Пьер Малиновски: Политика меняется, а связи между людьми - никогда
Пьер Малиновски: Политика меняется, а связи между людьми - никогда
Пьер, для россиян вы пока личность таинственная, чуть ли не персонаж Жюля Верна. И если одно из западных издательств предложило вам написать книгу о своей жизни, значит, наше впечатление не обманчиво?
Пьер Малиновски: Я всегда мечтал о путешествиях - есть во мне и азарт, и даже некая толика авантюризма, что ли. В 17 с половиной лет поступил в Легион, после этого несколько лет проработал в Европарламенте, но политика - не мое, хочется делать что-то более важное, свои проекты создавать. По поводу книги скажу так: мемуары в 36 лет писать рано, но у меня вышла в свет монография "В поисках потерянной могилы" о погибшем под Смоленском генерале Гюдене, соратнике Наполеона. Предисловие к ней написала Элен Каррер д'Анкосс - постоянный секретарь Французской академии наук и большой специалист по российской истории. К сожалению, в минувшем году ее не стало.
Но издательство, о котором вы вспомнили, интересовала совсем другая история. Я участвовал в нескольких секретных миссиях. Одна из них заключалась в спасении французских летчиков, которые попали в тюрьму в Доминиканской Республике, и им грозил большой срок. Я тогда работал в Европарламенте, ко мне обратились коллеги с просьбой вызволить соотечественников. Выяснилось, что пилоты обвинены в том, чего они не совершали, и я, как бывший военный, даже из солидарности обязан был им помочь. Я решил ввязаться в эту непростую историю. Летчики вернулись на родину. К сожалению, о каких-то деталях я говорить не могу, поскольку это относится к гостайне. Но об этом скоро выйдет на Netflix фильм.
Летом 2022 года президент своим указом дал вам российское гражданство. В этом документе вы названы президентом Фонда развития русско-французских исторических инициатив. Еще лет десять назад могли ли вы предположить, что будете жить на две страны?
Пьер Малиновски: Что вы, даже пять лет назад я об этом не думал. Но вот впервые еще по делам Европарламента приехал в Россию и понял: мое место!
Признаюсь, что мои преставления поменялись радикально. Я очарован этой страной, какими-то ее парадоксами, можно сказать, что влюблен. Народ здесь очень сильный. Я заметил, если люди видят, что ты понимаешь, ради чего все затеваешь, тебя начинают уважать. Во Франции достаточно сложно с реализацией любых проектов. Я гражданин двух стран. Политика меняется, а связи между людьми - никогда. Это и является основой моей работы, построенной на истории, общих воспоминаниях, на жертвах, принесенных друг за друга.
В ноябре этого года на русском военном кладбище близ французской деревушки Курси под Реймсом состоялось торжественное захоронение троих солдат Русского экспедиционного корпуса, сражавшегося на стороне Франции во время Первой мировой войны. Если бы не вы, наши люди так бы и остались лежать на полях, засеянных капустой и свеклой?
Пьер Малиновски: Наша семья жила в местах кровопролитных боев Первой мировой. Как раз там, где стояла 1-я пехотная бригада Русского экспедиционного корпуса. В детстве я все окопы там облазил. Эта земля буквально звенит от артефактов войны. Отец приобщил меня к археологии и истории, мы постоянно что-то находили. Впервые я увидел останки солдата в пять лет. Был, конечно, в шоке. До тех пор наши прогулки и поиски мне казались развлечением. Но этот момент перевернул мои представления об истории, о том, что мы обнаруживали. Даже будучи совсем ребенком, я понял: этот человек, чьи кости лежат передо мной, десятки лет назад отдал свою жизнь за то, чтобы я сейчас мог вот так гулять и играть…
В 10 лет я услышал от отца о Русском экспедиционном корпусе. Был в очередной раз поражен. В 2013 году отслужив в армии, я опять вернулся к мыслям о погибших россиянах. Почему до сих пор их никто не нашел и не похоронил с почестями, которые они заслужили? Поиски заняли четыре года. А интерес к этой теме все больше разгорался. Подумал, что найти всех и похоронить - мой долг перед историей моей же страны и памятью тех, кто за нее погиб.
Что самое сложное в вашей работе? Наверное, не копать?
Пьер Малиновски: Понимаете, в чем дело: между Россией и Францией сегодня не так много открытых каналов. Поэтому так важно найти какие-то вечные символы нашей общей истории. С моей точки зрения, это "Нормандия - Неман" и Русский экспедиционный корпус, в котором было 20 тысяч солдат. Около 5 тысяч были убиты в сражении близ Реймса, и ни один из них до последнего времени не был найден.
