единственно верным. Отсюда, кстати, и сама тема противостояния демократии и автократии, прежде она в контексте Африки и многих других частей мира попросту не упоминалась.
Во-вторых, происходит формирование африканской субъектности, хотя иногда и в неожиданных формах. Экономическое сообщество Западной Африки грозит военным вмешательством для возвращения в должность свергнутого президента. За этим привычно усматривается интерес бывших колонизаторов, однако локальные причины могут быть более весомыми. Эпидемия переворотов (Нигер - четвертая страна за два года) тревожит правящие круги в регионе, им нужно развернуть тенденцию. Это совпадает с желаниями Запада, но не определяется ими.
Субъектность - не результат, а процесс. Стремление находить "африканские решения африканским проблемам" легче заявить, чем реализовать. Трудно отрицать, что опыта такого рода у африканских стран не густо, и политико-дипломатические навыки по разруливанию региональных конфликтов еще только предстоит накапливать. Так что успехи пока не гарантированы, что продолжит создавать соблазн внешним силам вмешаться.
И здесь третий вопрос - насколько те самые внешние силы к вмешательству сейчас готовы. По меркам периода после холодной войны Нигер - идеальный объект для "справедливой интервенции". Смещена законно (демократически) избранная власть. Наличествует природный ресурс стратегического значения (уран). Есть риск распространения влияния конкурирующей державы (России). Еще и соседи не прочь поддержать действия по возвращению прежнего статус-кво. Чего медлить?
В принципе, интервенционизм стал одним из определяющих методов после завершения холодной войны, что было связано как раз с устранением альтернативы. Любопытно, что операции по наведению порядка (восстановлению демократии) были присущи первому этапу западного доминирования. Неудачная попытка такого рода была предпринята во время гражданской войны в Сомали в 1992-1995 годах. Более успешным оказалось водворение обратно во власть свергнутого президента Гаити Аристида в 1994 году. Американский ультиматум вынудил гаитянских военных отступить, что, впрочем, не улучшило положение в стране. В 2010-е годы наведением порядка далеко от своих границ занималась Франция - сначала в Мали в 2013-2014 годах (считается результативным), а потом и по всему Сахелю вплоть до 2022-го (большого эффекта не имело).
В остальных случаях интервенций ведущих западных стран - от Югославии до Ливии, от Афганистана до Ирака - речь шла либо о смене режима, либо о "национально-государственном строительстве", то есть полной ревизии существовавшей ранее государственности.
Опыт такого рода действий назвать положительным язык не поворачивается. И масштаб затрат, и достигнутые результаты об этом не свидетельствуют. Отсюда и понятное нежелание США и Франции втягиваться в нечто подобное. Украинская кампания должна была проложить другой путь - решение интересующих западные страны вопросов чужими руками, но при активной материальной поддержке. Здесь пригодилось бы ЭКОВАС, благо его ведущие страны, как Нигерия, демонстрируют решимость. Однако и там понимают, что исход подобного начинания непредсказуем - вместо восстановления конституционного порядка в стране-мятежнике возможно обширное расплескивание нестабильности по всему региону.
Метод, который будет использован в случае Нигера, станет важным индикатором. Звучащая риторика и ультиматумы вроде бы ведут по привычному силовому пути, но прежней решимости не чувствуется. А если силу против Ниамея все же применят, итог данного шага покажет состояние дел в мире, действуют ли еще нравы и нормы эпохи после холодной войны либо им на смену идет что-то иное.
