Почему нам время молчать, а Пушкину - говорить
Такой вопрос задала нам наша учительница литературы Белла Андреевна Казимирова. Наш девятый "Б" затих. Есть над чем задуматься. Логично было бы предположить, что Пушкин будет нам преподавать литературу. Но сказать так - не обидим ли Беллу Андреевну? Не могут же в одном классе один предмет вести два учителя.
Потянулись руки, посыпались версии.
"Пушкин нам бы французский преподавал!" - "Какой французский - у нас в школе его нет!.." -
"На физру его поставить! Пушкин спортсмен - во! Он бы сделал из нас гармонично развитых..." - "Еще трудовиком его назначь!.."
"Пушкин рисовал хорошо. Пусть рисование и черчение ведет..." - "А что он рисовал? - себя самого да ножки..."
Когда наше остроумие иссякло, Белла Андреевна сказала: "С физкультурой давайте без Пушкина обойдемся... Есть один предмет... В нем ни один из нас, учителей, не заменит Александра Сергеевича..."
- Какой?!
- Пушкин. Предмет так и называется: Пушкин.
- Но у нас его нет в программе.
- Как жаль, что нет...
Я вспомнил этот разговор через много лет, когда познакомился с Симоном Соловейчиком - журналистом, писателем и педагогом, создателем газеты "Первое сентября". Он в ту пору много думал о Пушкине (а на дворе был 1995 год). Как-то Симон Львович болел и я пришел его навестить. Он лежал на кушетке. В руках у него был темно-синий том Пушкина.
- Вот, послушай, - сказал Соловейчик и прочитал:
- Он в песнях гордо сохранил
- Всегда возвышенные чувства,
- Порывы девственной мечты
- И прелесть важной простоты...
"Прелесть простоты" - это уже хорошо, но ты представь себе - "важная простота"! Важность простоты не в том, что ты не говоришь о сложном, а в том, что ты додумываешься до простоты. Простота - это уже итог, сумма усилий!..
Так на моих глазах рождалась самая вдохновенная книга Соловейчика - "Пушкинские проповеди". Каждая из 54 глав этой книги - монолог перед учениками, а может, и перед всем человечеством.
...Я давно не заглядывал в "Пушкинские проповеди", а когда заглянул, то понял, что сейчас самое время для такой книги. Не потому, что на будущий год - юбилей поэта, а потому, что сегодня нам нечего сказать нашим детям. Мы сами оказались потерявшимися детьми перед лицом испытаний. Так что время нам помолчать, а Пушкину - говорить.
Из "Пушкинских проповедей" Симона Соловейчика
О жестоком веке
Остановимся сегодня на пушкинской строчке:
- ...Что в мой жестокий век
- восславил я свободу...
...А наш век - добрый или жестокий?
Да что там век! А время, в которое мы живем, - разве его нельзя назвать жестоким?
Жестокий человек - значит недобрый, неумолимый; человек, от которого добра не жди.
И время может быть таким - недобрым. Оно угнетает, не дает вздохнуть свободно, оно наполняет душу страхом, оно беспощадно.
Но вот что происходит, посмотрите: во все века, сколько их ни было в земной истории, свое время казалось людям самым плохим. Вот раньше было лучше, а теперь настал жестокий век.
Почему так? Да потому, что прежние несчастья и беды уже прошли и прежние люди справились с ними, пережили их. А сегодняшняя беда - вот она, с тобой, и ты сам должен с ней справляться, твоя очередь.
Сегодня - наш жестокий век, сегодня мы на первой линии, сегодня мы, а не люди прошлого должны справляться со временем, с жизнью и преодолевать все плохое, что в ней есть...
Жестокий век! Многие люди живут в бедности и даже в нищете, многие взрослые люди остаются без работы, во многих местах идет война... Пушки бьют по домам, мирные люди попадают в госпитали с ужасными ранами.
И очень много жестоких людей. Они врываются в дома, останавливают и грабят людей на улицах. Если кто-нибудь долго не возвращается домой, родные просто сходят с ума от беспокойства.
Но как же теперь жить? В страхе забиться в угол? Самому стать жестоким человеком, уверяя себя: "Если все люди злые, то и я буду таким же"?
Нет, нет! Мир всегда был жестоким, но всегда были люди, которые не ожесточались в ответ и старались быть добрее, старались любить людей и любили свой мир, свой век, свое время - потому что это же наше время, другого для нас не будет.