Мы обыскали 300 гектаров, сделали 1500 ям на глубину два метра и больше. Искать было сложно, ведь во время Первой мировой не было такой локализации погибших, как, например, во Вторую мировую. И протокол подъема останков довольно сложный. Сами мы не имеем права к ним прикасаться. Приезжает полиция, антропологи, все оформляют. Таким образом, шестеро солдат были подняты с поля. У пятерых оказались жетоны, то есть мы сразу определили их имена. Поисковики знают, что такая удача выпадает одному проценту археологов. Четверо из опознанных были моложе 20 лет - почти мальчишки! Самому старшему из солдат, по фамилии Бушуев, - 39. Мы выяснили, что и его сын находится в братской могиле, еще не поднят. По меньшей мере 17 человек остались еще в месте захоронения.
Но процесс пока законсервирован - по не зависящей от меня причине... Я хочу, чтобы мир узнал: вот эти 23 русских солдата (в ряду других пяти тысяч) пали на поле боя за освобождение Франции! К февралю нам обещали разрешить возобновление раскопок и поиска.
Западные СМИ писали, что во Франции захоронение солдат Русского экспедиционного корпуса прошло незамеченным…
Пьер Малиновски: Во-первых, похороны троих героев состоялись на Русском военном кладбище с военными почестями. Минобороны Франции их с большим уважением оплатило. Об этом российскому послу в Париже было направлено официальное письмо. Мало того, республика будет финансировать раскопки, а также поездки двух членов семьи каждого найденного солдата к месту гибели. И это дипломатический мост между нашими странами. Торжественное захоронение - символический шаг. О нашей находке пока мало знают, но, когда мы поднимем остальных солдат, это вызовет эффект разорвавшейся бомбы - оказывается, русские воевали за Францию и побеждали! Думаю, для сегодняшней сложной ситуации, связанной с конфликтом России и Украины, - это архиважно.
Пьер, не связан ли ваш интерес к Русской экспедиции с тем, что в ней принимал участие будущий маршал Победы Родион Малиновский?
Пьер Малиновски: Нет, мы просто однофамильцы. Отец мой имеет польские корни и никакого отношения не имеет к героическому маршалу. А мама - француженка. Совпадение только в том, что у отца оказалась часть архива Русского корпуса, ну и бои шли там, где стоял родительский дом.
Волонтеры, которые участвуют в раскопках, называют вас "тираном"... Сами копаете или только командуете?
Пьер Малиновски: Да, это знают все, кто со мной работает. Что поделаешь, я очень строг и требователен, почти перфекционист. Во время раскопок мне нужно контролировать буквально все. И кому-то такой интенсивный стиль кажется очень тяжелым, почти неприемлемым. Но поверьте, все это ради результата. Да и, несмотря на сложности, участие в таких проектах оставляет память на всю жизнь. Я сам копаю, орудую лопатой с детства. И это мне доставляет удовольствие, потому что делается ради понятной и важной для истории цели.
В одном из интервью вы рассказали, что таким жизненным ритмом "заразились" в армии. Позвольте, процитирую: "Служба навсегда останется важнейшим этапом моей жизни. Я научился дисциплине, пунктуальности, организованности, физической культуре, гордости за защиту родины". По вашему мнению, если бы каждый молодой человек получил военный опыт, хотя бы на несколько месяцев попав в армию, стало бы больше "настоящих мужчин" и меньше "курящих всякую дрянь двадцатилетних" или "псевдореволюционеров, выходящих на улицы, чтобы сбежать из школы". Последнее очень хлестко, но точно…
Пьер Малиновски: Именно так. В армии мне привили строгие требования к жизни, которые очень помогают сегодня в работе. Сейчас возьму небольшой отпуск, чтобы приступить к мечте всей своей жизни - раскопкам на Бородинском поле.
