Пророк в своем отечестве
Но писатель Глеб Бобров, глава Луганского Союза писателей, еще в 2006 году написал роман, точно показавший характер военных действий и новое оружие. "Леопарды", "Крабы", БПЛА - все это есть в его романе-антиутопии "Эпоха мертворожденных". И бои в нем идут такие, которые мы сейчас видим в телерепортажах с СВО.
На 17 лет раньше нас всех он понял, какими будут сегодняшние бои. Почему?
Говорит, что, в отличие от большинства российской публики, без скепсиса слушал Жириновского. Ну и товарищ его, философ Константин Деревянко, все повторял, что столкновения между Россией и Украиной - вопрос времени.
Сам он начал думать что-то подобное, когда услышал, как преподаватель украинского языка из Луганской области поехала на учительский симпозиум в Киев, и ей там не дали сделать доклад на русском. Русскоговорящую и русско-мыслящую ее одернули из президиума: в нашем храме науки "на ворожьей мове не размовляют". Она закрыла доклад, развернулась и молча вышла из зала.
Глеб, сам из учительской семьи (первое место работы после армии - военрук), подумал: ох, с характером женщина, недаром заслуженный учитель Украины.
Во время Майдана-2004 года он уже работал в медиа журналистом, пиарщиком, занимался выборами, политические процессы становились его профессией.
Когда был координатором работы общественных приемных Виктора Януковича по Луганской области, запомнил, как во время первого Майдана и третьего тура президентских выборов к штабистам зашел чиновник из администрации и неожиданно спросил: "Бобров, как афганец, скажите, если дело перейдет к силовому противостоянию с Майданом, надо раздавать оружие штабу?"
"Ого", - подумал Глеб и посоветовал раздать оружие не только штабу.
После первого Майдана у него и возник замысел романа.
Запомнил, как ехал в автобусе жарким летним днем 2005 года (в Луганске летом до 40 градусов в тени) среди бесконечных городских роз, и "мысль пришла, как озарение".
Сразу стал ясен сюжет. Сидит герой в лагере военнопленных, прокуратура его допрашивает, допрос похож на беседу, а между беседами - война.
Кто-то когда-то ему сказал, что писать надо о том, что никто не знает, а ты знаешь досконально.
Поэтому первое, за что он взялся, было изучение военных премудростей. Принялся читать учебные пособия, монографии и статьи на сайтах военных училищ.
"Например, минное дело... У меня отец сапером прошел Великую Отечественную и Советско-японскую и что-то мне рассказывал, но сам-то я не сапер".
Потом пришлось заняться тактикой и вопросами связи. Вослед беспилотными летательными аппаратами - БПЛА. "Сейчас каждый школьник знает, как с него сбросить гранату в чужой окоп, а тогда об этом никто не знал". Затем тепловизоры…
На своем военном ветеранском сайте консультировался с парнем, из-за которого еще на выпуске передрались два или три российских военных завода. Благодаря его ноу-хау в технологическом процессе обработки живучесть 76-мм орудия увеличилась на 10 тысяч выстрелов, то есть вдвое.
На все это у Глеба ушло больше года. И все давалось нелегко, кроме психологии солдата. "За спиной у меня Афганистан - с 1983 по 1985-й. Служил в пехоте, снайпером, и солдатский хлеб знаю до каждой крошечки".
За роман он сел в середине 2006 года.
Если хочешь написать вещь, которую будут читать и через 10 лет, надо обязательно писать кровью сердца, уточняет. То есть пропускать через себя, жить этим.
Он и жил. Так остро и ярко, что как только его герои вышли из боя под Сутоганом, он улетел на 20 дней в реанимацию и на полтора месяца в больницу - инфаркт.
Когда начал расхаживаться, для переключения и отдыха перечитал "Историю государства Российского" Карамзина - полторы тысячи страниц, не спеша. А к июню опять сел за книгу.