Каждому человеку дано его время - это его Родина в истории, в цепи времен. Мы не можем переделать свое время и не можем выпрыгнуть из него, как с поезда. Живем дальше, едем дальше, стараясь противостоять жестокому миру собственным добром, своим добрым сердцем.
О милых сердцу
"Соединенный так нечаянно с милой девушкою, о которой еще утром я так мучительно беспокоился, я не верил самому себе и воображал, что все со мной случившееся было пустое сновидение", - читаем мы в "Капитанской дочке".
Пушкин очень любил слово "милая". В четырехтомном "Словаре языка А.С. Пушкина", где учтены все-все слова, встречающиеся в его сочинениях и письмах, указано, что слово "милый" Пушкин написал почти 700 раз, а если точно, то 698. А например, "дорогой" - 58 раз, "любимый" - 47.
Там, где сегодня каждый сказал бы "любимая девушка", Пушкин говорит "милая".
Любимый и милый - очень близкие слова, но любимая - одна, а милых сердцу людей у каждого человека, если у него доброе сердце, - много.
Доброму человеку почти все люди кажутся милыми, он на всех смотрит с любовью - в таких случаях говорят, что он любит людей.
Всех!
Вот, оказывается, как нас можно разделить: на тех, кто любит людей, кому все люди милы, и на тех, кто никого не любит, кому никто не мил.
Таких несчастных - тех, кому никто не мил, - в старину называли мизантропами. Мизантроп на всех смотрит мрачно, все ему не нравятся, всех он подозревает в чем-нибудь дурном.
Это очень опасная болезнь - мизантропия, нелюбовь к людям. Такой человек не может найти друга и товарища, никого не может полюбить - его сердце не способно на любовь.
Когда мы говорим о способностях, мы чаще всего имеем в виду ум. Способный хорошо учится или, например, у него выдающиеся успехи в спорте. Но о главной человеческой способности - о способности любить, видеть людей милыми - мы почти никогда не говорим.
...Вам все не нравятся? Встречая человека, вы прежде всего видите в нем дурное, а не хорошее?..
Попытайтесь с этим что-нибудь сделать, так нельзя жить, так можно сойти с ума!
Нельзя заставить себя полюбить человека, которого не любишь. Любовь не подчиняется воле. Но можно отыскивать в каждом хоть что-нибудь хорошее, не слишком строго судить товарищей и близких. Ведь тот, кто судит других, всегда слишком хорошо думает о себе самом.
Утром, входя в класс, обведите всех взглядом, присмотритесь - какие милые лица, как хорошо быть вместе со всеми, как жаль, что скоро кончатся школьные годы и вы больше не будете по утрам встречаться каждый день...
А настанет время, появится у вас любимый человек, и вы ласково скажете ему или ей: милый, милая - скажете как самое дорогое слово.
Об утешении в слезах
Прочитаем сегодня начало пушкинского стихотворения "Желание", написанного семнадцатилетним поэтом. Кому-нибудь могут показаться странными такие горькие чувства в 17 лет, а кто-то сразу поймет поэта и даже подумает: "Это про меня".
- Медлительно влекутся дни мои,
- И каждый миг
- в унылом сердце множит
- Все горести несчастливой любви
- И все мечты безумия тревожит.
- Но я молчу; не слышен
- ропот мой;
- Я слезы лью; мне слезы утешенье;
- Моя душа, плененная тоской,
- В них горькое находит
- наслажденье.
Наслаждение от слез? Что за странная мысль? Мы знаем, что плачут, когда больно, когда страшно, когда обидно, - да и то мальчики и мужчины стараются не плакать. Нас с детства приучили, что плакать - стыдно, и всякого, кто плачет, когда больно, называют презрительным словом "плакса"...
- Но вот:
- Я слезы лью;
- мне слезы утешенье...
Слезы - утешение, слезы - наслаждение, слезы человека, способного чувствовать. Не мудро мыслить, а тонко чувствовать...
Посмотрите: думать может и компьютер; решать задачи, играть в шахматы - все теперь может делать машина. Пытались создать и такой компьютер, чтобы он умел чувствовать. Но ничего не вышло.
И уж, во всяком случае, компьютер не может плакать. Лить слезы да еще утешаться слезами - это великая способность человека.