До Панфилова большую актрису в Чуриковой не видел никто. Вот что она рассказывала мне о своей творческой жизни в ТЮЗе - это стоит послушать: как могла бы сложиться ее карьера.
"Я там играла массовку. В спектакле "Отец" моя роль сводилась к тому, что я лежала на кровати и молчала. Лежала и ждала, что ко мне кто-нибудь придет. Это я себе такую придумала задачу. Лежу и вдруг чувствую, что зал уже не смотрит куда надо, а следит, как Чурикова ждет. Тогда я приоткрыла одеяло и стала приподниматься, чтобы послушать - не ко мне ли идут. Но никто не пришел, я посидела, подумала и опять легла. В зале захлопали, а мне влепили выговор. Сказали: укройся одеялом и больше не высовывайся.
А еще играла поросенка. Просто, можно сказать, свинью. В пьесе "Трусохвостик". Режиссер был недоволен: что это у вас за свинья? Какой она вообще породы? Какая-то она у вас резвая, какая-то южная свинья. И еще играла лису. Педчасть театра меня обвиняла, что лиса слишком сексуальная. А я просто себе придумала, что когда подхожу к зайчику, то чую его запах и хочу его съесть, я же хищник! И вот это мое влечение на заячий запах они принимали за что-то другое. А у меня, по Станиславскому, была сверхзадача - отведать зайчика..." - говорила Чурикова.
В кино тогда ее снимали мало, роли давали эпизодические, из самых ярких - в "Неуловимых мстителях", "Тридцати трех" и в "Старшей сестре". Поэтому встреча с Глебом Панфиловым, искавшим актрису на роль талантливой художницы санитарки Тани Теткиной, была судьбоносной - она определила весь дальнейший путь Чуриковой. Это он обнаружил, что этой актрисе подвластны все жанры и краски. Это он понял масштаб ее таланта. Они счастливо нашли друг друга, оба друг друга сотворили, и Панфилов видел в этом знак свыше. Он и ушел из жизни через семь месяцев после Чуриковой - так бывает: жить без единственно необходимого человека уже невозможно.
Инна Чурикова - плоть от плоти рязанских плодородных земель. Она спала на русской печке, и деревенский говор ей родной. Откуда же эта королевская осанка, этот профиль Нефертити, это умение в одно мгновение из красавицы обратиться в уродину, из Любови Яровой в Офелию, из железной Уваровой ("Прошу слова") в вечно пьяненькую Прасковью Алексеевну Кроликову ("Ширли-мырли"), из пламенной Ниловны ("Мать") в карикатурную "мать диванных воинов" ("Страна Оз"), из тихой художницы Тани Теткиной ("В огне брода нет") в английскую королеву Елизавету II ("Аудиенция")?! Она легко переходила от классического реализма к гротеску, от фарса к трагедии, от бытовой драмы к сказке - и все это оказывалось веселой, суровой или горькой правдой о нашей с вами сегодняшней жизни. Она "человек с тысячью лиц", говорил о Чуриковой Глеб Панфилов, самый строгий ее критик.
Это был настоящий взлет - казалось со стороны. В реальности все развивалось не так безоблачно. Как в ТЮЗе видели в актрисе только Бабу Ягу, и она там переиграла кучу разной живности, так киношное начальство отказывалось признать в ней героиню нашего времени: у героини должны быть другие стати. Ее официально запрещали снимать в "положительных" ролях. Ее первый большой дебют "В огне брода нет" вообще не шел в Москве - шел застенчиво в провинции. Там и оценили первыми явление новой звезды.
В фильме "Начало" Чуриковой достаточно было жалобно затянуть тоненьким голоском ликующую мелодию Модуньо Come prima - и губы зрителей сами растягивались в блаженной улыбке. В спектакле "Ленкома" "Варвар и еретик" ей достаточно было выйти на сцену и рявкнуть восторженно "Майне дамен унд херрен!" - и зал заходился от радостного смеха. Она мечтала сыграть Жанну д`Арк в кино, но сыграла лишь несколько эпизодов в том же "Начале" - министр культуры Франции Фредерик Миттеран заявил, что это лучший фильм об Орлеанской деве из всех, что он видел.
Эта актриса несет с экрана такой высоковольтный заряд лучевой энергии, что устоять не может никто. В ее палитре каким-то чудом совмещались крупный, выразительный, яркий мазок - и тончайшая вязь человеческих психологий, игра броская, чисто театральная - и способность не просто выйти на сцену, а жить на ней естественно и подробно; в любой роли мы верим каждому ее слову, интонации, движению, взгляду, не следим за игрой актрисы, а ее впитываем, ею дышим, ощущая волшебное присутствие гения..
При этом не было ни одной роли, сыгранной "вполноги" - только игра на полной выкладке, все добротно, надежно, все лично ею пережито. И при этом - все живое, узнаваемое, дышит, страдает, думает, мучается… Ее умение становиться в каждой роли другой, неузнаваемой даже проницательный Панфилов не сразу заметил.
"Я только потом оценил ее способность перевоплощаться, когда и лицо, и глаза - все становится неузнаваемо другим. Я же на это попался, понимаешь! Если бы сообразил раньше! Она играла каждую роль так безоговорочно точно и конкретно, что я далеко не сразу увидел в ней Таню Теткину, свою героиню. Я ее искал, увидев в каком-то телефильме, но когда встретил впервые, просто не узнал", - вспоминал режиссер.
Массовый зритель знает ее по кино, но жизнь она отдала театру, оставаясь верной "Ленкому" Марка Захарова от дебюта в "Тиле" (1974) до последних дней. Здесь она дважды играла в "Гамлете" - Офелию у Тарковского и Гертруду у Панфилова. Незабываема ее Комиссар из "Оптимистической трагедии" - хрупкая, с зонтиком на тоненьких каблуках. Здесь она играла Чехова, Островского, Достоевского, Гоголя, Петрушевскую, Эдуардо де Филиппо…
Роли, гримы, костюмы, повадки, краски, ритмы разные - а Чурикова всегда одна, уникальная. Это большая редкость и невероятная ценность - когда личность исполнительницы просвечивает сквозь эти гримы и краски. Когда мы наслаждаемся не только сюжетом пьесы, но и ее талантом, ее индивидуальностью, ее импровизацией. Не случайно в числе ее любимых актрис - родственные ей души: Нонна Мордюкова, Анна Маньяни - "в них земля и небо, космос и глубь морская", - говорила она в интервью моему дальневосточному коллеге.
"Она так заряжена чувствами любви и доброжелательности, что я мало знаю ей равных в этом позитивном настрое, - говорил Глеб Панфилов. - Она очень позитивный человек! Иногда поражала меня какой-то беспричинной радостью. Теперь я знаю, что есть фермент, который у некоторых людей в избытке, и они испытывают радость просто от жизни. Это признак здоровой природы человека".
В этой бездонности гениально одаренной души - вся Инна Чурикова, последняя народная артистка СССР.