Гречанка Медея Ясониди: Почему мне хорошо в Нижегородской опере
Медея, когда вы приезжали в Пермь, то говорили, что года на три, максимум на пять. Какой отрезок времени для работы в Нижнем Новгороде вы для себя определяете?
Медея Ясониди: Когда я приехала в Пермь, мне было на двенадцать лет меньше, поэтому, наверное, надо учитывать и этот фактор. Конечно, я человек полный энергии. Внутри я себя чувствую, может быть, молодой женщиной тридцати двух лет, может быть, но все же это не так, поэтому я не могу ставить временные рамки. Скорее, ставлю какие-то профессиональные задачи и планки. Меня сейчас преследует ощущение дежавю: опера Нижнего Новгорода сегодня похожа на оперу Перми образца 2011 года. Работы будет много. Я санитарю. Мне нравится слово "санитар". Но хочу сказать, мне много молодых ребят в труппе понравилось. Россия богата замечательными голосами, красивыми и сильными. Но я почувствовала и поняла, что нужна им, а они нужны мне. Нам нужна взаимная любовь. Иначе ничего не получится.
А что значит "санитарить" в оперной труппе?
Медея Ясониди: "Чистить перышки" солистов. Чтобы вокальная техника была правильной, и все было спето в стиле композитора, на хорошем языке. И тогда, если даже какой-нибудь режиссер испортит оперу, все равно все будет недурственно, потому что хорошее пение и хороший дирижер - это все-таки основа оперы. В этом плане мне нравится меткое греческое выражение, которое можно перевести так: "Сцена и музыка сами вытянут задумку режиссера".
Трудно было решиться на переезд с берегов Камы на берега Волги и Оки?
Медея Ясониди: В общем, я человек легкий на подъем, легкий на переезд. Хотя сейчас, конечно, очень трудно перебираться из Европы в Россию. Но я летаю в экономклассе и не покупаю багаж. Я пришла к выводу, что нельзя обзаводиться большим скарбом, потому что все-таки мой дом - это Афины, хоть там я бываю очень редко, особенно в последнее время.
Но вы же родились на Донбассе…
Медея Ясониди: Да. Но мой дедушка всегда настаивал на необходимости воссоединения нашей семьи с исторической родиной. И в начале 90-х годов, когда возникла волна репатриации, это и совершилось… Хотя в советской школе, которую я окончила, вопрос национальности никогда не поднимался, помню, как поначалу я даже стеснялась своего имени, потому что все дети смеялись надо мной в школе и мучили меня вопросом: "Почему такое имя у тебя? Попроще нельзя было?".
Когда вы в последний раз приезжали на Донбасс?
Медея Ясониди: Я была там и в 2017, и в 2018, и в 2019 годах. Помогала молодым певцам, давала мастер-классы. И только за то, что учила петь, я оказалась в расстрельном списке "Миротворца" (запрещен в РФ), ибо по их логике как "пособница террористов".
Как вам удалось настолько раздвинуть рамки амплуа оперного пианиста-аккомпаниатора?
Медея Ясониди: Во многом дело в том, что я банально "наигралась". В следующем году будет сорок лет, как я в концертмейстерской профессии работаю в опере. Уже немного наелась. Знаю, я аккомпанирую хорошо, потому что я певица и дышу вместе с певцами. Но боюсь, не хочу, чтобы это стало каким-то самодовольством. Это и послужило одной из причин того, что я ушла из Афинской оперы, где меня все хвалили, а я была лучшей в Греции.
И тогда я бросилась с головой в новую для себя сферу. Нет, я не стала инженером. Я пошла в вокал. Я с большим интересом и успешно занималась пением. Моей первой учительницей была Наталья Вениаминовна Татаринова, уникальная пианистка из русского графского рода. Потом брала уроки у известной итальянской певицы Фиореллы Кармен Форти. Моя мудрая Фиорелла была очень верующей и всегда повторяла: "Боженька не создал некрасивых голосов, это сам человек их портит…" Тогда меня многие осудили - от семьи до коллег. Я рискнула и ушла в свободное плавание. И была абсолютно счастлива!
А какая сфера сегодня вас интересует более всего?
Медея Ясониди: Сегодня меня очень интересует педагогика. Я работаю в России уже двенадцать лет. Мне еще никогда не предлагали преподавать в какой-нибудь институции. А мне бы очень хотелось. Ведь за эти годы я могла бы два поколения певцов приготовить на той основе, которая у меня есть. А у меня итальянская вокальная школа и греческо-русские мозги.
В Россию вас вернул Теодор Курентзис?
Медея Ясониди: Да, он меня заметил, когда мы еще знакомы не были. Теодор был еще мальчиком, я уже играла в театре фортепианные "генералки" с именитыми итальянскими дирижерами таких опер, как "Фауст" или "Набукко". И когда я с ним познакомилась, он еще был юный. Потом он исчез с моего горизонта, мне сказали, что он уехал учиться в Петербург… Потом вновь появился где-то в конце 90-х - в начале 2000-х годов. И стал звать меня в руководство Новосибирского театра. Но я отказалась, слишком далеко.
И все же в 2007 году я приехала в Россию на фестиваль "Территория". Участвовала в проекте De temporum fine comoedia ("Мистерия о конце времени") на музыку Карла Орфа. Потом все же поехала в Новосибирск, спела там Тоску, которой и закончила свою певческую карьеру, которой осталась вполне довольна, несмотря на то, что я поздно пришла в вокал.
На самом деле я очень благодарна России, потому что именно в России я выдвинулась на новый профессиональный уровень, на который, честно признаться, никогда и не стремилась выйти. Я просто работала, а оказалась удостоена национальной оперной премии "Онегин"…