Во французской истории Бородинское сражение называется битвой у Москвы-реки…
Пьер Малиновски: Там погибли мои предки. Чтобы копать на Бородинском поле, нужно официальное решение самого высокого уровня, поскольку это ответственное и масштабное мероприятие. Будет все непросто в плане протоколов и разрешений. Бородино известно всему миру благодаря Льву Толстому и роману "Война и мир". И имена Наполеона и Кутузова у каждого образованного человека на слуху. В проекте примут участие эксперты российской и французской академий наук, известные археологи и историки. Уже два года ведется подготовка. Мы нашли семьи участников сражения: Кутузова, Раевского, Тучкова (пропал без вести во время битвы), Багратиона. С французской стороны - Мюрата, де Коленкура, Монбрена, Мариона и Ромефа (все генералы, кроме Мюрата, пропали без вести на Бородино). Потомки героев войны 1812 года примут участие в раскопках в качестве волонтеров. Работы будут происходить на Батарее Раевского - знаковом месте битвы, где за несколько часов погибли тысячи солдат.
На руках у своего одноклассника Наполеона в 1812 году во время сражения за Смоленск умер от ран (ядром ему оторвало ногу) известный французский полководец - генерал Шарль Этьен Гюден. Его останки искали более 200 лет. Вы нашли. Как?
Пьер Малиновски: Согласен, такое нечасто случается, если речь, конечно, идет об известных исторических персонажах. Однако Смоленск не такой уж большой город, да и в архивах была информация, правда, всего лишь две строчки. Мы действовали вместе с Институтом археологии РАН. Предполагаемое захоронение французских военных находилось в одном из парков Смоленска. Я подумал, а если бы я был Наполеоном, где бы я похоронил своего друга? Стали копать. Это "пятачок" всего лишь 25 на 25 метров. Мало, кто верил в успех, но мы все же нашли, что искали.
Для идентификации подходили только близкие родственники Гюдена, жившие с ним в одно время. Во Франции были эксгумированы останки матери и сестры генерала. Нужно было срочно доставить туда найденные нами материалы. Дело в том, что в России есть некоторые сложности при проведении таких тестов, много запретов и препятствий, много времени потребовалось бы, чтобы их преодолеть. Во Франции с этим попроще. Мне не терпелось узнать результат, и я решил перевезти останки в обычном багаже. Генерал путешествовал со мной в рюкзаке, и никто даже представить не мог, "кто" летит в самолете. Признаюсь, я испытал огромный душевный стресс и не хочу больше повторять такой эксперимент. Но дело стоило того: мы смогли доказать, что останки, найденные в Смоленске, принадлежат легендарному французскому генералу.
Впрочем, самой тяжелой частью таких проектов является не сам процесс археологических раскопок, а его, скажем так, "политическая составляющая". Нам было сложно убедить французские власти, что это дело чести для страны захоронить останки генерала Гюдена рядом с его другом Наполеоном в Доме Инвалидов.
Может быть, эти сложности связаны с тем, что во Франции вас считают "пропагандистом Кремля"? Все, кто связан с Россией, даже найденный под Смоленском свой собственный герой войны, - это "персона нон грата"?
Пьер Малиновски: Я стараюсь не зацикливаться на том, что пишет наша пресса. Но я слышал, что меня так называют. Это извращенное представление обо мне и моей работе. Все проекты приносят пользу обеим нашим странам. Разве Франция не была заинтересована, чтобы один из главных героев наполеоновской войны нашел свое законное место упокоения? Именно Россия пошла мне навстречу в его поисках, мне разрешили забрать останки Гюдена. Я не представляю, что где-нибудь в другой стране я сделал все это в такой короткий срок, без лишней административной волокиты. Никогда я не получал каких-то указаний, где и как копать, никто не сомневался, что то, что я делаю, важно, в том числе и для дипломатических связей между нашими странами. Мне полностью доверяют, поскольку я уважаю российские законы, хотя это и непросто мне дается, поскольку отодвигает сроки проектов. Я благодарен России за то, что именно в этой стране у меня появилась возможность личной реализации.
Не так давно отмечалось 80-летие разгрома фашистов в Сталинградской битве, которой был посвящен один из ваших проектов. У нас в очередной раз поднялась дискуссия о переименовании Волгограда в Сталинград. На фоне обвинений России во всех смертных грехах во Франции не собираются предпринять обратные шаги: переименовать бульвар Сталинград и метро?
Пьер Малиновски: Может быть, я кого-то сейчас шокирую, но скажу: я как раз за то, чтобы дать легендарному городу название Сталинград. Это более адекватно отражало бы его героическую историю, память о том, что там происходило. Рядовые граждане Франции не поддержали идею сменить название метро. Поднялась такая буря протеста, и новаторы отступили. Одно дело политика, другое дело - мнение обычных людей. Это часто не совпадает. Менять что-то вообще не в ментальности французов. Народ отдает дань истории, хранит ее. Ну да, кое-что в Париже поменяли, но, когда речь идет о такого уровня сражениях, как Сталинградская битва, во имя свободы и жизни всего человечества, менять ничего нельзя. Сталинград стал именем нарицательным, это слово обозначает грандиозную силу духа, и это навечно.