Потихоньку разгонялся-разгонялся и к концу опять "молотил" по 20 тысяч знаков в день всю неделю, без выходных.
Говорю ему, что любимая мною первая часть книги похожа на кино - не можешь оторваться. "Да у меня в голове и было кино", - отвечает.
"Кино" для него - критерий. Когда к нему приходит кто-нибудь с новой книгой: "Глеб, порекомендуй, где издать", он обычно открывает ее на середине. "Если ко второму абзацу в голове не началось кино, закрываю и вежливо говорю: иди…".
На середине книги видно - умеет автор погружать читателя в свой текст или нет.
В середине августа 2007 года он выложил роман на ветеранский литературный сайт "Art of War" - "Искусство войны". "В сегодняшнем мире спекуляции и торгашества люди должны иметь альтернативный бесплатный доступ к литературным текстам".
И буквально через несколько дней журналисты, блогеры и другие писатели начали писать о его "Эпохе…" как о книге-событии.
В 2008-м опубликовал роман в ЭКСМО, Яузе - крупном издательстве с контрактами с тысячами магазинов, книжными ярмарками, выставками и неплохими гонорарами… (Жалуется: в Луганске издадут 1200 книг, и иди, продавай, куда хочешь). Роман выдержал шесть изданий. Потом права на него передали издательству "Питер", и вышло еще два тиража. Всего книга выдержала 10 переизданий.
А он "попал" в будущее. Увидел и описал в 2006-м то, что мы увидели на фронте в 2022-м и 2023-м.
Начал с предельно знакомого - места действия. Лисичанск, Донецк, Часов Яр - места, где он родился и прожил 60 лет.
Перед тем, как писать "Сутоганскую бойню", попросил своего друга свозить его в этот район. "Мы ехали, и я по дороге рисовал в тетради военную карту. Тут поворот, там горка, здесь можно поставить батарею. И все просчитал в метраже. Потом открыл наставления по минированию и решал, куда отстрелить "Лепестки", которыми украинцы потом засыпали весь Донецк".
После выхода книги к нему приезжали ребята из крутых военных подразделений: "Глеб Леонидович, книжку подпишите, мы ее вслух читаем как учебное пособие".
Он угадал даже типы артиллерийских орудий и танков.
Сейчас на СВО активно воюет самоходная артиллерийская установка "Краб", описанная в его романе. ("Достаточно было посмотреть организационную структуру вооружения польской армии, чтобы вписать ее в роман".) Немецкие "Леопарды" тоже в нем есть. Плюс к "Леопардам" "Оплоты", "Тварды" и польские ЗУ "Зюзаны".
НАТО в его романе действует на Украине открыто. За что его после выхода книги тыкали носом: "Бобров, ну какие младоевропейцы (блок молодых натовских стран - Польша, Прибалтика, Чехия)?!" Бобров отвечал: "Подождите, дойдет и до этого". И дошло. Вот они "младоевропейцы" на СВО при всем своем идеологическом параде. "Я - пиарщик, политолог, конструировал избирательные программы, понимая, как будут действовать наши оппоненты - прозападники", - объясняет истоки своей прозорливости. Подчеркивая, впрочем, что участие Польши, Чехии и прибалтов в военных действиях - это даже не прозорливость - очевидность.
"Стрельба из САУ "Краб" на дистанцию 15-20 км так сложна, что командир САУ - это обычно офицер, окончивший военное училище. А если сержант, то с обучением полгода-год или, скорее всего, контрактник. А этих САУ сотни. Откуда взяться на них украинским экипажам? Ниоткуда. Поляки на "Крабах" воюют, и все это знают".
А реактивная система залпового огня HIMARS наводится по GPS, и этому надо очень долго учить человека со знанием английского. Так что американцы воюют "Хаймарсами". По официальной версии - наемники. "Так что, видите, и с участием НАТО я "попал". Он хоть и не официально, но воюет. Ведет конфликт руками украинцев. И боится ответного удара".
