Театр Станиславского и Немировича-Данченко: подводим итоги сезона
Имена их пока не затерты от частого употребления: Константин Семенов, Ксения Тернавская, Павел Глухов, Максим Севагин. Последний, правда, в свои 25 уже почти полтора года возглавляет труппу, до этого заставил говорить о себе "Ромео и Джульеттой", постановками в Екатеринбурге и Перми. Прошлым летом, в самом начале своей работы, он предоставил сцену молодым хореографам для создания отдельных номеров. Это и были Семенов, Тернавская и Глухов. Тогда они не блеснули, но получили шанс для реабилитации.
Константин Семенов, танцовщик МАМТ, после победы в конкурсе хореографов фестиваля "Context. Диана Вишнева" (2015) ставил во многих компаниях, но с Баланчиным, Форсайтом, Прельжокажем, Нахарином, которых до недавнего времени продвигал родной театр, конкурировать не мог. Его "Зазеркалье" переводит на хореографический язык мир Кэрролла.
70-минутный балет (партитуру театр заказал композитору Василию Пешкову) разбит на 15 эпизодов. Театр, вероятно, видел "Зазеркалье" камерным мобильным спектаклем, и балет помещен на Малую сцену. Ее виртуозно обжила художник Мария Трегубова, не прибегая к большим декорациям, но наполнив уютными деталями. Ограничено и число танцовщиков.
Роль Алисы хореограф "раздваивает", отдельно выделяя Алису-девочку. При этом найти разнообразные хореографические эквиваленты у постановщика не получилось, что предсказуемо - он предпочитает ставить бессюжетные спектакли. Зато Семенов отлично знает выразительные возможности коллег по труппе. Благодаря этому даже на не самом богатом материале Валерии Мухановой и Анастасии Лименько удается завоевать сердца в роли Алисы, Елене Соломянко - стать гвоздем спектакля в роли Белой королевы, а Евгению Жукову - быть убедительным в тройной роли Кэрролла, Черного короля и Черной королевы.
В подготовленном под занавес сезона вечере одноактных балетов первенство отдано Ксении Тернавской и ее "Ворге". Пришедшая из шоу, она решила переломить свою эстрадно-телевизионную репутацию. До того, как поднимется занавес, хочется узнать, что значит ворга. Либретто погружает в священный словарь волхвов, из многочисленных толкований которого можно понять, что речь идет о самопознании. Константин Чистяков снабдил балет лязгающим саундтреком, Мария Утробина - мрачными декорациями с фольклорными элементами. Хореография Тернавской выглядит как конспект студентки: многие элементы свидетельствуют о знакомстве с классиками, но их даже не пытались обрамить собственными идеями.
Максим Севагин в "Класс-концерте" щегольски играет массами. Он не только выводит группы кордебалета живописными клумбами, но и множит их отражением в зеркалах воображаемого балетного класса. Но декорация собрана так неряшливо (художник - Владимир Арефьев), что изображение не столько двоится, сколько рябит и разбивается на части неровностями зеркала, убивая заявленную идею чистоты и безупречности ремесла. Не выдерживает ее и хореограф: пушистые тюники танцовщиц и черные бархотки на шее отсылают к репортажам Дега из парижской Опера, однако в число действующих лиц врываются Павлова и Чекетти, напоминающие о Мариинском театре.
Соединение имен балерины и педагога в балете давно означает самоотречение и профессиональное служение в самом высоком романтическом значении, поэтому выданное им комическое па-де-де совершенно ломает внутренний сюжет спектакля (под другим названием этот номер, вероятно, может стать гвоздем концертных программ и репертуара Анастасии Лименько и Евгения Жукова). Конфликт намерений выдает и выбранная музыка - очаровательные Оффенбах и Обер оказываются слишком монотонными в своей бесконечной веселости.
Гораздо гармоничнее намерения соединились с возможностями в самом строгом и камерном из спектаклей - "Последнем сеансе" Павла Глухова. Во-первых, он точно расслышал созвучие своей хореографии в музыке Настасьи Хрущевой, во-вторых, удачно выбрал сценографом Анастасию Рязанову, ее строгая конструкция то распахивается рядом коммунальных дверей, то собирается в пространство одной квартиры.
Так же проста, но не одномерна идея спектакля: то ли история настоящего и прошлого одной пары, то ли две версии одного любовно-семейного конфликта, то ли параллельно развивающиеся истории. Лаконична хореография. Глухов, заработавший имя в современном танце, впервые приподнял ее на пуанты и получил новую для себя танцевальную линию - почти классически ясную и подчеркивающую этим драматизм наполнения. Хочется увидеть, как она будет развиваться.