Первое, что видишь в зале, отодвигая тяжелый парчовый занавес, - огромную инсталляцию, устремленную ввысь, где на экранах - лица МХАТа. Их время от времени смывает лава воды, беспрерывно стекающая по экранам. Все это производит практически гипнотический эффект. Чтобы создать такую инсталляцию, понадобились тонна воды и 1000 фотографий из архива музея МХАТ. Первоначальный замысел требовал 11 тонн, но компрессоры не выдержали такого потока.
Создателям масштабного проекта, приуроченного к 125-летию МХАТа и столетию Музея МХАТ, удалось соединить практически несочетаемое - вечно изменяющийся, устремленный в будущее театр и консервирующий прошлое музей. Редкий театральный музей может похвастаться такой большой коллекцией - в музее МХАТ более 340 тыс. единиц хранения. Как считают в музее, отцы-основатели МХАТа создали его не для самолюбования, а для саморефлексии, чтобы самим себе указывать на ошибки.
"Это выставка-эмоция, поэтому мы не прослеживаем историко-хронологическую линию, - отметила на открытии директор Музея МХАТ Софья Грачева. - Выставка будет интересна даже тем, кто никогда не был ни в музее, ни в театре. И этим проектом мы призываем не бояться ни театров, ни музеев".
Как известно, театр родился из встречи Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко 22 июня 1897 года в модном московском ресторане "Славянский базар". Обед с 16 переменами блюд длился почти 18 часов. Тогда у театра еще не было труппы, здания, а основатели уже планировали его судьбу. Кто бы мог подумать, что встреча промышленника, актера-самоучки, режиссера и писателя, драматурга, критика навсегда изменит историю мирового театра. По окончании встречи составили протокол, куда записали все важные идеи. Они буквально витают на выставке над копией стола из "Славянского базара". На нем - примечательный экспонат - сервиз первой половины XIX века, мануфактуры Гарднер. Предположительно, сначала им пользовалась Ольга Книппер-Чехова, а затем почти в течение 50 лет в 1904-1950 годах он участвовал в спектакле МХАТа "Вишневый сад".
На выставке убедительно рушат миф о том, что музей - это склад пыльных вещей. За каждым экспонатом - история, личность с ее сомнениями, исканиями, трагедиями. Духи, портсигар, медицинские ножницы, очки, которыми пользовался Михаил Булгаков. Пенсне и очечник, ручка перьевая, принадлежавшие Станиславскому. Мундштук, пепельница, стакан с подстаканником Олега Ефремова. Все это упаковано в красочные арт-витрины, где кроме милых вещиц - фотографии, рукописи, программки, костюмы, смонтированные в пестрый коллаж. Арт-витрины посвящены персоналиям - Чехову, Булгакову, Табакову и Ефремову.
Чехов ходил по театру, заложив руки за спину, покашливая, мило посмеиваясь. Это всегда означало, что он доволен, что ему нравится. Когда же ему что-то не нравилось, он вдруг начинал говорить, что ему холодно и что-то нездоровится. "Чайка" Чехова стала первой в репертуаре Художественного театра современной русской пьесой. До него на сцене МХАТа шли постановки, уводившие либо в далекое прошлое, либо в мир фантазии. А Чехов впервые заговорил со зрителем о русской современности, чтобы зритель узнавал в чеховских героях себя.
Ефремова в театр пригласили "старики". Алла Тарасова, приветствуя нового главного режиссера, назвала его "молодым" человеком. По мхатовским меркам, он был юношей - ему было 43 года. В тот момент театр был не в самой лучшей поре: "старики" не играли активно, среднее поколение было не настолько опытным, а еще была практически бесправная молодежь. Ефремов вдохнул жизнь в театр, который мог утонуть в интригах.
И, наконец, все начали заниматься делом: бывало, что во МХАТе в ефремовские времена репетировали одновременно восемь постановок. В афише появились имена современных драматургов - Александра Володина, Леонида Зорина, Михаила Рощина и новых режиссеров - Анатолия Васильева, Романа Виктюка, Камы Гинкаса.
Олег Табаков - еще одна легенда, который был у руля МХАТа. Он самолично убрал из названия "академический", открыв театр для экспериментов. Табаков не боялся смелого, даже взрывоопасного репертуара, а еще поставил МХТ на коммерческие рельсы, лишний раз доказав, что искусство может успешно зарабатывать. Многочисленные макеты декораций, которые со времен Станиславского поражали своей дотошностью, машинерия сцены, шелест сотен режиссерских экземпляров пьес, аудиофрагменты спектаклей - на выставке все движется, звучит, играет. А зрителю только и остается, что заглянуть в щель занавеса, чтобы узнать, как же рождается чудо.