Общее попадание в правду СВО в романе, по словам автора, достигает 70-80 процентов.
Из того, что он не угадал, самое для него удивительное - открытая помощь России ЛНР и ДНР в 2022 году.
Еще у него в романе не было Минских соглашений.
И он не догадывался, что "мы сдуем последствия санкций, как перхоть с плеч".
Роман закончился до того, как началась СВО.
А дальше он проживал то время, которое описал.
Когда в 2014-м началось наступление украинских войск, они подошли к Луганску, бои шли в Хрящеватом (дальше - автомобильный рынок и уже городские кварталы), в городе не могли собрать тысячи человек ополчения. Сейчас воюет 200-250 тысяч человек. И он все это пережил - от невозможности собрать тысячу человек до армии в 250 тысяч. Видел, как поднимались и шли воевать его друзья. "Сердце надо беречь!" - говорил друзьям после инфарктов. "А Попасную разве не надо брать?" - отвечали они ему.
Бобров уверен, что СВО поменяла нам концепцию армии. Мы отказались от мечтаний о высокопрофессиональном экспедиционном корпусе в 200-250 тысяч человек с отличным высокоточным оружием, тепловизорами и проч. Такой корпус хорош для того, чтобы прийти в небольшую страну типа Сирии и навести там порядок. А СВО показала, что сегодня на повестке дня - военные действия континентального масштаба. Военные заводы, работающие в три смены, новые военные производства, обучение людей, вплоть до сварщиков, токарей, каждого - около двух лет.
Он очень гордится началом спецоперации. "Современная Россия очень хорошо поняла, что происходит, все четко просчитала и ударила первой. А не как в 1941-м..."
Удивляется нежеланию Москвы, где у него живут дети, хоть в чем-то разобраться по сути. "Можно же сесть в машину, за 10 часов доехать до Луганска, поговорить с людьми, пойти в госпиталя - у нас полные госпиталя раненых".
Гордится ходом СВО. Если опустить проблемы со снабжением и конфликты интересов в ее начале, то сражаются наши замечательно. Украина же была уверена, что Мариуполь и "Азовсталь" не возьмут: на десятки метров закопанные вглубь бункера, цитадель. И Артемовск было невозможно взять… И Северодонецк, где огромные емкости с химией.
И все это мы взяли. Все сделали.
В том числе и потому, что умеем смотреть вперед. И видеть достаточно далеко.
В начале 90-х Глеб Бобров, у которого в семье родителей все были педагогами, но немало было и художников, несколько лет работал художником Луганского цирка. Голодное время, есть нечего. Обрезками от костей, подаренными дрессировщиками тигров для брошенной цирком и подобранной им доберманши, его семья питалась месяц. "Такая была жизнь".
И хоть 30 его картин однажды выкупила - для украшения офиса - немецкая компания, овладевшая в Луганске швейным объединением "Стиль", перспектив как у художника у него все равно не было ("Для этого надо жить в Европах или в Москве и Питере".). Ну и художественного образования тоже. "А самодеятельные сюрреализмы и прочий постмодерн уже как-то никого не грели".
Подталкиваемый друзьями, он написал свои первые афганские повести и рассказы. Воронежский писатель Иван Евсеенко прислал ему очень хорошее, поддерживающее письмо, пригласил в гости и опубликовал их в журнале "Подъем".
Тогда друг, философ Константин Деревянко подарил ему немецкую пишущую машинку "Эрика". А вскоре пришла эра интернета, и все значительно ускорилось. "Без интернета я бы писал "Эпоху мертворожденных" лет 10, наверное, - с таким-то количеством учебников".
Но вообще, он считает, что любому виду искусства надо учиться всю жизнь. И учится. "До сих пор читаю учебники по драматургии, по кинематографии. Лекции Тарковского вот недавно привезли".