Но желание вернуться или многократные случаи возвращения можно смело прогнозировать.

Нигде больше, кроме России, Пугачевой не удастся числиться эстрадной примадонной. И в Израиле, где "на четверть бывший наш народ" и многие говорят по-русски, и на Кипре, где хоть и не четверть, но тоже - она не в мейнстриме...

А в России, даже перестав петь, она находилась на невидимом троне. Здесь складывалась ее биография, а мы все зависим от пройденного пути.

Вполне можно предположить, что сработает и что-то более серьезное. И перенасытившись фильмами Соррентино, гордо мыслящие себя возвышенными "гражданами мира" и спешно оставляющие "страну холопов" знаменитости начнут ощущать нехватку чего-то куда более важного, чем эстрадная слава и беспрепятственное сияние собственной самонадеянности. Чужой язык, чужая среда, чужие привычки, чужие представления о должном и недолжном, чужие погоды. Только по большой нетрезвости ума можно вообразить, что там, куда они бегут, их ждет давно ими желанное идеальное пространство жизни.

Нам, вообще-то, надо быть готовым к тому, что "проснутся" - рано или поздно - большая часть бежавших. За исключением тех, кто уж очень выверил свое предательство или совершил здесь преступления а-ля Невзлин. Да и то…

Я не большой поклонник творческой манеры Пугачевой. Есть в ней нечто, чреватое обернуться на слишком высоком градусе самопрезентации Веркой Сердючкой. Не обернулось, но есть.

Однако Пугачева, конечно, больше своих песенных манер и чьих-то строгих вкусовых предпочтений.

Она выговариватель важных общих истин. В первую очеpедь, психологических женских. Ее песни - эмоциональные формулы счастий и несчастий, и мы ими до сих пор пользуемся. Она многое важное сказала о всегда великих для человека личных трудностях. Кем она войдет в культуру - неудачным перепевателем стихов Мандельштама или открывателем новых чувств и имен - пусть потом доспорят культурологи. Но уже ясно, что вошла выразителем чего-то очень важного. И долго держалась.

И неспроста.

Я видела, как она приезжала петь на приватизированную подмосковную фабрику, потому что оказалась соседкой по даче ее совладельца. Все вмиг потеряло актуальность - управленцы с лексикой в стиле "чисто конкретно", пригласивший ее бизнесмен-интеллигент, инженерная модернизация и история предприятия - осталась одна Пугачева, и взобравшиеся на высокие решетчатые ворота с целью повзирать на ее мерседес поклонники. Это и смешно, и несмешно. В этом есть элемент в том числе и недурной игры.

Ну и, конечно, не надо забывать, что о Пугачевой писала великая очеркистка второй половины 20 века Инна Руденко и с нею записывала телепередачи Кира Прошутинская.

А мой покойный духовник, получив как-то от верующих записку с вопросом "А спасется ли Алла Пугачева?" ответил до сих пор озадачивающими меня словами "Она страстная, поэтому, может быть, спасется".

Но еще больше можно понять и тех, кто не хочет ее возвращения в стиле "как ни в чем не бывало", совсем этому не рад и не готов принять его как нечто само собой разумеющееся.

Людям, держащим за ничто свою страну, давшую им биографию, успех, чрезвычайные доходы и положение, все не должно просто так сходить с рук. Вопрос объяснения своих оскорбительных по отношению к россиянам слов, позиций, поступков остается. И если на перегретого эмоциями актера можно махнуть рукой - ну что поделать, не дружит человек с головой - то Пугачева-то с головой дружит.

Я не сторонник публичных раскаяний за трибунами в американском стиле - по-русски это будет выглядеть карикатурно, как в песнях Галича. Но объяснения в каких-то других, куда более убедительных для нас жанрах, должны прозвучать.