Вторая мировая война, сопротивление, де Голль… То, что нас объединяло, теперь стало разъединять. В Европе СССР приравнивают к фашистской Германии, пересматривают историю. Как это произошло?
Пьер Малиновски: Я, как и многие в европейских странах, не подвержен пропаганде западных СМИ. Обвинять народ, который потерял 27 миллионов жизней в борьбе с этим злом! Подобное можно услышать от политиков Франции, но в своем кругу я не знаю ни одного человека с таким мнением. К тому же французы помнят историю и помощь России и в Первую, и во Вторую мировые войны. Мы связаны одной Победой.
Преподаванием истории в школе недовольны во всем мире. По инициативе президента Франции Эмманюэля Макрона несколько лет назад Совет Европы начал изучать этот вопрос, назвав проект "Обсерваторией". Но это высокие материи, а вам нравились уроки истории в вашей школе? Когда вы полюбили этот предмет?
Пьер Малиновски: Действительно, есть определенное недовольство. Я не могу сказать, что страсть к истории зажгла школа. Раскопки вместе с отцом подпитывали интерес к истории и к чтению книг. А это, в свою очередь, привело к тому, что я преуспевал на школьных уроках. Если во Франции, например, спросить молодых французов, что вы знаете о Наполеоне, надеюсь, вспомнят победу в битве при Аустерлице и его разгром в российской кампании. Думаю, что благодаря проекту с Гюденом я смог всколыхнуть интерес к прошлому Отечества, да и мира тоже. Франция и Россия имеют вековую историю взаимоотношений, и мне важно донести до молодых эту связь, чтобы помнили о взаимопомощи и взаимовыручке.
Хватает ли вам сил еще на что-нибудь, кроме работы?
Пьер Малиновский: Я очень стрессоустойчив. Иногда возникает ощущение, что плыву против течения, один против всех. Я прекрасно понимаю, что сил и энергии на долгую жизнь мне не хватит. И уж точно не хочу скучно и спокойно прожить до старости и бесследно раствориться в небытие, не оставив никакой памяти о себе. В этом смысле я амбициозен. Живу и горю своей работой, у меня нет ни семьи, ни детей.
Пьер, привыкли ли вы к нашей еде? За каким столом встретили Новый год?
Пьер Малиновски: Я все перепробовал и стараюсь соблюдать традиции места, где живу. Но все-таки новогоднего русского стола я побаиваюсь - несколько килограммов набежит. А это помешает быть в хорошей физической форме перед новыми раскопками. Я прекрасно знаю, что такое борщ, пельмени и каши. Признаюсь, трюфели и шампанское люблю больше. Но и в России есть блюда, с которыми ничто не может сравниться. Я оценил русскую водку и икру: во Франции пытаются приготовить что-то похожее, но никогда в этом не преуспеют. И морепродукты Камчатки - моя гастрономическая любовь. Я здесь пристрастился к чаю. Во Франции принято пить кофе. К сожалению, пока не говорю по-русски, хотя многое уже понимаю и могу читать. Я это к тому рассказываю, чтобы подчеркнуть: когда я общаюсь и выпиваю с красивыми русскими женщинами, я говорю очень хорошо (смеется).
В связи с этим новогодним заявлением задам последний вопрос. Вот смотрю на вас, а вижу д'Артаньяна. Умный, бесстрашный, хитрый и неотразимый, необыкновенно удачливый. Своим умом добивается всего, о чем мечтал, в том числе покровительства короля и королевы… Ну похож же?
Пьер Малиновски: Я польщен, таким меня пока никто не увидел. Но я не могу назвать себя блестящим и целиком публичным человеком, у меня довольно закрытая личная жизнь. В ней я далек от мечтаний о славе и регалиях, люблю простые вещи, друзей детства и новых из России. Кто-то даже может назвать меня человеком сложным и недипломатичным. И характер у меня пробивной и сильный, на меня нельзя повлиять извне. Единственный человек, который это может сделать, Андрей Анатольевич, благодаря поддержке которого Фонду удается реализовывать столь масштабные, социально и культурно значимые проекты. А я просто делаю свою работу, в которую верю. Когда делаешь то, во что ты веришь, и имеешь благородную цель, получаешь отличный результат.