Виктор Абрамович Новиков, до минувшего понедельника занимавший должность художественного руководителя Санкт-Петербургского академического драматического театра им. В.Ф. Комиссаржевской, нашел бы более точное определение для своего последнего путешествия. Или не стал бы искать никаких слов. Прежде всего потому, что знал их многообразные свойства, как мало кто в этой жизни. Он был великим книгочеем, остро чувствующим не только настоящее и искусственное, но и различие между родами и видами литературы. Друг Иосифа Бродского, знаток поэзии, он был человеком театра, где слово имеет особые качества. Он ощущал ту тайную пульсацию драматического текста, где слово растворяется в действии. Именно поэтому ему так доверяли отечественные - советские и российские - драматурги всех поколений, которые хотели, чтобы именно он был среди первых читателей их пьес.

Через два года после окончания Ленинградского института театра, музыки и кино, в 1968 году, он был приглашен Рубеном Агамирзяном, одним из успешных учеников Л.С. Вивьена, работавшим с Г.М. Козинцевым и Г.А. Товстоноговым, в Театр им. В.Ф. Комиссаржевской в литературную часть. Никто не мог предположить тогда, что этот спортивный парень, серьезно увлекающийся легкой атлетикой, станет одной из важнейших фигур ленинградской, петербургской, российской театральной жизни. К его замечаниям прислушивались не только его коллеги по театру, но и самые маститые драматурги великой театральной эпохи 60-70-х годов - Розов, Володин, Арбузов, Штейн, Друцэ, Думбадзе. Он умел открывать новые таланты и бился за то, чтобы молодые авторы попадали на сцену. В один из его юбилеев написал про него заметку "Литейщик Новиков". Витя обладал удивительным образом обволакивать своими аргументами бдительную ленинградскую цензуру, которая пропускала пьесы Г. Горина или М. Шатрова, не получившие разрешения в Москве, что было немыслимо по тем временам, так как считалось, что столица либеральнее города на Неве. Он получал заветный номер "лита", позволявший пьесам идти по всему Советскому Союзу. То же происходило и в более поздние времена, когда на театральном небосклоне появились А. Галин, С. Злотников и другая "поствампиловская" поросль, которую пестовал Арбузов.

Их с Ларисой жилье в коммунальной квартире, располагавшейся в бывших конюшнях особняка графа Зубова на Исаакиевской площади, было удивительным местом, где можно было встретить, что называется, "весь Ленинград". Хотел написать "театральный", но это было бы неправдой, - здесь, кроме людей сцены, собирались литераторы, художники, музыканты, кинематографисты. Тем более что в этот полуподвал можно было попасть не только через дверь, но и через окно, которое, похоже, закрывалось только в зимнюю стужу. Здесь читал свои рассказы еще не снискавший всенародной любви Жванецкий, здесь Карцев и Ильченко обсуждали свой уход от Райкина, здесь рождались новые творческие союзы, да и житейские тоже. Никто не ворчал на скудость быта, даже соседи смирялись с тем, что в их квартире чему-то шумно радуются ленинградские и московские знаменитости. Или те, у кого есть шанс ими стать, раз их принимают в комнате у Новиковых.

Виктор Новиков был гением дружбы, искренней, бескорыстной, трогательной. Он дружил через моря и океаны, и тогда, когда это было связано с серьезным риском для свободной жизни, и тогда, когда можно было не бояться грозных последствий. Когда из жизни уходил Юрий Темирканов, он пускал к себе в больницу всего нескольких самых близких людей, первым из них был Новиков.

И снова пытаюсь найти слова, которые лучше других определили его место в нашей жизни. Конечно, он был рыцарем театра, самоотверженным театральным тружеником. Не знаю, бывали ли рыцари-труженики. Да и труженики-рыцари - редкость. Он был именно таким. Не гордящимся своей необходимостью, не выпячивающим свое творческое превосходство, но обладающим тем достоинством, которое позволяло ему быть первым среди равных. Сколько раз звал его в Москву, делая самые заманчивые предложения, но он, сокрушаясь по поводу отъезда своих друзей из Ленинграда, оставался верным своему театру и своему городу.

Рубен Агамирзян не оставил преемника. Но он знал, что Новиков не даст пропасть Театру им. В.Ф. Комиссаржевской. У Новикова не было режиссерских амбиций, но он стал художественным руководителем в высшем и лучшем смысле слова. Ему пришлось провести свой театр через труднейшие испытания, сохранив труппу и дух благородного театрального дела. Он понимал, что театр в нынешней истории играет во многом другую роль в обществе, чем в прежние времена. Что сцена далеко не всегда выдерживает соревнование с острой драматургией современной жизни. Но он до последнего дня был уверен в магической силе того искусства, которому он отдал всю жизнь.

Когда мы провожали друг друга, заканчивая свои отпуска в домах творчества, то обычно шутейно кричали: "Какое горе!.." Поскольку среди хора провожающих были неплохие артисты, то получалось весело и жизнеутверждающе. И Витя по-мальчишески радовался вместе со всеми.

Но сегодня эти слова прощания с Виктором Новиковым обрели совсем иной - трагический - смысл.

P.S.

Прощание с художественным руководителем Театра им.В.Ф. Комиссаржевской Виктором Новиковым пройдет 1 февраля с 11.00 в театре.