Нельзя было жить в ХХ веке в Советской России и не видеть этот спектакль.
"Принцесса Турандот" стала событием с первой своей премьеры в 1922 году и не переставала им быть почти целый век. Ироническая сказка с итальянскими и китайскими мотивами и именами, имела огромный успех и несла в себе какую-то потрясающую загадку.
А после того, как в нашу жизнь вошло ТВ и новую постановку вахтанговского театра 1963 года показали по всей стране, спектакль и вовсе разобрали на цитаты и знаменитые шуточки ("Как твое фамилие?", "У меня сегодня голова выходная").
Известный русский философ, пассажир философского парохода Федор Степун посвятил премьере "Турандот" целую статью и назвал спектакль "симптоматически значительным" и провозглашающим некий новый путь. По его мнению, это был переход от отображающего (МХАТовского) к преображающему искусству...
А Юлия Борисова заявила собой особый образ живой красоты. Ненародной, вне социальных рамок. Элитной, но без барственных замашек.
Вослед в театр, где она стала примой, брали женщин ее типажа, Марина Есипенко - в чем-то ее дубль.
В 1990-е годы Борисова почти исчезла со сцены. Но 90-е и были годами исчезновения привычных лиц, голосов, образов и судеб.
Потом она вернулась, возникла в "Пристани" у Туминаса, в "Евгении Онегине". И обнаружила свою особенную неизменность и некую не требовавшую пластического вмешательства неувядаемость.
Галина Коновалова, например, художественно расцвела на вахтанговской сцене после 90 лет. А Юлия Борисова словно не вышла из своих сияющих 45-ти - времен телепремьеры "Турандот". Законсервировалась? Но так литература "консервируется" до состояния классики. Окуклилась? Но это была окукленность в лучшем - в образе, в искусстве. Не мумифицированная - затаенная жизнь.
Федор Степун писал о первой постановке "Турандот", что Вахтанговский театр, "преодолев натурализм, сохранил психизм".
Этот "психизм", мне кажется причиной артистической неувядаемости Юлии Борисовой и всегда ощущаемого заряда ее присутствия на сцене.
"Психизм" по Степуну - это подлинность внутренней жизни, до краев наполненной душой. Именно этот "психизм" - затаенную внутреннюю жизнь - и вспоминаешь в Юлии Борисовой. В кино он пробивает все зрительские самозащиты - на ее Настасью Филипповну, как и на князя Мышкина Юрия Яковлева невозможно смотреть без боли внутреннего соучастия. Но в театре этот психологизм имеет свойство рассеиваться и выходить из моды. Борисова умела его концентрировать и, кажется, никогда не отказывалась от наполненности душой.
А то, что эта душевная наполненность сопровождалась высокой человеческой сдержанностью (в теперешние времена тотальных интервью она так и не купилась на легкость разговора о тайнах своей биографии и сплетен о коллегах), только добавляет ей той самой "эталонности", о которой все говорят.
