Поделиться
Каждый из четырех автомобилей с кучей аппаратуры на борту в год производит около 1000 замеров, определяя содержание в атмосфере загрязняющих веществ: датчики анализируют количество метана, оксидов углерода, азота. Представители газотранспортной компании уверяют, что последние 10 лет цифры гораздо ниже предельно допустимых концентраций (ПДК). Конечно, у журналистов возник здоровый скепсис: уж не похвальба ли это?
- Мнение большинства населения формируется по информации из интернета, соцсетей, СМИ. К тому же разные общественные организации любят составлять рейтинги на основании публикаций об экологии в регионе. Негативная повестка интереснее, ее можно острее преподнести, а мы прекрасно знаем, что у нас положительного гораздо больше, - разубедила представитель надзорного ведомства.
Светлана Викторовна, основной промышленный загрязнитель в Югре - нефтегазодобыча?
Светлана Король: Так было 30 лет назад, когда мы начали заниматься инвентаризацией промобъектов. Только ленивый тогда не склонял наш регион. Но после принятия в 2002 году ФЗ об охране окружающей среды ТЭК, хоть и со скрипом, пошел по предложенному пути. Предприятия начали разрабатывать нормативы предельно допустимых выбросов, менять оборудование, ведь они не могли отправить продукцию на экспорт без подтверждения экологичности технологии.
Раз в год все недропользователи предоставляют нам полный отчет о производственном контроле, раз в квартал подгружают в личные кабинеты данные о взятых пробах. Кроме того, в рамках территориальной системы экомониторинга действуют семь независимых постов Росгидромета, которые определяют источники загрязнения, его периодичность и т. д. Наши специалисты сравнивают показания, если фиксируются серьезные расхождения, выезжают на место. Со всеми крупными нефтегазодобытчиками у правительства ХМАО заключены соглашения, на основе которых реализуются долгосрочные природоохранные программы.
Можно сказать, сейчас чаша весов качнулась в сторону ЖКХ: водопроводы и канализации во многих северных городах обветшали, они уже не справляются, тем более что население растет.
В ХМАО основные промобъекты находятся за пределами населенных пунктов, значит, людям не приходится дышать чем-то вредным?
Светлана Король: Действительно, 90 процентов источников вредных выбросов у нас расположены за границами поселений, и такой нагрузки на атмосферу, как в Свердловской или Челябинской областях, нет. При этом из 8,3 миллиона тонн отходов, образующихся за год, 80 процентов - именно промышленные.
По данным территориальной системы мониторинга, на протяжении последних пяти лет уровень загрязнения воздуха в городах Югры оценивался как "низкий", лишь в 2021 году возник маркер "высокий". Это связано с новыми ПДК загрязняющих веществ. Нормативы содержания диоксида азота, фенола и формальдегида ужесточили в 2-3 раза, хотя реально среднегодовые концентрации не изменились. Более того, с 2017-го по 2022 год выбросы сократились с 1412 до 1141 тысячи тонн - во многом за счет утилизации попутного нефтяного газа: если в 2010-м недропользователи сжигали 4-5 миллионов кубометров в год, то сейчас - 1,3. Это даже невооруженным глазом видно: раньше прилетаешь в Югру - ночью все светится от факелов, а сейчас темно.
Что стало главным стимулом для бизнеса?
Светлана Король: Государство ввело национальный стандарт - 95 процентов полезного использования попутного газа, иначе плата за негативное воздействие взимается в 25-кратном размере плюс возмещение ущерба. В ХМАО этот показатель уже доведен до 95,8 процента, даже был такой лозунг: "Потушить каждый третий факел!" Что конкретно сделали? Построили газоперерабатывающие заводы, компрессорные станции, газотурбинные и газопоршневые электростанции.
Где самое слабое место при перекачке газа?
Светлана Король: Насосно-компрессорная станция. Когда проводят технологические работы с остановкой газопровода, ремонтом, нужно на определенном участке стравливать воздух - это и выбросы, и экономические потери. Сейчас стали использовать мобильные компрессорные установки, которые подъезжают прямо к месту ремонта и откачивают воздух непосредственно там, что снижает уровень риска. Технологический переход занял лет пять.
А где выше экологические риски у нефтяников - при добыче на месторождении или при транспортировке?
Светлана Король: На кустовых площадках случаются разливы, но в последние годы отмечается устойчивая тенденция к снижению экологических последствий аварий. Чем дольше качаем нефть, тем более она обводнена, то есть среда очень агрессивная, разъедает трубы, поэтому случаются порывы на транспортных сетях. В 2022 году было зарегистрировано 2777 локальных происшествий, в 93 процентах случаев причиной стала именно коррозия металла, в неполном 2023-м - 1387 инцидентов. В зоне риска - трубопроводы старше 30 лет.
Надо отдать должное компаниям: когда аварийность стала расти, они создали цеха ингибиторной защиты: прямо на местах обрабатывают внутреннюю поверхность труб специальными антикоррозийными составами. Последствия утечек тоже не такие значительные, как раньше: средняя площадь нефтеразлива за 10 лет сократилась с 1,6 до 0,08 гектара, площадь загрязненных земель - с 5109 до 1652 гектаров.
В воду нефтепродукты практически не попадают, в основном от разливов страдает почва, но у всех крупных нефтяных компаний есть служба быстрого реагирования, она сразу выезжает на место, локализует порыв, основной объем откачивают в первые сутки, остальное идет на рекультивацию.
Недропользователи обязаны извещать вас о ЧС?
Светлана Король: В регионе создана единая дежурно-диспетчерская служба, куда поступают оперативные сообщения о разливах. По правилам на разработку проекта рекультивации и его реализацию отводится не более шести месяцев. Эти мероприятия согласовываются с департаментом недропользования, потому что разливы происходят в основном на землях лесного фонда. А вот экологический ущерб рассчитывает наша служба. Реестр загрязненных нефтью, нефтепродуктами и подтоварной водой территорий ХМАО находится в открытом доступе, на 1 января 2023-го в нем числилось 9242 участка площадью 1652,28 гектара. Мы никогда не скрывали эту информацию, показывали честно, сколько юрлиц привлечено к ответственности, в каком виде компенсирован ущерб природе, сколько средств от возмещения вреда окружающей среде поступило в бюджеты. Все это положительно повлияло на производственную культуру.
В 2022 году в Югре рекультировали 440 гектаров, в 2023-м - 450. А что делают с отходами, которые образуются при бурении? Во что можно превратить нефтяной шлам?
Светлана Король: До 84 процентов от общего количества ежегодно образующихся промышленных отходов в Югре составляют именно отходы бурения (около пяти миллионов тонн), которые размещаются в шламовых амбарах. Почти весь объем (89,8 процента) перерабатывается предприятиями нефтегазодобывающей отрасли в техногенный грунт. Он отличается повышенной экологичностью, прочностью, применяется при строительстве и ремонте кустовых оснований, конструктивных элементов автодорог, откосов, обваловок, при рекультивации нарушенных и нефтезагрязненных земель, для гидроизоляции и укрепления поверхностей, чтобы предотвратить опасные экзогенные процессы. В результате всех этих усилий количество шламовых амбаров в округе по сравнению с 2010 годом сократилось к концу 2022-го с 1709 до 109.
Сегодня нефтяные компании активно внедряют технологии безамбарного бурения, которые направлены на соблюдение экологических стандартов и норм: фактически все, что образуется в процессе эксплуатации месторождений, используется в производстве.